Архаические экономические отношения и их воспроизводство в современной экономике тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Автореферат диссертации по теме "Архаические экономические отношения и их воспроизводство в современной экономике"

На правах рукописи

НИКОЛАЕВА Ульяна Геннадьевна

АРХАИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ИХ ВОСПРОИЗВОДСТВО В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ

(ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 08.00.01. - экономическая теория

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук

Москва 2005

Диссертационная работа выполнена на кафедре политической экономии и международных экономических отношений Российского государственного социального университета.

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор экономических наук, профессор Щербаков Виктор Николаевич

доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Ларионов Игорь Константинович

доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Мацкуляк Иван Дмитриевич

доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Куликов Всеволод Всеволодович

Ведущая организация: Академия труда и социальных отношений

Защита состоится «27» декабря 2005 года в 14.00 часов на заседании Диссертационного совета Д.212.341.03 по экономическим наукам в Российском государственном социальном университете по адресу: 129226, г. Москва, ул. В.Пика, д. 4., к. 2, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского государственного социального университета (РГСУ) (129226 г. Москва, ул. В.Пика, д. 4, к. 3).

Автореферат разослан «25» ноября 2005 г.

Ученый секретарь ^

диссертационного совета, гул/^^^

доктор экономический наук, доцент — И.Н.Маяцкая

2006-4 21Я174

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Современная экономическая теория по общему признанию пребывает в состоянии затяжного кризиса. Экономические процессы на протяжении жизни одного поколения претерпели столько разнообразных изменений, что в прошлом их хватило бы и на целое столетие. И за этими экономическими изменениями экономическая теория не поспевает. Ныне макроэкономическая теория уже не может отвечать тем практическим нуждам, которые некогда ее породили. Само возникновение маржинализма с его принципом экономии ресурсов для максимизации прибыли явилось в свое время закономерным следствием трансформаций самой мировой экономики. Выход же «третьего мира» на экономическую авансцену по-новому поставил вопрос о нерыночных экономических механизмах. Встреча с реалиями докапиталистических экономических отношений всё ещё не получила адекватного отражения в экономической теории. Кроме того по-прежнему нуждается в дальнейшем исследовании вопрос вопросов не только экономической жизни современного мира, но и всего существования человечества - это вопрос о степени влияния государства на экономику. Борьба кейнсианства и неолиберализма (монетаризма) в современной экономической теории - не что иное, как своеобразное теоретическое отражение крайне противоречивых процессов регулирования реальных взаимоотношений государства и сферы экономики в социальной жизни XX столетия.

Вся экономическая теория до самого последнего времени была теорией капиталистической экономики, переносимой на всю экономическую реальность, на все проявления экономической жизни. Однако современная капиталистическая экономика испытывает существенное влияние и воздействие целого ряда экономических закономерностей, которые характерны для дорыночной, докапиталистической экономики. В современном мире повсеместно протекают такие процессы, которые реанимируют экономические структуры первобытности, да и всего вообще докапиталистического хозяйства. Следовательно, без глубокого проникновения в тайны архаической экономики с ее дарообменом, помогообменом, услугоплатежом, услугообменом, реципрокцией и редистрибуцией - вообще нельзя подступиться к глобальным экономическим процессам, рассматриваемым с позиций современной науки. С другой стороны, беспомощность экономической теории перед лицом такого феномена, как «теневая» экономика, тем и объясняется (по крайней мере, на первый взгляд), что законы рыночной экономики рассматриваются как самодостаточные, не нуждающиеся в учете экономических реалий внерыночного общества, - в учете того, что можно было бы назвать архаическими экономическими отношениями.

Это ставит экономическую теорию, и в первую очередь всю макроэкономическую мысль, перед лицом необходимости переосмыслить весь пройденный ею исторический путь, равно как и всю историю самих экономических отношений. Таким образом, назрела острая необходимость подвергнуть обстоятельному теоретическому анализу именно эти реанимируемые современными глобализационными процессами «первичные», архаические внерыночные экономические отношения в современной экономике, что предопределило актуальность и целесообразность данного исследования._

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

Степень разработанности проблемы. Архаическим экономическим отношениям уделяли определенное внимание многие исследователи. Первые плодотворные попытки подготовить фактическую базу для научного решения проблемы доклассовых экономик в отечественной науке были предприняты в ряде специальных исследований этнографов (Ю.П.Аверкиевой, А.И.Блинова, Н.А.Бутинова, В.М.Бахты, В.Р.Кабо, А.В.Коротаева, Б.Ф.Поршнева, Ю.И.Семенова, Л.А.Файнберга, Г.Ф.Хрустова и др.); отдельные вопросы экономических процессов докапиталистической эпохи представлены в трудах историков - специалистов по докапиталистической экономике (Е.П.Дятла, В.М.Колганова, Г.В.Коранашвили, В.И.Кузищева, Ф.Я.Полянского, М.М.Меймана, Р.М.Нуреева, Ю.И.Семенова, А.М.Румянцева и др.). Не потеряли свою значимость для понимания специфики крестьянской экономики работы крупнейших российских экономистов Н.П.Макарова, А.В.Чаянова1, А.Н.Челинцева и др. С появлением исследования Ю.И.Семенова «Экономическая этнология»2 можно говорить о том, что мировая этнологическая наука сделала колоссальный прорыв, и в целом теория первобытной экономики получила не только общие контуры, но и более конкретную частную проработку.

Среди зарубежных ученых, занимавшихся исследованием ранних стадий в развитии экономики и общества, необходимо отметить таких известных этнологов и антропологов, как Л.Морган, Б.Малиновский, Д.Гудфеллоу, Р.Ферс, М.Херцковиц, К.Поланьи, Дж.Дальтон, М.Салинз, Р.Болинг, Э. Ле Клер, С.Кук, П.Коген, И.Мелитц, Г.Шнейдер, Р.Франкенберг, К.Мелассу, М.Годелье, Э.Терре, Дж.Клэммер, Д.Седдон и др., а также специалистов по истории экономики докапиталистических классовых обществ - Т.Радера, М.Финли, Б.Хиндесса, П.Хирста, О.Паттерсона, Э.Дженовезе, Р.Карнейро, Р.Адамса и др. Особое звучание приобретают сегодня материалы неоконченных споров о предпосылках, условиях и механизмах классогенеза, а также о соотношении государства и экономики в раннеклассовых («азиатских») обществах - дискуссий, в которых приняли участие крупнейшие зарубежные ученые К.Виттфогель, М.Годелье, Ж.Сюре-Канапь, Ж.Шено и др., а также отечественные историки Н.А.Бутинов, Л.С.Васильев, Л.В.Данилова, И.М.Дьяконов, В.П.Илюшечкин, И.М.Лурье, Н.И.Конрад, Г.А.Меликишвили, Ю.В.Павленко, Ю.И.Семенов, В.В.Струве, И.А.Стучевский, А.М.Хазанов, Л.Е.Куббель и др.

Всем этим были созданы условия для осмысления как новейших экономических процессов, так и роли в них ранних и, казалось бы, отживших форм экономической жизни. С другой стороны, постепенно осознавалось экономическое содержание современных явлений, дотоле не рассматривавшихся иначе, как маргинальные - «теневые» - по отношению к экономическим процессам мейнстрима.

Начиная с 70-х годов XX века в зарубежной науке наблюдается постоянный рост количества работ, посвященных теневой экономике, а также коррупции и экономическим преступлениям. Среди наиболее крупных исследователей -А.Ведман, Ш.Вей, П.Гутман, М.Джонстон, Д.Кассел, Д.Кауфман, Ф.Кифер, Р.Клитгард, П.Мауро, Г.Мюрдаль, С.Нэк, С.Роуз-Аккерман, Л.Туроу, В.Танци, К.

1 Главная работа А.В.Чаянова «Организация крестьянского хозяйства» (опубликована в СССР в 1925 г.) была

переведена на английский язык пол названием «Теория крестьянской экономики» (1966) и стала на многие годы руководством для многих западных специалистов по крестьянской экономике.

Семенов Ю И Экономическая этнология: Первобытное и раннее предклассовое общество Кн I Ч 1 - Ш. -М„ 1993.

4

ван Рикегхем, Г.Таллок, Дж.Тирол, Ф.Шнайдер и многие другие. Изучением неформальной экономики занимались К.Харт, Р.Бромли, Дж.Бреман, Дж.Гершуни, П.Гутман, В.Танзи, К.Моррисон, Д.Мид, М.Кастельс, А.Портес, Дж.Скотт, В.Токман, Дж.Уикс, Э.Фейг, Ф.Фелдбраг и др. По-новому проблема роста теневой и неформальной экономики в развивающихся и трансформирующихся странах была поставлена Э. де Сото, впервые показавшим сложную институциональную природу теневой экономики, бюрократизма и коррупции, подчеркнувшим невозможность простого и механического решения возникающих в этой связи проблем.

Наиболее важное значение для понимания роли экономической архаики для современности приобретают исследования глобализации, базирующиеся на мир-системном подходе (the world systems approach), теориях экономической зависимости и периферийного капитализма (Р.Пребиш, Т.Дус-Сантус, Ф.Э.Кардозу, Э.Фалето, И.Валлерстайн, А.Агиляр, Р.М.Мирини, Дж.Эрриги, Л.Склэр, Р.Гиссингер, У.Уагар и др.). На взгляд диссертанта, именно в рамках этого подхода поддаются теоретическому освоению и объяснению феномены расцвета неформальной и теневой экономики, а также процессы реактуализации по всему миру архаических экономических отношений в конце XX века.

Среди отечественных исследователей, внесших значительный вклад в понимание сущности и характера протекающих в России социально-экономических изменений, в том числе и в исследование неформальной и теневой экономики в России, следует отметить Л.И.Абалкина, Б.В.Архипова, В.Э.Бойкова, Н.И.Брагина,

A.Бунича, Н.А.Волгина, С.Ю.Глазьева, А.И.Гурова, И.В.Годунова, М.Г.Делягина,

B.И.Жукова, А.М.Еремина, Э.Н.Игнатенко, Е.Д.Катульского, И.Д.Ковалева, В.В.Куликова, И.К.Ларионова, Д.С.Львова, И.Д.Мацкуляка, С.М.Меньшикова, Н.Н.Пилипенко, О.В.Овсиенко, Л.М.Тимофеева, А.А.Степанова, Д.Е.Сорокина,

B.П.Шейнова, А.В.Шестакова, В.Н.Щербакова, В.А.Шахового, Н.С.Шухова и др. Специальные исследования неформальной и теневой экономики принадлежат перу

C.Ю.Барсуковой, Б.Е.Бродского, В.В.Волкова, Т.Г.Долгопятовой, С.Глинкиной, А.В.Гевелинга, С.М.Ечмакова, В.О.Исправникова, Э.Киселевой, И.М.Клямкина, Л.Я.Косалса, Т.И.Корягина, В.Куприянова, Ю.В.Латова, А.В.Леденевой, А.Н.Олейника, В.В.Радаева, Р.В.Рыбкиной, Л.М.Тимофеева, Л.Л.Фитуни, Т.Шанина и некоторых других специалистов.

Несмотря на значительные исследовательские усилия, изучение современной теневой экономики сталкивается с серьезными препятствиями, связанными в первую очередь с недостатком фактических данных, с несформированной и ненадежной статистической базой данных по экономике различных стран за определенные периоды. Отсутствуют общепризнанные теории неформальной и теневой экономики, не делается четких различий между теневой, неформальной, параллельной и прочими видами экономической деятельности. Исследователи не осознают и, следовательно, не учитывают внерыночный архаический характер многих экономических отношений, существующих в рамках теневой и неформальной экономики, что существенно затрудняет понимание внутренних механизмов осуществления экономической деятельности в современном обществе, в том числе и в процессе подготовки «воспроизводственного маневра» (термин Д.Е.Сорокина), необходимого для оптимизации экономического развития современной России.

При оценке достигнутого в ходе предшествующих исследований бросается в глаза то обстоятельство, что привлекшее внимание диссертанта исследовательское поле в том виде, в каком оно здесь очерчено, исследовано недостаточно с позиций собственно экономической теории: все аспекты проблематики, затрагиваемой в данной диссертации, если и служили предметом изучения, то либо в рамках исторической, этнографической и антропологической науки, либо в контексте строго ограниченных по задачам социолого-экономических работ, или же, наконец, в рамках социально-философских или социологических исследований.

Таким образом, практически все исследования носили либо сугубо прикладной, либо частнонаучный характер, не достигая, как представляется, того необходимого уровня теоретического обобщения, которое возможно лишь на общей почве широко понятой экономической теории. Непосредственно проблема репрезентации архаических отношений в современной экономике в том виде, в каком она предстает в диссертации, в общетеоретическом ключе практически никем не ставилась и последовательно не решалась. Обобщение, систематизация накопленного материала, наконец, теоретическое осмысление и построение единой концепции воспроизводства архаических отношений в современной экономике - всё это весьма значимые задачи как для теории, так и для практики.

Цели и задачи исследования. Цель данной работы - раскрытие механизмов функционирования и закономерностей воспроизводства архаических экономических отношений в современной экономике. Так понимаемая цель исследования обусловила необходимость решения следующих задач:

• обосновать эвристическую ценность проблематики возрождения в современной экономике архаических экономических отношений для развития всего современного теоретико-экономического знания;

• проанализировать современные теоретико-методологические и частнонаучные построения в области экономической теории и, шире, социального знания (включающего экономическую социологию, экономическую этнологию, макроисторию и социальную философию) на предмет выявления степени разработанности проблемы архаических экономических отношений;

• выявить сущность и определить специфические особенности функционирования социально-экономических отношений в докапиталистических обществах;

• типологизировать архаические экономические отношения - построить предварительную категориальную сетку, иерархически организованную систему понятий, в которых могли бы быть представлены архаические экономические процессы;

• теоретически переосмыслить положения экономической теории в части, касающейся внеэкономичеЬкого принуждения на основе обобщения представлений о сущности и характере внеэкономического по форме (экономического по содержанию) принуждения в архаических докапиталистических и современных развивающихся и трансформирующихся обществах;

• проанализировать противоречия современной глобализирующейся экономики в аспекте обнаружения в ней нерыночных архаических закономерностей, проявляющих себя в сфере теневой и неформальной экономики;

• выявить закономерности реанимации архаических экономических структур в экономиках современных модернизирующихся и трансформирующихся обществ в условиях распространения периферийного капитализма и моделей зависимого развития;

• раскрыть специфику проявления общемировых глобализационных тенденций зависимого развития и закономерностей воспроизводства архаических социально-экономических отношений в экономике России в конце XX - начале XXI веков.

Объектом исследования выступают современные общества как экономические системы с проявлениями архаических экономических отношений. Предмет исследования - закономерности функционирования и воспроизводства архаических экономических отношений в современной экономике в условиях глобализации.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили труды отечественных и зарубежных ученых, в которых в той или иной мере исследовались архаические экономические отношения. В работе широко использовались достижения отечественных и зарубежных ученых в области политэкономии и экономической теории, методологии современных экономических исследований, теории собственности и социально-экономических укладов, социально-экономической истории. В работе учтена теоретико-методологическая база открытий в области внерыночной теневой, криминальной и неформальной экономики, а также теоретические достижения специалистов по глобализации и современной макроэкономике. '

В диссертации использовались разнообразные современные методы научного исследования: сравнительно-исторический, структурно-функциональный, историко-генетический, компаративистский, диалектический, а также системный подход.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

• раскрыта высокая научная ценность проблематики архаических экономических отношений для развития всего современного макроэкономического знания; доказано, что традиционная маржинапистско-либеральная теоретическая модель современной экономики не в состоянии учесть и адекватно описать всю сложность современных мировых экономических процессов, в которых значительную роль начинают играть архаические социально-экономические отношения; обоснована необходимость включения в состав современной теоретико-экономической науки теории внерыночной нетоварной экономики в качестве важнейшей составной части;

• построена типология архаических экономических отношений, позволяющая соотнести раннепервобытные, позднепервобытные, предклассовые, раннеклассовые и развитые классовые докапиталистические структуры экономической жизни; осуществлен теоретико-экономический анализ этнологических и культурно-антропологических категорий - «дар», «помощь», «услуга», «приверженство», «церемониальный обмен», «праздник», «взаимность», «престижность» и пр., -выявлено чисто экономическое содержание этих понятий; показано, что формы традиционной социальной жизни, обычно понимаемые как исключительно культурные и ритуальные, имеют экономическое происхождение и экономическое содержание;

• выявлены специфические модели и формы осуществления экономических функций государства в докапиталистических политарных классовых обществах; показана решающая роль политаризма в складывании мирового исторического пространства в прошлом и в наши дни;

• по-новому представлены проблемы переходности и многоукладности в экономике в аспекте воспроизводства на исторических переломах типологически более ранних, «архаических» для данного общества, социально-экономических структур; внесены тем самым существенные изменения в представления о синхронии и диахронии социально-экономических процессов: показано, что исторические ступени, давно пройденные человеческим обществом, актуально присутствуют в современности, в той или иной степени влияя на характер современной экономики, зачастую серьезно ее трансформируя;

• подвергнута переосмыслению - построена отвечающая большей сложности объекта, чем ранее представлялось, - модель эволюции современных переходных обществ, особенно эволюции обществ зависимого типа; раскрыт механизм воспроизводства архаических социально-экономических отношений в процессе модернизации некапиталистических обществ;

• выявлены закономерности воспроизводства архаических экономических отношений в современной теневой и неформальной экономике, раскрыта причинная связь таких социальных и экономических явлений, как «блат», «коррупция», «рэкет» и т.д. с репродукцией архаических экономических отношений;

• раскрыты закономерности воспроизводства архаических экономических отношений в экономике современной России; обоснован взгляд, согласно которому сущность современного этапа развития российского общества определяется переходом от политарного общества независимой периферии к паракапиталистическому обществу зависимо-периферийного типа; согласно этому взгляду, возрождение разнообразных архаических экономических структур стало следствием такого изменения положения России в мировой экономической системе.

Наиболее важные результаты, полученные лично соискателем и выносимые на защиту, состоят в следующем:

• разработаны методологические подходы и предложены основания для типологизации архаических экономических отношений, проведен теоретический анализ этих отношений; показано, что ряд исторически ранних экономических отношений продолжает воспроизводиться на более поздних ступенях развития, создавать гибридные и симбиотические формы с исторически более поздними экономическими структурами;

• выявлены специфические закономерности формирования архаических социально-экономических отношений в позднепервобытных, предклассовых и раннеклассовых обществах, раскрыты механизмы воспроизводства архаических экономических отношений на более поздних ступенях развития;

• выявлена определяющая роль государства и общеклассовой корпоративной частной собственности в экономике политарных и полуполитарных классовых докапиталистических, а также современных индустрополитарных обществ; обосновано положение об экономическом характере политического террора и насилия в политарных обществах; выявлены специфические механизмы разложения общеклассовой политарной собственности;

• определены закономерности трансформации социально-экономических отношений в «развивающихся» и «переходных» обществах, существенно дополнены представления о многоукладное™ в рамках построенных общих моделей воспроизводства архаических социально-экономических отношений на более поздних ступенях развития общества; обосновано положение о том, что реанимация архаичных, маргинальных с позиций господствующего социально-экономического уклада структур может иметь как негативный, так и позитивный характер в зависимости как от основной тенденции развития, возобладавшей в данном конкретном обществе, так и от характера конкретной социально-экономической ситуации в отдельном секторе экономики;

• доказано, что реанимированные архаические структуры в трансформированном виде могут играть роль временной формы для генезиса и утверждения принципиально новых для данного общества социально-экономических отношений;

• показаны негативные последствия глобализации для экономики развивающихся и трансформирующихся стран, проявляющиеся в том числе в виде воспроизводства архаических социально-экономических отношений в расширяющемся теневом и неформальном секторе современной экономики;

• обосновано положение о том, что специфика проявления общемировых глобализационных тенденций формирования зависимого развития и способов репрезентации архаических структур в экономике современной России связаны как с особенностями политарного устройства советского общества, так и с конкретной моделью «ускоренной реструктуризации».

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования усматривается диссертантом в возможности использовать их при разработке общих проблем экономической теории, при осуществлении частных экономических, политологических, социологических, экономико-этнологических и историко-экономических исследований, а также при чтении вузовских курсов по экономической теории, истории экономики, экономической социологии, экономической антропологии и др.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях на конференциях и семинарах, в частности, на III Международном социальном конгрессе «Россия в системе глобальных координат» (2002 г., МГСУ), научно-практической конференции «Закономерности и проблемы повышения эффективности общественного производства» (июль 2004 г.), на IV Международном социальном конгрессе «Социальные процессы и социальные отношения в современной России» (2004 г., РГСУ), на региональной научно-практической конференции «Россия на пути к правовому государству: диалектика становления» (Рязань, Академия ФСИН России, 2005), на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (2005 г., МГУ), а также в ряде публикаций диссертанта. Результаты диссертационного исследования получили отражение и практическое применение в курсах экономической теории, истории экономики, межкультурной коммуникации и культурологии, прочитанных на ряде факультетов в Московском государственном социальном университете в период с 1998 по 2005 годы. Представленные в диссертационном исследовании новые методологические подходы внедряются в практику преподавания экономических и гуманитарных дисциплин в РГСУ.

Основные идеи диссертационной работы нашли отражение в публикациях в специализированных журналах - «Российское предпринимательство», «Экономический анализ: теория и практика», «Предпринимательство», «Социология и социальная политика», «Социология власти», «Ученые записки МГСУ» и некоторых других.

Структура работы. Диссертация, общим объемом 395 е., состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы, включающего свыше 1000 названий работ на русском и основных европейских языках.

СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ

Введение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

АРХАИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА VERSUS СОВРЕМЕННЫЕ ГЛОБАЛЬНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ: ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ

1 1. Концептуальный аппарат классической экономической теории и проблема объяснения воспроизводства архаических внерыночных экономических отношений в современной экономике.

1.2 Основные этапы разработки проблематики архаических экономических отношений в экономической этнологии и историко-экономических субдисциплинах.

1.3. Экономические и волевые отношения собственности в докапиталистических обществах.

ГЛАВА ВТОРАЯ

АРХАИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: СУЩНОСТЬ, ТИПОЛОГИЯ, ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ

2.1 «Клеточки» экономического развития в становлении раннепервобытной и престижной экономики.

2.2. Предклассовые и раннеклассовые архаические экономические отношения.

2.3. Историческая динамика внерыночных архаических социально-экономических отношений.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПОЛИТАРНАЯ ЭКОНОМИКА: АРХАИКА И СОВРЕМЕННОСТЬ

3.1. Политаризм как глобальный феномен. Структура политарных социально-экономических отношений.

3.2. Виды политаризма. Политаризм древний (палеополитаризм) и современный (индустрополитаризм).

ГЛАВАЧЕТВЕРТАЯ

ПРОЦЕССЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РЕАКТУАЛИЗАЦИЯ АРХАИЧЕСКИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ: СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

4.1. Классические теории капитализма и проблема объяснения новых экономических феноменов XX века.

4.2. Глобализация и возрождение архаических социально-экономических отношений в неформальной и теневой экономике.

ГЛАВА ПЯТАЯ

СОВРЕМЕННАЯ ЭКОНОМИКА РОССИИ: СПЕЦИФИКА ВОСПРОИЗВОДСТВА АРХАИЧЕСКИХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

5 1. Разложение советского политаризма и расцвет архаических услугообменных и услугоплатежных экономических связей.

5.2. Воспроизводство архаических экономических отношений в современной теневой и неформальной российской экономике.

5.3. Современная экономическая архаика, периферийный капитализм и перспективы экономического развития России.

Заключение

Список литературы

И. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение содержит обоснование актуальности темы, краткую характеристику степени ее разработанности; формулируется цель исследования, задачи диссертационного исследования, обосновываются методологические принципы подхода к проблеме, определяется практическая значимость результатов.

Глава первая - «Архаическая экономика versus современные глобальные экономические процессы: проблемы методологии» - посвящена обсуждению теоретико-методологических проблем современной экономической теории в контексте задач осмысления процессов воспроизводства архаических социально-экономических отношений в современной экономике. В этой главе дается краткая характеристика основных направлений экономической мысли, обращенной к исследованию архаической экономики. Делается вывод, что исследование архаических экономических структур имеет не только историческое, но, что особенно важно, актуальное теоретико-экономическое и социально-философское значение, так как позволяет по-новому взглянуть на характер современных экономических процессов, разобраться в хитросплетениях экономической жизни современных государств с так называемой «переходной» экономикой. В связи с этим ставится вопрос об обновлении методологии экономической науки вообще, дополнении ее теоретического фундамента достижениями и открытиями экономической этнологии и теории раннеклассовых обществ, а также перспективности трансдисциплинарной тематики и трансмарксистской методологии для развития историко-экономических, философско-экономических и социально-экономических исследований.

Когда в свое время лауреат Нобелевской премии по экономике профессор В.Леонтьев отмечал, что современную капиталистическую экономику еще и сейчас целесообразно изучать не по ультрасовременным западным учебникам экономики, а по «Капиталу» Маркса, он был, при всей его неоспоримой правоте, также отчасти и не прав. Да, теория Маркса во многом объясняет и процессы, протекающие в современной капиталистической экономике, и основу этих процессов, связанную с двойственной природой товара. Однако корпус основных - парадигмальных - для экономической науки идей, теорий, понятий, терминов к концу XX столетия продемонстрировал известную ограниченность, невозможность с их помощью решить новые задачи, выдвинутые самой практикой, самим ходом исторического процесса, самой логикой социально-экономических преобразований.

Классическая экономическая теория, которая до недавнего времени называлась политической экономией или, сокращенно, политэкономией', с самого начала была политэкономией только одного общества - капиталистического. Возникшая в качестве политэкономии капитализма экономическая теория

1 Как известно, со времен так называемой маржнналисгской революции общепринятым обозначением экономической науки, которая раньше (у представителей английской буржуазной политической экономии) называлась политической экономией (political economy), стало название «economics» Но для нас в данном тексте важна преемственность с классической политической экономией отнюдь не в смысле нынешнего значения этого термина - как теории экономических процессов, связанных так или иначе с деятельностью государства.

претендовала на всеобщность - у ее представителей неосознанно присутствовало убеждение в том, что политэкономия капитализма - единственно возможная теоретическая система, объясняющая все и вся в области экономических отношений. Из этой иллюзии вытекало еще несколько теоретических постулатов, полагаемых уже сознательно в основание казавшегося универсальным знания об обществе и устройстве его экономики. Законы капиталистической экономики экстраполировались на все общество и все исторические ступени его развития. Бросающееся в глаза несоответствие между реальным фактически положением вещей и теоретической интерпретацией фактов экономики докапиталистического общества легко объяснялось незрелостью общества и, следовательно, его экономических отношений.

Вместе с тем специфика отличных от капиталистических экономических отношений столь очевидна и столь велика, что не признать ее наличие и просто игнорировать ее оказалось невозможно. Поэтому уже в рамках классической политической экономии и уж тем более в рамках классического марксизма в экономической истории общества всегда признавали наряду с действием тех же законов, что и при капитализме, наличие еще некоторых отношений, которые невозможно было счесть соответствующими капиталистическим закономерностям, а потому они и не считались экономическими закономерностями вовсе. Поскольку действие этих законов относилось не только к экономической сфере, многие полагали, будто действие экономических законов здесь дополнялось и сталкивалось с действием законов иного (политического, правового, нравственного и проч.) порядка. Так и создавалось впечатление «плюральности» общества - отсутствия в нем экономического детерминанта, впечатление действия экономических законов наряду с действием других законов.

Таким образом, вся экономическая теория до самого последнего времени была теорией капиталистической экономики, переносимой, экстраполируемой на всю экономическую реальности, на все проявления экономической жизни. Настало время смены методологических ориентиров. На очереди построение эквипотентных капиталистической политической экономии систем экономических теорий докапиталистической, некапиталистической, паракапиталистической экономики.

К числу новых проблем, поставленных самой жизнью в XX веке и требующих для своего осмысления пересмотра всего концептуального набора экономической науки, в частности, относятся: проблемы осмысления монополистического капитализма, капитализма в стадии империализма, проблемы социально-экономического строя «советских» обществ, наконец, проблемы периферийного капитализма и зависимого экономического развития.

Решение этих проблем станет возможным при условиях, если: перестанут восприниматься как непреложные основные либеральные концепции рационального выбора, честной капиталистической конкуренции, саморегулирующегося рынка; будут не отвергнуты, а переосмыслены и творчески развиты применительно к новому экономическому, социальному и историческому материалу идеи Маркса, его ранних и поздних последователей; будут переосмыслены заново категории собственности, социально-экономического уклада, эксплуатации и внеэкономического принуждения, а в корпус современных экономических понятий

будут введены категории первобытной и раннеклассовой экономики («дарообмен», «услугообмен», «услугоплатеж», «помогообмен», «редистрибуция», «доминаризм», «политаризм», «магнаризм», «алиментаризм», «милитарное присвоение» и др.), а также понятия общеклассовой, корпоративной, верховной, неполной, подчиненной частной собственности; получат свое развитие представления о том, что экономическая детерминация социальных отношений по-разному осуществляется в капиталистических и докапиталистических обществах: волевые экономические отношения в первобытных, раннеклассовых и развитых докапиталистических обществах детерминируются со стороны производственных экономических отношений не непосредственно, а опосредованно, через различные формы общественной воли - морали или права; будут развиты концепции многоукладное™, «смешанности», «переходности» в экономике, а также представление о возможности реанимации (реактуализации) генетически более ранних социально-экономических структур в обществах более высокого типа в переходные моменты развития; будет также предложена для дальнейшего осмысления идея, состоящая в том, что в формах прежних, архаических социально-экономических структур могут вызревать, выкристаллизовываться качественно новые, посткапиталистические производственные отношения: престижное производство и распределение, характерные для позднепервобытного общества, могут стать моделью организации будущего «социалистического» общества; будут переосмыслены и изучены на более высоком теоретическом уровне вопросы взаимодействия экономики и государства, в том числе государства «политарного», и роль государства современного в вопросах регулирования экономики; будет осуществлена типология ранних экономических форм и структур, реанимирующихся в современной экономике; удастся непредвзято проанализировать социально-экономический строй «советских» обществ, используя те открытия в области социально-экономических отношений, которые были сделаны в исторической науке на материале раннеклассовых обществ; современные экономические процессы будут осмыслены в терминах мировой взаимозависимости, а также будут учтены открытые не так давно процессы деления стран на зоны центра, полупериферии и периферии; с учетом этих новых параметров (зависимости) будут осмыслены процессы крушения советской экономической и политической системы в начале 90-х гг.; будет переосмыслено место современной России в системе международного глобального капиталистического общества.

Следовало бы применять особую терминологию для обозначения реального присутствия всех ранних экономических форм в самой передовой, или рассматриваемой как таковая, современной капиталистической экономике. Имеет смысл называть эти процессы первичными экономическими связями, которые тем самым с полным правом будут введены в предмет современной экономической теории.

При этом необходимо обратить внимание на целый ряд животрепещущих проблем современной экономической теории, из которых наиболее сложной представляется проблема соотношения «человека социологического» (Homo sociologicus) и «человека экономического» (Homo oeconomicus), что можно также представить как проблему соотношения человека традиционного - морального, культурного, подчиненного социальным нормам, ограничивающим его

экономические интересы и притязания, с одной стороны, и человека современного -рационального, калькулирующего, стремящегося извлечь максимальную пользу из всех возможных ситуаций и всех планируемых действий (при этом экономическим поведением принято называть действия именно второго рода). Поэтому особое значение в диссертации придается попыткам доказать, что экономическими по содержанию не просто изредка, а систематически выступают действия, внешне предстающие как чисто культурные, ритуальные, религиозные, моральные. Раскрыть это экономическое содержание, экономическое по сути измерение социокультурной по видимости практики - одна из центральных методологических задач, стоящих уже перед экономической наукой.

Эти изменения в рамках социально-экономической науки будут означать полное теоретическое обновление, формирование нового понятийно-категориального аппарата, формирование нового подхода к анализу социально-экономических явлений. Такое обновление также предполагает осуществление на новом качественном уровне синтеза достижений не только собственно экономической теории, но целого ряда других социальных наук - истории, социологии, культурологии, политологии, экономической этнологии и некоторых других. Такой глобальный по масштабам синтез должен привести, по мнению автора, к открытию новых познавательных горизонтов, к формированию новой парадигмы исследования социально-экономических процессов и явлений.

Все это требует внимательного отношения к тому, какой путь прошла исследовательская мысль и в какой степени созданные к настоящему моменту теоретические построения в области экономической антропологии и экономической истории способны обеспечить решение обозначенных в диссертационном исследовании задач.

В первую очередь при обращении к исследованиям архаических экономических отношений неизбежно приходится опираться на труды, посвященные доклассовой и раннеклассовой экономике в рамках экономической этнологии и истории раннеклассовых обществ. Истоки представлений об особом характере первобытных социально-экономических отношений лежат в общественной науке XVIII века (М.Монтень, Морелли, Г.Мабли, Д.Дидро, А.Фергюсон).

Во многом на исследования Л.Моргана опирались в своих теоретических построениях в части, касающейся ранних стадий в развитии общества, К.Маркс и Ф.Энгельс. Важно сегодня отдать отчет в том, что представления классиков марксизма о первобытных социально-экономических отношениях в целом были довольно расплывчатыми, недостаточно конкретными. Иными они и быть не могли - ведь основной этнографический материал о жизни первобытных народов был накоплен лишь в XX веке1. Но всем этим вовсе не умаляется значение идей К.Маркса и Ф.Энгельса как важнейшего этапа в постановке проблемы постижения сущности первобытных социально-экономических отношений, несмотря на то, что

1 Современной наукой, например, неопровержимо доказано, что ни о каком первобытно-коммунистическом характере экономических отношений в крестьянских общинах классового общества, о чем не раз писали основоположники марксизма, на самом деле говорить не приходится Ныне вполне понятны и многие другие неизбежные заблуждения классиков относительно первобытного общества и первобытной экономики, и в том числе относительно характера и роли отношений родства на ранней стадии развития общества

никакой цельной теории первобытной экономики основоположниками марксизма создано не было. Эта задача вплоть до конца XX века так и не была решена.

Что касается дальнейших этапов накопления знаний о первобытной экономике, то в начале XX века начались систематические и целенаправленные полевые исследования социально-экономических отношений у народов, которые все еще продолжали оставаться на стадии доклассового общества. Вслед за сбором фактических данных последовали попытки теоретического осмысления, которые первоначально предпринимались на основе господствующего в то время в экономической науке маржинализма, сводящего, как известно, поведение акторов к «максимизации полезности», а общественные процессы к «равновесному состоянию». Применение маржиналистских теоретико-методологических моделей в этнологии привело в первой трети XX века к появлению влиятельнейшего «формалистского» направления в экономической антропологии (Д.Гудфеллоу, Р.Ферс, М.Херцковиц).

Наибольшую известность экономическая этнология как направление получило в мировой науке благодаря работам Б.Малиновского (1884 - 1942), который впервые поставил под сомнение маржиналистский подход в экономической этнологии и обосновал мысль о том, что экономические отношения доклассового общества принципиально отличаются не только от капиталистических отношений, но и от товарно-денежных отношений, да и вообще от всех, привычных экономических форм. Именно Б.Малиновскому принадлежит заслуга открытия экономической подосновы престижного дарообмена и потлача - наиболее специфических форм экономического поведения в ранних обществах. В этот же период - в 20-е-30-е гг. XX века появились многочисленные этнографические работы, посвященные экономикам отдельных народов, а затем и обобщающие труды1. Среди наиболее известных исследований этого периода стала работа М.Мосса «Очерк о даре»2.

В 50-е - 60-е годы выделилось новое - «субстантивистское» - теоретическое направление в экономической этнологии, восходящее в своих основных установках к новаторским идеям Б.Малиновского. Создателями и лидерами субстантивизма стали американский экономист, антрополог и историк экономики Карл Поланьи (Ро!апу1 К.)3, а также его последователи Дж.Дальтон и М.Салинз. Центральным для субстантивистов стало положение о том, что отличия примитивной (первобытной) экономики от капиталистической носят не количественный, а качественный, сущностный характер Сторонники субстантивистского направления убедительно показали, что универсальная экономическая теория маржиналистов построена на основе анализа рыночной экономики и неприменима к экономике примитивных народов. К числу заслуг субстантивистов принадлежит, несомненно, и разработка

1 Литература по проблемам первобытной и раннеклассовой экономики огромна, ссылки на нее составили бы целый том Поэтому в рамках автореферата здесь и далее я с сожалением вынуждена буду лишь в редких случаях ссылаться на соответствующие работы, в которых, впрочем, можно найти все остальные необходимые ссылки

2 Мосс М. Очерк о даре / Мосс М. Общества, обмен, личность: труды по социальной антропологии. - М.' Восточная литература, 1996. - С. 83 - 222.

3 Все большую известность труды н деятельность К Поланьи (1886-1964) получают в России, хотя и гораздо медленнее, чем это предполагает значение фигуры исследователя В 2004 г общественность отмечала сорок лет со дня смерти этого выдающегося антрополога и историка экономики, а также шестьдесят лет с момента выхода в свет его самой известной книги «Великая трансформация» (Пер на рус язык- Поланьи К Великая трансформация' политические и экономические истоки нашего времени. - СПб ' Алетейя, 2002. - 320 с.)

специфических категорий для анализа докапиталистической экономики - например, категорий «реципрокция» (reciprocity) и «редистрибуция» (redistribution).

Большое значение в развитии экономической этнологии приобрели теоретические дискуссии 60-х годов между сторонниками субстантивистского (К.Поланьи, Дж.Дальтон, М.Салинз и др.) и формалистского направлений (Р.Болинг, Э. Jle Клер, С.Кук, П.Коген, И.Мелитц, Г.Шнейдер и др.). В результате этих дискуссий сторонники формалистического направления пришли к важному выводу о необходимости создания еще более универсальной экономической теории наравне со специальными теориями рыночной и первобытной экономик, теориями, входящими в состав общей экономической теории на правах частных случаев.

Дальше, однако, спор субстантивистов и формалистов зашел в тупик, выход из которого во второй половине XX века многие специалисты стали искать в марксизме, о необходимости обращения к которому в конце 60-х начале 70-х годов писал английский этнограф Р.Франкенберг, затем американский исследователь С.Кук. Большая группа французских исследователей стремилась реализовать марксистский подход в изучении доклассовой экономики (К.Мелассу, М.Годелье, Э.Терре и др.). Обратились к марксизму в 70-х годах многие английские антропологи, в том числе Дж.Клэммер, уже упомянутый Р.Франкенберг, Д.Седдон и ряд других авторов, называющих себя неомарксистами. В рамках западной марксистски ориентированной этнографии было сделано немало открытий, хотя цельной теории первобытной экономики в рамках этих направлений создать так и не удалось.

Что касается отечественной экономико-этнологической мысли, то в 20-е годы XX в., одновременно с зарождением экономической антропологии на Западе, широкие этноэкономические исследования развернулись в СССР. В результате этнографических исследований был не только накоплен огромный фактический материал о жизни народов СССР, находившихся на доклассовой и раннеклассовой стадии развития, но также были сделаны важные теоретические открытия и обобщения, особенно в упомянутом исследовании Ю.И.Семенова.

Таким образом, выясняется, что предложенные субстантивистами специальные термины и понятия - реципрокции и редистрибуции - для анализа архаической экономической практики выступают как полезные для своего времени, но ныне уже недостаточные для полноценного научного представления феномена: тонкие различия между экономическими формами и типами взаимодействия в раннепервобытном, позднепервобытном, предклассовом и раннеклассовом обществах этими общими экономико-этнологическими категориями не учитываются. Достижения отечественной - советской и современной российской этнолого-экономической науки, базирующейся в основном на марксистском теоретическом фундаменте, позволяют выйти на принципиально новый уровень исследования проблем первобытной и раннеклассовой экономики, тем самым обеспечив условия для изучения различных аспектов реактуализации архаических экономических отношений в экономике современного мира. В качестве же некоего сверхрезультата применения такого нового теоретико-методологического подхода к анализу экономических явлений можно предположить, что в современном социальном познании нас ожидает превращение границы между современной макроэкономической теорией и той областью знания, которую называют обычно t

экономической этнологией и теорией раннеклассовых обществ, - в гораздо более условную.

В главе второй «Архаические экономические отношения: сущность, типология, динамика развития» исследуются первобытные, предклассовые и раннеклассовые экономические отношения, на основе анализа этих особых архаических экономических отношений заново осмысливаются и уточняются в соответствии с исходной идеей диссертации такие понятия экономической науки, как собственность, социально-экономический уклад, производство, обмен, потребление и др. Диссертант осуществляет обобщение данных об экономической жизни первобытных и раннеклассовых обществ, а также классификацию ранних форм экономической жизни, определяющих социально-экономические процессы на этих стадиях общественного развития.

Если вопрос об исходной «клеточке» экономического развития на докапиталистическом уровне развития социума, отмечается здесь, остается пока во многом дискуссионным, то по крайней мере ясно, что основным предметом исследования для решения этой проблемы становятся такие феномены, как дачедележ, дарообмен, дароппатеж услугообмен, дароторжество, помогообмен, услугоплатеж и другие. Диссертант показывает, что существенным является различение раннепервобытных и позднепервобытных экономических отношений распределения и обмена.

Первичные архаические экономические структуры пронизывают всю экономическую жизнь современности - таков основной тезис этой части диссертации. Поэтому и необходимо построение предварительной категориальной сетки, иерархически организованной системы понятий, в которых могли бы быть представлены архаические экономические процессы, что в свою очередь приводит к выделению базовых, первичных экономических форм, определяющих все другие архаические модели. К таким первичным архаическим формам раннепервобытной экономики относятся - разбор, дачедележ, разделодележ, дачеобмен и др.; позднепервобытной экономики - реципрокция, дарообмен, дароплатеж, великодарообмен, помогообмен, помогозаем, услугообмен, услугоплатеж и др.; предклассовой - приживалъчество (в том числе бракоприживальчество), кабальничество, заемно-долговые отношения, протодоминаризм, протомагнаризм, редистрибуция, протополитаризм, различные формы милитарного присвоения и др.; к раннеклассовым - доминаризм, магнаризм, нобиларизм, политаризм, алиментаризм и др. В частности, исторически более ранние формы распределения и обмена не исчезают при переходе общества на более высокую ступень, но сокращаются масштабы распространения этих экономических форм, сужается круг лиц, внутри которого действуют соответствующие нормы. Здесь же подвергаются анализу «переходные», предклассовые социально-экономические явления -помогообменные, помоговозвратные, услугоппатежные, приживальческие, заемно-долговые, протодоминарные, протомагнарные, протополитарные, а также милитарные и алиментарные экономические отношения.

Термин «архаическое» применительно к обществу, как известно, использовал К.Маркс: в набросках ответа на письмо В.Засулич, написанных в 1881 г. (то есть уже после знакомства с «Древним обществом» Л.Г.Моргана), К.Маркс выделяет две основные общественные формации: первичную «архаическую», основанную на

общей или коммунистической собственности, и вторичную, базирующуюся на частной собственности. При этом основной единицей архаической формации оказывается первобытная община, которая проходит в своем развитии несколько фаз1. Таким образом, архаическое у К.Маркса - это доклассовое.

К.Поланьи выделял «примитивные» («племенные») и «архаичные» формы экономики: под первыми он понимал экономику первобытных и переходных к классовым обществ, под 'вторыми - экономику древних классовых, в том числе древневосточных, обществ2.

В отечественной науке наиболее распространенным стало употребление термина «архаический» по отношению к так называемым переходным, предклассовым, а иногда и раннеклассовым обществам. Так, например, авторы крупного теоретического сборника «Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития»3 - историки С.И.Блюмхен, А.В.Коротаев, Ю.В.Павленко, О.Ю.Артемова - говорят об «архаическом обществе» как «самостоятельной, относительно независимой социально-экономический организации», не сводимой к состоянию переходности от первобытного общества к классовому. Основным содержанием этого «архаического общества», по их мнению, являются «процесс институапизации власти (политогенез)», «приватизация» и появление «новых градаций в социальной стратификации»4.

В диссертационном исследовании под архаическими экономическими отношениями понимаются докапиталистические производственные социально-экономические отношения, присущие первобытным, предклассовым и раннеклассовым обществам.

Само использование термина «архаические экономические отношения», на наш взгляд, оправдано тем, что все докапиталистические общества обладали общими свойствами, связанными с различными механизмами детерминации со стороны социально-экономических отношений: производственные социально-экономические отношения детерминировали все прочие социальные отношения не непосредственно, как при капитализме, а через посредство институтов общественной воли (морали в первобытном обществе, или политико-правых структур в раннеклассовых обществах).

Непонимание специфики проявления детерминации общества со стороны производственных отношений нередко приводило специалистов к полному отрицанию экономической детерминации в докапиталистических первобытных и раннеклассовых обществах. Выдвинутое субстантивистами положение, согласно которому в докапиталистических обществах вообще, в первобытном в частности, экономика занимает совершенно иное место, чем в эпоху домонополистического капитализма, и что в этих обществах либо совсем нет экономических отношений, а их роль играют родственные, моральные, политические и т.п. связи, либо

1 См ' Маркс К Наброски ответа на письмо В.И Засулич / К Маркс и Ф.Энгельс Соч , изд 2 Т 19 - М , 1961 - С 403404,412-413,417-419

2 См Поланьи К. Великая трансформация- политические и экономические истоки нашего времени. - СПб : Алетейя, 2002 - 320 с ; Поланьи К Аристотель открывает экономику / Истоки Экономика в контексте истории и культуры -М • ГУ ВШЭ, 2004 - 584 с - С 9-51;а также- Polanyi К. Marketless Trading in Hammurabi's Time // Trade and Market in the Early Empires Economies in History and Theory. Ed. by К Polanyi, С M Arsenberg, and H.W Pearson. - Glencoe,

1957

' Архаическое общество- узловые проблемы социологии развития Сб науч трудов 1-2 -М.1991 -327 с ' Архаическое общество- узловые проблемы социологии развития Сб науч трудов 1-2.-М., 1991.-С. 3.

экономическая организация в них существует, но является производной от родства, религии, политики и т.п., - было воспринято многими зарубежными этнологами, а также некоторыми советскими учеными. С определенного времени идеи о вторичности социально-экономических отношений в докапиталистических обществах стали активно пропагандироваться и у нас (Л.С.Васильев, В.П.Илюшечкин, Л.В.Данилова и некоторые другие).1 Но смешение экономического и культурного, экономического и морального, экономического и политического применительно к архаическим обществам препятствует в дальнейшем выявлению этих реанимируемых социально-экономических отношений уже в современности. Этим определяется важность введенного в свое время различения собственно «производственных» и «волевых» экономических отношений: социально-экономические производственные отношения, определяя сознание и волю людей, порождает волевые отношения и проявляются в них.

В капиталистическом обществе система производственных отношений, выступая как система общественных отношений вещей, прямо, непосредственно определяет волю каждого конкретного человека в сфере экономической деятельности, причем как капиталиста, так и рабочего, который вынужден продавать свою рабочую силу (причем наиболее выгодно). Другие стимулы, кроме прямых экономических, то есть заставляющих людей в таком обществе стремиться к максимизации полезности, в этой сфере не действуют.

Совсем иначе обстоит дело в докапиталистических обществах, в которых либо мораль, либо право непосредственно определяют поведение человека как в экономической, так и во всех других сферах деятельности. Так, например, как только мы от капиталистического общества переходим к первобытному, то первое, что мы обнаруживаем, - это то, что в отличие от капитализма с приматом обмена в экономической жизни здесь на первый план выходят акты распределения: все члены первобытного коллектива, который был одновременно социально-историческим организмом, были обязаны делиться друг с другом добытыми предметами потребления, и прежде всего пищей. И в качестве силы, непосредственно заставляющей их поступать так, а не иначе, выступала мораль, находившая свое выражение в общественном мнении коллектива и закрепленная в обычаях и традициях2. В первобытном обществе, равно как и в капиталистическом, существовали и экономические действия, и волевые отношения с экономической функцией. Но в качестве фактора, непосредственно определявшего эти действия в первобытном обществе, выступала мораль. При этом мораль в первобытном обществе играла роль не просто «рамок», «границ», в которых далее развертывались бы действия людей, определяемые экономическими стимулами, - мораль выступала как единственный фактор, определявший действия ? людей по распределению материальных благ. Аналогичную роль - регулятора экономической жизни - в раннеклассовых обществах играет (обычное) право, посредством которого и осуществляется в этих обществах социально-экономическая детерминация.

Таким образом, «скрытость», «растворенность» социально-экономических

1 Л В Данилова так прямо и писала: «Господствовавшие во всех докапиталистических структурах связи были неэкономическими» (Данилова Л.В. Дискуссионные проблемы теории докапиталистических обществ И Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн. I. - М., 1968. - С. 59).

1 Как известно, права как особого социального института в первобытном обществе не было вообще, оно появилось <

только с переходом к классовому обществу Все действия людей в первобытном обществе регулировала мораль

отношений в множестве разнообразных правовых, властных, политических актов и действий приводит исследователей к отрицанию первичности (а нередко и самого наличия) социально-экономических отношений в этих обществах. Раскрытие экономической сущности отношений распределения в первобытных и раннеклассовых обществах, описание специфических форм такого распределения оказывается важной теоретической задачей, без решения которой оказывается невозможным исследование механизмов реактуализации экономической архаики в современной экономике.

В современной исторической науке принято выделять в рамках первобытности два основных этапа - раннепервобытный и позднепервобытный этапы. Для каждого из этих этапов характерны свои специфические закономерности и экономические формы. Но главное, что объединяет эти две стадии, - это отсутствие частной собственности на средства производства, а также отсутствие эксплуатации человека человеком. На стадии разложения первобытного общества - иногда этот период называют «финальной стадией первобытности»1, иногда предклассовым обществом - начинается формирование как форм и методов эксплуатации, так и особых социальных групп, которые активно используют эти методы эксплуатации. Но пока ранние формы эксплуатации не выступают в качестве определяющих для всей экономической системы, эти общества еще нельзя назвать классовыми в полном смысле слова. Только тогда, когда отношения эксплуатации станут определять собой функционирование общественного производства, лягут в основу господствующего социально-экономического уклада, произойдет переход к первым классовым, или, как часто пишут, раннеклассовым обществам.

Но одна из важных особенностей эволюции первобытных производственных отношений, и, как оказывается, не только первобытных, заключалась в том, что возникновение новой их формы не означало полного исчезновения старой - оно приводило лишь к сужению сферы действия старых форм. Поэтому более ранние экономические нормы и отношения еще долго продолжали существовать наряду с новыми, причем далеко не в виде пережитка. Многие исследователи отмечают, что в первобытных социально-исторических организмах обычно одновременно действовало несколько разных систем распределения продуктов. Затрудняло исследование то, что движение продукта по различным принципам осуществлялось без каких- либо временных ограничений. В одном и том же конкретном первобытном обществе нормы распределения могли быть различными в зависимости от того, какие именно продукты, между кем, в какое время и в каких условиях распределялись. Такая «сложность» и «запутанность», как показывают исследования, характерна и для современной неформальной и теневой экономики, в которой действуют многоуровневые экономические связи, неустойчивые нормы распределения и перераспределения продукта.

Самая ранняя форма коммуналистических социально-экономических отношений начала возникать вместе с человеческим обществом, и ее особенностью было то, что никто из членов общины не получал свою долю от кого-то, а просто

1 См об этом в работе Павленко Ю В. Раннеклассовые общества' генезис и пути развития - Киев Наукова думка, 1989.

брал ее из общего фонда. Такого рода отношения в этнологии получили наименование разборно-коммуналистических Следующей стадией в развитии раннепервобытной экономики стало появление дележно-коммуналистических отношений и их форм - разделодележа, дачедележа, дародачи, трудодележа и др.

Переход к фазе позднепервобытной общины был связан с появлением, наряду с распределением по потребностям, фактического распределения по труду, а также индибидуальной собственности и определенного имущественного неравенства'.

В случае с дарообменом мы впервые сталкиваемся с интересным феноменом «потенциальной» собственности: человек, подаривший одну реальную вещь, становился потенциальным собственником другой реальной вещи, эквивалентной по ценности подаренной, которая рано или поздно должна была в виде отдара ему вернуться. Но только передаривание вещи позволяло изъять ее из дачедележного круга, который продолжал сохраняться и определять экономические отношения в области жизнеобеспечивающей экономики.

Если раннепервобытные разборные и дачедележные экономические отношения носили линейно-круговой характер (человек не выбирал, с кем делиться, наконец, делиться или не делиться вообще: дележный круг был определен с рождения, соответствующие моральные и культурные нормы предписывали время, порядок взаимных «передач», а также все сопровождающие при этом этикетные действия и знаки), то в случае с дарообменом мы впервые сталкиваемся с чисто линейной экономической связью, которая носит персональный характер. Богатство накапливалось и использовалось прежде всего не для удовлетворения собственных потребностей, а для дарения. Поэтому богатство человека исчислялось не массой хранимых ценностей, а массой прошедших через руки ценностей.

Процесс дарообмена представляет следующая схема: СХЕМА ДАРООБМЕННЫХ АКТОВ:

А -» дар -» Б -» дар-» В -* дар -» Г -» дар -» Д-» А отдар *- Б *- отдар *- В *- отдар Г *- отдар *- Д —

Дарообменные цепи могли включать в себя десятки людей и простираться на сотни километров. С переходом к стадии позднепервобытной общины дарением и отдариванием занимались чуть ли не все взрослые в каждой общине. В результате образовывалось множество параллельно идущих в одном и другом направлении цепей обмена, составлявших от одного до нескольких потоков, нескольких троп. Такого рода обмен дарами этнографы называют церемониальным. Для обозначения данных экономических форм (исторические примеры - мербок, хксаро, кула и др.) Ю.И.Семенов ввел термины дародачеобмен и дародачеобращение .Среди самых знаменитых дарообменных «колец» - кула меланезийцев островов Соломонова моря, детально описанная Брониславом Малиновским в «Аргонавтах Западного Тихоокеанья». Австралийский ученый У.Э.Х.Станнер назвал такую дарообменную

1 Не следует путать частную собственность на средства производства и индивидуальную собственность на результаты собственного труда - на стадии позднепервобытного общества сохранялся равный доступ всех членов общины к средствам производства, еще не было эксплуатации человека человеком. ■

2 Семенов Ю.И. Экономическая этнология ... С. 259 -260

А

экономику «церемониальной»\ чуть позже был введен термин «престижная экономика»2.

Специфика дарообмена заключалась в первую очередь в косвенном накоплении «потенциального» богатства, то есть такого, которое нельзя персонально потребить, но которым можно распорядиться в пределах возможностей, предоставляемых дарообменными связями. В форме дарообмена постепенно начал возникать и развиваться товарообмен (так называемая дароторговля, отличием которой от обычной торговли было то, что она всегда осуществлялась не по «формальным» правилам, не «безлично», а только между определенными людьми, -теми, которых в этнографической литературе принято именовать торговыми партнерами, - они были, как правило, одновременно и партнерами по дарообмену). Постепенно товарообмен приобретал самостоятельный характер, хотя это происходило не сразу, а в ряде случаев в полной мере этот процесс завершился лишь на стадии развитого классового общества.

Наиболее распространенной и живучей, сохранившейся вплоть до наших дней формой престижной экономики были дары (дароплатежи), связанные с определенными событиями в жизненном цикле человека - рождением, взрослением, браком, смертью. Особое значение приобретали также межобщинные престижные дароторжества, сопровождавшиеся масштабным обменом дарами (великодарообменом) и торжественным поеданием пищи (престижными пирами). Для обозначения особого рода дароторжеств, в которых на передний план выступало не поедание пищи, а дарение вещей и продуктов, этнографами обычно используется термин «потлач».

Переход от раннепервобытного общества к позднепервобытному, таким образом, был связан со своеобразным «раздвоением» системы социально-экономических отношений, когда наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного продукта, состоявшая из трех подсистем: дародачеобращения, дароплатежного обращения и великодарообращения.

Если престижная экономика первоначально возникла как обмен избыточном продуктом, созданным в первую очередь за счет собственных трудовых усилий каждого человека, включенного в дарообменные связи, опиралась на принцип эквивалентности и не предполагала эксплуатации, то по мере своего развития эта же престижная экономика сделала возможным и использование для престижного обмена и дароплатежа избыточного продукта, произведенного другими людьми и присвоенного в результате успешной манипуляции престижными ценностями. Сначала появился первый -редистрибутивный - метод эксплуатации (основанный на несимметричном перераспределении продукта в процессе дарообмена). Среди методов эксплуатации, возникших в предклассовых и раннеклассовых обществах, -

1 Stanner W Е H Ceremonial Economies of the Mulluk Mulluk and. Madngella Tribes of the Daly River // Oceania. 1933. Vol 4. № 2, 1934. Vol 4. № 4

г DuBois С The Wealth Concept as an Integrative Factor in Toiowa-Tututni Culture // Essays in Anthropology Presented to A.LKroeber in Celebration of his Birthday Ed. by R.Lowie. - Berkeley, 1936.

1 Масштабы и характер разгульных пиров, устраиваемых «новыми русскими» в начале 90-х голов, на которых

нувориши соревновались в «щедрости», несомненно, напоминает престижные пиры и соревнования в щедрости в позднепервобытном обществе. 22

военный грабёж (мнлнтарное присвоение), данничество, ростовщичество, посредническая торговля и некоторые другие.

И здесь необходимо подчеркнуть важность различения способов, образов, а также методов эксплуатации: способы эксплуатации связаны с антагонистическим укладом, образы эксплуатации - с вписанными в производство неукладными отношениями, наконец, методы эксплуатации возникают только в сфере вторичного распределения (они всегда «паразитируют» на том или ином социально-экономическом укладе). Такое различение оказывается важным с точки зрения анализа процессов воспроизводства в современной экономике архаических социально-экономических отношений: в современной теневой и неформальной экономике мы встречаемся с возрождением различного рода образов и методов эксплуатации, «паразитирующих» на господствующем способе производства (рэкет, блат, взяточничество, коррупция, межсоциорное перераспределение и некоторые другие).

Современные разработки в области исторической науки показывают, что различные докапиталистические экономические отношения в раннеклассовых, а также сословно-классовых обществах, были в большинстве случаев вовсе не рабовладельческими или феодальными, а совсем иными - магнарными, доминарными, нобиларными, политарными, либо симбиотическими (включающими в себя элементы различных указанных социально-экономических укладов). Конечно, нельзя переоценить значение этих данных для понимания той ступени в развитии общества, при анализе которой они были впервые получены. Однако их значение не исчерпывается и этим. Точное определение характера докапиталистических социально-экономических отношений, господствующих в том или ином обществе, оказывается предельно важным, как только возникает необходимость в глубоком анализе процессов, происходящих в современных «модернизирующихся» и «развивающихся» странах, делающих шаг из традиционного общества в современное.

Раннеклассовые социально-экономические отношения (доминаризм, магнаризм и политаризм), нередко выступающие в форме устойчивых соединений, тем не менее обладают своей спецификой. Доминаризм основан на том, что эксплуатируемый работает только в хозяйстве эксплуататора за содержание. Несмотря на то, что работник-доминарий нередко теряет личную независимость и приближается по своему статусу к рабу, доминаризм существенно отличается от античного рабовладельческого (серварного) способа производства. Магнаризм предполагает, что работнику передается в обособленное пользование земля и орудия труда при условии внесения собственнику земли доли урожая и/или при условии работы в определенное время на его земле. Магнаризм нельзя путать с феодализмом - это различные способы производства и социально-экономические уклады. Наиболее сложным явлением для понимания и изучения оказывается политаризм -первая формационная, первая окончательно сформиррвавшаяся классовая форма социально-экономических отношений.

У

ТИПОЛОГИЯ АРХАИЧЕСКИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД АРХАИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

1. ПЕРВОБЫТНОЕ ОБЩЕСТВО

Раннепервобытное общество (стадия раннепервобытной общины) разбор, разделодележ, дачедележ, трудодележ, дародача и др.

Позднепервобытное общество (стадия позднепервобытной общины) дарообмен, великодарение, дароугощение, дароплатеж, гостедарообмен, дароторговля, гостедарообращение, дачевозврат, престижный пир, помогообмен, трудопомощь, услугообмен и др.

ПРЕДКЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО помогообмен, помогозаем, услугообмен, услугоплатеж, дароторговля, заемно-долговые отношения, приживальчество, редистрибуция, милитарное присвоение и данничество, патриархальное рабство, кабальничество, наймитство и др.

РАННЕКЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО доминаризм, магнаризм, нобиларизм, серваризм, политаризм, алиментаризм и др.

Заключительный раздел второй главы в обобщенной форме представляет тот комплекс идей, которые в дальнейшем развиваются в каждой из последующих глав диссертации, а именно, - то, как архаические, внерыночные экономические отношения продолжают жить в рамках других, более высоких по уровню развития экономических системах, то есть рассматривается непосредственное бытие экономической архаики в современности. Здесь поднимаются проблемы, недостаточно изученные в отечественной и зарубежной экономической и исторической науке, - проблемы многоукладное™, преемственности социально-экономических институтов, возможности трансформации и реанимации в новых исторических условиях архаических экономических отношений. Именно с такой реанимацией и гибридизацией архаических экономических отношений мы сталкиваемся в целом ряде обществ, которые мы называем по традиции «социалистическими» и «советскими», равно как и в государствах так называемого «третьего мира» или, по-другому, в странах периферии. Все эти экономические и социальные «зоны» подчинены в своих главных параметрах процессам модернизации. Поэтому для того, чтобы понять закономерности модернизации (как естественной, так и «навязанной»), необходимо уяснить, с какого стартового уровня начинается движение в сторону современной индустриальной модели развития в той или иной стране и какую роль при этом играют прежние социально-экономические структуры.

Потребностью в различении рыночных и внерыночных механизмов экономического поведения объясняется и активное обращение к понятию «внеэкономическое принуждение». Как известно, в традиционной экономической

схеме феодальные и прочие докапиталистические производственные отношения, за исключением первобытного коммунизма, характеризовались наличием внеэкономического принуждения, тогда как капиталистические отношения порождают систему принуждения экономическими средствами. Внешне дело выглядело так, будто система внеэкономического принуждения вовсе и не является экономической системой. Именно на это указывает сам термин «внеэкономическое принуждение». Но понятие «внеэкономическое принуждение» применительно к докапиталистическим антагонистическим общественно-экономическим формациям оказывается недостаточным и глубоко противоречивым - в этом смысле любое принуждение оказывается внеэкономическим, и в то же время любое внеэкономическое принуждение есть принуждение экономическое. Разгадка этого парадокса оказывается одним из важнейших условий дальнейшего продвижения в направлении адекватного понимания уже не «архаических», а иных - современных -социально-экономических процессов.

Необходимое включение достижений экономической этнологии и теории раннеклассовых обществ в состав современных социологической, политологической и экономической наук предполагает существенную трансформацию последних, а именно - полное переосмысление содержания целого ряда центральных экономических, социологических, да и вообще обществоведческих понятий, и в первую очередь таких, как частная собственность, государство, эксплуатация, принуждение. Открытие общеклассовой частной собственности государственного аппарата в качестве экономической основы азиатского способа производства (политаризма, в терминах Ю.И.Семенова) явилось принципиально новой страницей в экономико-исторических исследованиях внеэкономического принуждения.

Третья глава диссертации - «Политарная экономика: архаика и современность» - посвящена исследованию экономических отношений как в классическом - древнем, так и в позднем - современном варианте социально-экономической системы, которую иначе называют «восточной», «азиатской», «этатистской», «тоталитарной» и т.д. В последнее время для обозначения этой системы в отечественной литературе укрепился и приобрел все права гражданства -пока, правда, за пределами собственно экономической теории, зато во всей массе других социальных наук (в социологии, историософии, социальной философии, политологии, правоведении и др.) уже использованный здесь термин «политаризм». Одна из задач диссертации состоит в том, чтобы показать, что политаризм -наиболее точный термин для обозначения универсального явления человеческой истории, сущность которого может вскрыть с наибольшей глубиной именно экономическая теория. Способ производства, основанный на общеклассовой собственности, как показано здесь, - отнюдь не уникальное явление, присущее лишь некоторым периодам в истории развития древних восточных государств (древнеегипетского, древнемесопотамских, отчасти древнеиндийских, древнекитайских и ряда других обществ), но, напротив, выступает как универсальная форма организации социально-экономических отношений в период классообразования во всех исторически известных обществах. Более того, политаризм играет существенную роль в экономической жизни современного мира, особенно на стадии формирования единой капиталистической системы для экономических систем, существующих в условиях экономического отставания.

Сущность политаризма заключается в том, что собственником средств производства и одновременно верховным собственником личностей непосредственных производителей выступает государство в лице чиновников государственного аппарата.

Общеклассовая частная собственность определяет характер взаимоотношений государственного аппарата как корпоративного частного собственника и производителей материальных благ: весь избыточный продукт присваивается государством в виде налогов и распределяется между членами аппарата согласно их месту в чиновничьей иерархии. Политаризм - это и есть «азиатский способ производства», который возник на Древнем Востоке в конце IV тысячелетия до н.э. (сначала в Египте и Месопотамии, затем в Индии и Китае). Как свидетельствуют современные исторические исследования, именно политарная общественно-экономическая формация, а вовсе не рабовладельческая, была первой классовой формацией, первой формой так называемого «цивилизованного» общества.

Политарная общеклассовая частная собственность, предполагающая * совместное владение собственностью представителями господствующего класса, которые образуют тем самым специфическую корпорацию, предполагает также, что входящий в господствующий класс человек не является частным собственником в отдельности. Поэтому частнособственнический характер такой разновидности частной собственности скрыт, что давало основание многим исследователям утверждать, что в такого типа обществах частной собственности нет вообще, а ее заменяет «власть-собственность», основанная на узурпации административно-управленческих функций и политическом господстве1. Именно поэтому существенное отличие такой общеклассовой частной собственности от традиционной персональной частной собственности, распространенной в современном капиталистическом мире, не позволяло многим зарубежным ученым признать в принципе то, что такого рода собственность является частной.

Политарная частная собственность была классовой, поэтому прибавочный продукт, созданный в политарной хозяйственной ячейке, совпадавшей с социальным организмом, поступал всему классу политаристов в целом, что предполагало и делало необходимым существование системы отношений по ' распределению этого продукта между отдельными членами данной общественной группы - политосистемы. В завершенном виде политосистема представляла собой систему мест, с каждым из которых было связано право на получение определенной доли прибавочного продукта, причем число этих мест всегда было ограниченным. Возглавлял эту особую систему политарх, он был главным распорядителем (но не собственником) общеклассовой собственности. Каждый член господствующего класса был включен в эту систему, причем только определенное место человека в политосистеме и делало его членом господствующею класса. Лишившись места в политосистеме, человек терял право на долю прибавочного продукта и выбывал из состава данного класса. Не меняет сути дела и развитие в некоторых обществах «алиментарных» отношений - выделение представителям господствующего класса отдельных секторов общеклассовой собственности (алиментариума) с правом

' Такова, например, концепция «власти-собственности» Л.С.Васильева, которую разделяют многие российские исследователи. Близкие идеи мы обнаруживаем и у К.Поланьи в рамках выделения им особых «редистрибутивных» отношений, характерных, по его мнению, для классовых докапиталистических обществ. 26

собирать налоги и оставлять себе часть изъятого прибавочного продукта не превращало человека в полного персонального частного собственника, поскольку смещение с должности автоматически предполагало и потерю всех прав.

Политарный способ производства может быть «двухэтажным», когда первым этажом оказывается крестьянская община, а над ней «надстраиваются» политарные иерархически организованные структуры государства. Созданный в крестьянской общине прибавочный продукт в виде налогов, которые играют в политарном обществе совсем иную роль, нежели в современном капиталистическом, изымается государством. Политарный способ производства «одноэтажен», когда зависимые от государства работники, объединенные в отряды, работают на государственной земле.

СТУРКТУРАПОЛИТАРИЗМА:

Функционирование и внутреннее развитие всех политарных обществ демонстрируют четкую логику циклического движения: сначала -формирование политарного государства на фундаменте общеклассовой частной собственности, прохождение на этом этапе стадии жесткого террора против как непосредственных производителей (и, как следствие, полное подчинение производителей материальных благ), так и против членов формирующегося господствующего класса в целях исключения попыток (да и самих возможностей) персонального распоряжения общеклассовой собственностью; затем - усиление мощи политарного государства за счет сверхэксплуатации людских ресурсов; наконец - постепенное истощение людских ресурсов и одновременно реализация тенденции к персонализации общеклассовой частной собственности.

Изучение архаических экономических структур и открытие универсального распространения в истории такой разновидности раннеклассовых систем, как политарная, существенно меняет представление о советском обществе как об обществе социалистическом, а постсоветском обществе как обществе,

осуществляющем переход от социализма к капитализму. Нет необходимости доказывать, что в Советском Союзе и в странах «социалистического лагеря» никакого социализма в том понимании, которое было предложено в свое время К.Марксом и Ф.Энгельсом, не было. Всем известны материалы многолетних дискуссий о сущности советского строя. Давно определились основные точки зрения, базовые позиции. Наибольшей эвристической ценностью мне представляется концепция неополитаризма. Общеклассовая частная собственность -то есть та самая политарная собственность, которая сложилась и в Советском Союзе, - с необходимостью предполагает регулярное насилие как по отношению к непосредственным производителям, так и по отношению к самим представителям государственного аппарата, склонным к превращению общеклассовой собственности в персональную. Террор, расправы, запугивание - обычные методы укрепления общеклассового господства и поддержания внутриклассовой монолитности. Поэтому внеэкономические понятия «террора», «насилия», «репрессий» оказываются в самой сердцевине именно экономических отношений: * без систематического насилия невозможна именно экономика соответствующих политарных обществ.

Все это принципиально меняет наши представления о сущности тех социально-исторических событий, которые происходят в современном обществе: в современной постсоветской России протекают специфические процессы перехода от экономики политарной к экономике периферийно-капиталистической. Такой переход сопровождается возрождением множества архаических экономических структур и форм экономического взаимодействия.

В четвертой главе диссертации - «Процессы глобализации и реактуализация архаических экономических отношений: социально-экономический анализ» - рассматриваются не столько сами новые социально-экономические явления и процессы, подробно изученные в зарубежной и отечественной науке, сколько модели их интерпретации, объяснения, * теоретического осмысления. Так, основное внимание уделяется теориям империализма (Д.Гобсон, К.Каутский, Р.Гильфердинг, В.И.Ленин, Р.Люксембург) и теориям зависимого развития (Р.Пребиш, И.Валлерстайн и др.).

Социально-экономические процессы в XX веке, как доказывается в этой главе, невозможно понять, оставаясь в рамках классических теоретических конструкций в экономической науке. Теории зависимости и периферийного капитализма переворачивают традиционный взгляд на социально-экономические процессы в XX веке. В то же время ошибочно, на наш взгляд, не учитывать некапиталистическую по своей сути специфику социально-экономических отношений, сложившихся в странах «советского блока», рассматривать их, как это делает И.Валлерстайн, в качестве разновидности периферийного капитализма, или, как это делают некоторые другие авторы, в качестве «государственного капитализма». Понимание некапиталистической природы советской социально-экономической системы -условие правильного понимания процессов, происходящих в современной России и других «постсоветских» обществах. Производственные отношения в странах бывшего советского лагеря не только не были капиталистическими, но, что еще важнее, до сих пор капиталистическими в полном смысле слова не стали. Экономику современных «посткоммунистических» обществ определяет целый

сплав экономических моделей докапиталистического происхождения, включая элементы самых ранних, самых архаичных - то есть первобытных и раннеклассовых - структур.

Новое качество протекающих в мире социально-экономических процессов принято обозначать понятием «глобализация». Среди социальных изменений, инициируемых глобализацией, важное место занимает процесс реактуализации архаических экономических отношений, что заставляет по-новому отнестись к эссенциальному измерению проблемы изучения глобализации. Но, несмотря на всеми признаваемую важность научной разработки понятия «глобализация», сделано в этом направлении современными обществоведами не так уж много, и главное - нет единства в понимании сущности глобализации. Наиболее распространенный подход строится на признании ведущей роли информационных технологий в процессах глобализации (О.В.Братимов, Ю.М.Горский, М.Г.Делягин, А.А.Коваленко, В.А.Медведьев, H.A.Симония др.). Масштабность, всепланетарность экономических процессов подчеркивается во многих трудах (М.Кастельс и др.). Распространены подходы, делающие акцент на анализе общих экологических рисков, на формировании единой глобальной культуры, глобального общества и планетарного сознания, на концепции глобального капитализма, изучении деятельности транснациональных корпораций (ТНК), международного класса (МК) и транснациональных организаций (ТО) в их взаимоотношениях с государствами или государственными институтами.

В последние годы в большинстве работ отечественных и зарубежных авторов глобализация трактуется как вступление в стадию постиндустриального общества, как качественное изменение характера экономики под воздействием компьютерных технологий... Эти теории, особо подчеркивается в диссертации, не схватывают главного в происходящих ныне экономических процессах. Сущность глобализации проявляется в сращивании экономик стран мира в единую экономии при одновременном подчинении национальных экономик транснациональным корпорациям.

При такой трактовке глобализации важнейшими в современной экономике оказываются противоречия между Центром и Периферией, формирование моделей зависимого развития, появление разнообразных «периферийных», «тупиковых» типов капитализма (И.Валлерстайн, Р.Пребиш, Т.Дус-Сантус, Ф.Э.Кардозу, Э.Фалето, А.Агиляр, Р.М.Мирини и др.). Процесс интернационализации, по сути являвшийся процессом формирования всемирного исторического пространства и завершившийся к началу XX века, во второй половине столетия сменился качественно новым процессом - глобализации, то есть превращения отдельных социоисторических организмов в один мировой социально-исторический организм. Смысл и проявление этого процесса - разрушение системы национальных капиталистических рынков, сращивание экономик всех стран под воздействием ТНК и транснациональных финансовых структур, ослабление влияния национальных государств зависимых стран на экономику и социальные процессы в своих странах. Вывод, который следует из этих рассуждений, таков: человечество вступает в новую эпоху - эпоху появления качественно иных форм социально-экономической организации производства, - форм, при которых классовое деление пролегает теперь не между группами людей в пределах одного общества, одного

социального организма, а между государствами, превращающимися в своеобразные метаклассы. Но из этого также следует, что глобализация порождает новые модели как внутрисоциорной, так и межстрановой (межсоциорной) эксплуатации и, безусловно, новые формы классовой борьбы, разворачивающейся теперь уже между государствами.

Все это делает необходимым введение и разработку новых экономических понятий, среди которых, на взгляд диссертанта, важное место должно занять понятие «уровень эксплуатации». Если понятие «степень эксплуатации» довольно широко используется в современной экономической науке, то понятие «уровень эксплуатации» не разработано вовсе. Между тем важным понятием «степень эксплуатации» не схватывается целый ряд особенностей, связанных с реальным бытием феномена эксплуатации. Целесообразно в связи с этим выделять такие уровни эксплуатации, как: элементарный - бытовой, семейный (на этом уровне, как правило, осуществляются модели присвоения женского и детского труда, что часто закрепляется юридически вступлением в брак (брако-приживальчество) или усыновлением, и именно на этом - семейном, бытовом - уровне в течение тысячелетий воспроизводились, и до сих пор продолжают реализовываться самые архаичные - позднепервобытные и предклассовые формы эксплуатации); средний уровень эксплуатации, осуществляемый в рамках хозяйственной ячейки и хозяйственного организма (здесь мы и сегодня обнаруживаем самые различные архаические формы и способы эксплуатации - доминарные, магнарные, домино-магнарные, милитарные), характеризующие укладные, а также разнообразные неукладные, внеукладные и подукладные отношения; внутрисоциорный уровень эксплуатации - модели эксплуатации, которые осуществляются в рамках господствующего уклада, в рамках системообразующих производственных отношений; наконец, самый высокий - межсоциорный - уровень эксплуатации, при котором происходит присвоение одним социором созданного в другом социальном организме продукта (этот высший, межсоциорный уровень эксплуатации в истории воспроизводился не раз - достаточно вспомнить античный серваризм, а также колониальную систему ХУШ-Х1Х веков; в конце XX века формируется глобальная система межсоциорной эксплуатации, включающая большие группы стран Центра и Периферии).

Специфика зависимого периферийного капитализма, который давно сформировался во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки, а ныне формируется в России и постсоветских странах в результате реформ, заключается не в последнюю очередь в наличии межсоциорной эксплуатации, то есть в перераспределении созданного в зависимой стране продукта (или его денежного эквивалента) в пользу стран Центра1. Такое межсоциорное перераспределение, то есть межсоциорная эксплуатация, требует, разумеется, специфических политических и экономических условий. К этим специфическим условиям и специфическим средствам создания таких условий относят - навязывание

1 Принято выделять несколько основных форм «эксплуатации» и перераспределения между странами Центра и Периферии: прямой вывоз капитала из стран «третьего мира» (включая эффект так называемого бегства капитала); финансовая эксплуатация стран-должников посредством международной кредитной системы; сверхэксплуатация трудовых ресурсов за счет заниженной оплаты труда при размещении производства в странах «третьего мира»; покупка «дешевых» сырьевых ресурсе з в странах третьего мира с реализацией по «завышенным» ценам готовых товаров высокотехнологичных производств и др.

зависимым странам кредитов и займов под государственные гарантии на проведение реформ и реструктуризации, использование форм прямого и косвенного (вооружение и финансирование оппозиционной группировки) военного вмешательства, переманивание высококвалифицированных специалистов из стран периферии и их сверхэксплуатация в форме неполной (сниженной по сравнению с принятой в данной отрасли) оплаты.

Важнейший признак периферийного капитализма - теснейшая взаимосвязь и даже взаимопроникновение капиталистических и докапиталистических отношений в периферийных обществах. На это явление указывают почти все сторонники теорий зависимого развития. Тем самым оказывается опровергнутым распространенный в экономической науке, в том числе и в ортодоксальном марксизме, взгляд, согласно которому капиталистические и докапиталистические отношения находятся в непримиримом противоречии друг с другом, и поэтому становление первых означает разложение и гибель вторых. Как показывают исследования, в зависимых странах капиталистический способ производства и докапиталистические способы производства находятся не в антагонистических, а в симбиотических отношениях: капиталистические отношения, проникая в эти страны, втягивают, вбирают в себя докапиталистические отношения, а докапиталистические отношения в этих странах трансформируются и интегрируются в капитализм. Поэтому совмещение, сочленение (articulation) капиталистических и докапиталистических отношений принадлежит к числу тех особенностей периферийного капитализма, которые отличают его от капитализма метрополии, от капитализма Центра, от ортокапитализма. Все это делает особенно ценным знание о механизмах и закономерностях функционирования докапиталистических экономических систем, элементы которых, как оказывается, продолжают воспроизводиться в экономиках современных развивающихся и трансформирующихся стран.

Таким образом, в данной главе представлены принципиально иные прочтение и интерпретация социально-экономической истории XX века. Деление мира на экономический центр и экономическую периферию - основа подхода к анализу современных экономических процессов. Мир-системный подход в варианте последователей Р.Пребиша позволяет видеть долгосрочную динамику мировых социально-экономических процессов, переход страны из одной категории в другую (из категории полупериферийных в категорию периферийных) лежит в основе объяснения причин расцвета теневой, криминальной и коррупционной экономики.

Как известно, «неклассические», некапиталистические формы экономики, проявляющие себя в современных социальных и экономических практиках, стали, начиная с 50-х-60-х годов XX века, предметом заинтересованного внимания зарубежных экономистов и социологов в силу широкого распространения в экономиках молодых развивающихся стран различных форм хозяйственной деятельности, которая осуществлялась как вне государственного, так и за пределами классического частного секторов экономики. Возникшие в большом количестве в развивающихся странах различные способы самозанятости, организации множества незарегистрированных небольших семейных предприятий и фирм, опирающихся на родственные связи, взаимопомощь и взаимное страхование, в экономической науке были отражены в терминах «неформального сектора», «неформальной экономики». Самими этими терминами была естественно затемнена историческая природа

соответствующих феноменов - их архаические истоки скрывались самой неопределенностью терминов. Никто, конечно, не предлагает отказаться от этих терминов, за которыми закрепилось определенное содержание, и притом содержание, во многом вполне адекватное изучаемым явлениям. Именно разнообразие охватываемых терминами форм экономической жизни делает их удобными для использования. Речь идет лишь о том, что при этом ни в коем случае нельзя забывать о корнях и природе неформальной экономики: эти корни и эта природа вырастают из архаических производственно-экономических отношений и чаще всего реализуются в этих отношениях.

Термин «неформальный сектор» ввел в научный оборот К.Харт, изучавший структуру занятости в Гане1. Он выдвинул положение о том, что избыточная рабочая сила, которая не находит в городах развивающихся стран стабильного заработка, не столько увеличивает безработицу, сколько формирует особый сектор экономики, предоставляющий кратковременные формы занятости и стимулирующие развитие малооплачиваемых видов работ. Предложение К.Харта о введении нового деления экономики на формальную и неформальную (вместо классического деления на современную и традиционную) и обоснование им необходимости учета в моделях долгосрочного экономического развития взаимоотношений между формальным и неформальным секторами получило широкую поддержку среди экономистов.

Постепенно сфера применения термина «неформальная экономика» расширилась, понятие стало активно использоваться для анализа экономических процессов не только развивающихся, но и развитых капиталистических обществ, а позже так называемых «трансформирующихся» государств. При этом все чаще словосочетание «неформальная экономика» стало рассматриваться не в первоначальном узком смысле (как область мелкого нерегистрируемого предпринимательства, домашней экономики), а в смысле широком, включающем в себя представления о таких явлениях, как теневая экономика, черный рынок, криминальный бизнес, коррупция, «блат» и другие. Для различения формального и неформального секторов экономики используются самые разные критерии -размеры предприятий (крупные/мелкие), фиксация в системе национального счетоводства (учитываемая/неучитываемая), производительность (высокая/низкая), характер занятости (труд по найму/самозанятость), отношение к конкуренции (монополия/конкуренция) и т.д., - но нет единства в понимании как сущности, так и характера влияния теневой и неформальной экономики на современное общество. Остаются нерешенными главные теоретические вопросы - вопросы о том, какова сущность и в чем принципиальное отличие неформальной экономики от классической капиталистической; строится ли неформальная экономика на той же -капиталистической - основе или нет. Каково происхождение неформальной экономики, и существует ли связь этой неформальной экономики с предшествующими, докапиталистическими формами экономической жизни? Очевидно, что без создания научной теории докапиталистической экономики вообще решение так поставленных вопросов - дело безнадежное.

Несмотря на значительный интерес западных и отечественных экономистов, например, к вопросам коррупции, действительный экономический смысл этого

' Hart K. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // Journal of Modern African Studies Vol. 11. - L, 1973.

явления ими так и не понят. Главной причиной этих неудач на ниве изучения явлений коррупции и теневой экономики можно считать отсутствие действительных теоретических знаний о докапиталистических формах экономической жизни, о структурах и закономерностях функционирования (в том числе и разложения) архаических политарных государств. И это несмотря на то, что ведь именно с докапиталистическими формами социально-экономических отношений в первую очередь и сталкиваются теоретики и практики либеральных реформ в развивающихся и трансформирующихся странах.

ВОСПРОИЗВОДСТВО АРХАИЧЕСКИХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ

Архаические социально- экономические отношения Сферы воспроизводства в современной неформальной, теневой, криминальной экономике

разборные и дачедележные отношения отношения распределения продукта в семье (третичное распределение)

дарообмен, помогообмен, трудопомощь, помогозаемные отношения отношения в крестьянской экономике, неформальной сетевой экономике сельских домохозяйств, в среде мелких семейных городских производителей

редистрибуция перераспределение продукта в воровских и бандитских группах

милитарное присвоение, данничество рэкет, крышевание, экономический бандитизм

услугообмен и услугоплатеж блат, коррупция, взяточничество

Политарные отношения отношения государственного регулирования в «социалистических» странах и развивающихся странах «советской» ориентации

доминарные и магнарные отношения (приживальчество, кабала, рабство, наймитство и др.) эксплуатация нелегальных мигрантов, торговля людьми, сексуальная эксплуатация женщин в нелегальной сети порноуслуг и др.

Приведенная схема с особой наглядностью демонстрирует важную закономерность: ни в одной из сфер современного общества нельзя избежать присутствия архаических форм социально-экономических отношений, но ни в каком современном обществе не имеет место буквальное воспроизведение этих архаических форм. Таким образом, выясняется, что самые первые архаические разборные и дачедележные отношения воспроизводятся в потребительских ячейках, в сфере третичного распределения. Воспроизводство архаических дарообменных, помогообменных и помогозаемных отношений характерно для современной крестьянской, а также неформальной сетевой экономики сельских домохозяйст. Отношения силового милитарного присвоен^5^й1цШШ*^й^'|ИЗВОДЯТ себя в

БИБЛИОТЕКА 33

С-Пстрбург

современных формах рэкета, организованной преступности, бандитской криминальной экономики. Архаический по форме дароплатеж и услугообмен определяет собой процессы разложения политарной собственности, обеспечивает функционирование «блатной» и «коррупционной» экономики. Периферийная и полупериферийная экономика основана на соединении рыночных и дорыночных -политарных, магнарных, доминарных и других - архаических экономических структур, что определяет специфику формирования так называемых симбиотических паракапиталистических экономических укладов. Архаические внутрисоциорные и межсоциорные формы эксплуатации воспроизведены в современном мире в виде сверхэксплуатации трудовых ресурсов легальных и нелегальных мигрантов в странах Центра, а также полусилового вмешательства Центра в экономические процессы в странах Периферии. В свете всего этого также становится понятно, что разрушение структур государства под воздействием либеральных реформ в развивающихся и трансформирующихся странах ведет к формированию теневого рынка труда и возрождению архаических форм эксплуатации и внеэкономического принуждения - кабапьничеству, рабству, приживальчеству, наймитству и др.

В пятой главе - «Современная экономика России: специфика воспроизводства архаических социально-экономических отношений» -предпринята попытка применить разработанный ранее теоретический инструментарий к анализу социально-экономических процессов в современной России. Диссертант исходит их того, что только общетеоретический взгляд на роль архаических социально-экономических отношений может дать ключ к пониманию всей совокупности тех процессов, которые определяют специфику происходящих в современной России экономических преобразований. Внешняя сторона современных преобразований в России - это переход от нерыночной к рыночной экономике, сопровождаемый построением гражданского общества - спутника рыночной экономики, - при сильном и серьезном влиянии государства на экономические процессы. В масштабах процесса глобализации, превращающем Россию в периферийную державу, когда сохраняется всего лишь вопрос о том, будет ли это зависимая или независимая периферия, проблема экономического содержания процессов, протекающих на одной восьмой части мира, приобретает особое значение.

С точкой зрения, согласно которой главный смысл протекающих в России экономических процессов укладывается в построение рыночной экономики на фоне глобализирующего.ся мира, - с этой точкой зрения, как представляется диссертанту, трудно согласиться. И не только потому, что она представляет суть происходящих экономических процессов упрощенно. Все дело в том, что и по самой сути свести происходящее к этому переходу нельзя. Вместе с тем взгляд на российскую экономику как переходную от нерыночной к рыночной получил прочность предрассудка, и доказательства, основанные на возражениях против такой трактовки современной российской экономической системы, привести нелегко. Главная трудность, с которой сталкивается здесь исследователь - исследователь добросовестный и непредвзятый - состоит в том, что статистическая теория и практика статистических и статистико-экономических исследований в самой основе своего концептуального аппарата не содержит таких механизмов, которые

позволили бы выявить наличие иных концептуальных основ для эссенциального определения макроэкономических процессов в современной России. Хорошо известный феномен статистики, благодаря которому статистика превращается в грандиозную ложь, объясняется простыми и вполне понятными методологическими соображениями. Мы всякий раз получаем то, что заранее надеялись получить. Для того чтобы обнаружить то, что не искали, нужен особый понятийный аппарат и принципиально новый подход не только к экономике современной России, но и ко всем основам современной макроэкономики.

Глубокий кризис, потрясший экономику России в начале 90-х годов, разразился вопреки ожиданиям тех, кто разрабатывал и претворял в жизнь проекты реформ: западные консультанты-неолибералы и их российские единомышленники, уверенные в универсальности теории общего равновесия Эрроу и Дебре и исходившие из представления о возможности быстрого перехода в результате «шоковой терапии» от неоптимального к оптимальному равновесному состоянию рыночной экономической системы, не были ни теоретически, ни практически готовы к такому масштабному и продолжительному падению производства, распространению бедности, деструкции многих важнейших социальных институтов. Вместо ожидаемого классического капиталистического рынка, который по замыслам реформаторов (в основном сторонников чикагской экономической школы) должен был возникнуть в самые короткие сроки, сформировалась экономическая система особого типа, которую сегодня называют по-разному -бандитским криминальным капитализмом, корпоративно-коррупционной экономикой, кланово-олигархическим типом управлением и т.д.1

Формирование на фоне этих процессов особого направления в социально-экономических исследованиях, связанного с изучением «переходных» процессов и получившего наименование «транзитологии»2, - закономерная реакция научного сообщества на появление нового объекта исследования (целой группы постсоветских государств, пытающихся «строить»3 капитализм). В русле этого нового исследовательского направления за последние десять-пятнадцать лет у нас и за рубежом вышло большое количество работ, посвященных либеральным реформам в России и других постсоветских государствах. В одних исследованиях резкое неприятие «социализма» и «плановой экономики» сочетается с апологетическими высказываниями в отношении концепции и реальной программы произошедших рыночных преобразований (Е.Т.Гайдар, Е.Г.Ясин, А.Ослунд), в других ясно звучит критика идеологии и методов «шоковой терапии» в пользу градуализма и учета институциональной структуры и национальных особенностей реформируемых обществ (Д.С.Львов, Дж.Стиглиц, Дж.Тобин, М.Голдман и др.). Появились также работы российских экономистов, в которых предпринята попытка

1 Обращает на себя внимание преобладание «метафорических» определений в обозначении этих новых явлений, что, как известно, свидетельствует о том, что сущность этих новых явлений еще не раскрыта.

2 Рано говорить о транзитологии как о самостоятельной дисциплине - скорее, это общее поле исследований Тем не менее, в мире появилось немало транзитологических журналов, открылись специализированные исследовательские институты и центры. Важной вехой в формировании транзитологии в качестве отдельной области экономического анализа принято считать выпуск четырехтомника избранных статей ведущих зарубежных исследователей по проблемам переходной экономики «Transition to the Market Economy» (Ed By PG Hare and J RDavis - L-NY-Routledge, 1997).

' Выражение «строительство капитализма» вместо знаменитой советской формулы «строительство коммунизма» употребляет один из главных консультантов российского правительства в 90-х годах А Ослунд (Ослунд А Строительство капитализма: Рыночная трансформация стран бывшего советского блока. - М • Логос, 2003 )

взвешенного, вне явных идеологических влияний, изучения происходящих в современной России изменений1. И все же, несмотря на очевидное существенное продвижение исследователей в направлении более глубокого и многоаспектного анализа реформ и их последствий, вновь и вновь оказываются без вразумительного ответа волнующие любого экономиста, социолога, историка вопросы: как возможно было такое быстрое, почти мгновенное крушение «монстра» - советской системы и всего социалистического лагеря в начале 90-х годов? Почему результаты реформ так разительно отличаются от того идеала, который первоначально рисовался реформаторами, и почему до сих пор отсутствуют ощутимые результаты в деле построения пропагандируемого СМИ буржуазного «рая», развитой рыночной экономики?

Построение адекватной интерпретационной модели происходящей социально-экономической трансформации невозможно без четкого представления о том, с какого, собственно, «старта» начинается «переход» к новой экономике и каково направление, перспектива, «конечная точка» изменений, то есть к какому именно типу общества и экономики приходят страны в результате проведения «реструктуризации» и втягивания в глобальную экономическую рыночную систему. При этом важнейшим методологическим соображением должно стать представление о том, что реальное бытие рыночной экономики в современном мире осуществляется далеко не всегда по рыночным законам, как это представляется большинству исследователей. Но как выясняется, современная капиталистическая экономика, и особенно экономика «развивающихся» и «трансформирующихся» стран, испытывает существенное влияние и даже отчасти трансформируется под влиянием целого ряда сугубо архаических экономических закономерностей - тех самых позднепервобытных, предклассовых и раннеклассовых структур и отношений, о существовании которых в современном мире большинство исследователей даже не подозревают.

Опираясь на указанную схему эволюции политарного общества, обратим внимание на динамику позднесоветского общества. Разложение политаризма начинается с появления отдельных, а потом и систематически повторяющихся моментов персонализации общеклассовой собственности. Формы, в которых выражается этот процесс, - коррупция, взяточничество, формирование под патронатом влиятельных чиновников параллельного нелегального, теневого сектора, основанного на механизмах услугоплатежа и других архаических моделях обмена - дают начало особой параллельной или, как ее еще называют, «второй экономике» (в терминах Г.Гроссмана, К.Кэрола, Ф.Дж.Фельдбрюгге).

Исток этих процессов - период разложения советского экономического и политического строя. Конкретный механизм разложения единой общеклассовой (политарной) собственности включал в себя значительное количество тех символических и полуобрядовых актов, которые, опять-таки, были напрямую связаны с возрождением еще более архаичных - позднепервобытных и предклассовых - структур социального и экономического поведения. Так, очевидным образом в сфере действия коррупции и взяточничества возрождался

1 Меньшиков С М. Экономика России: практические и теоретические вопросы перехода к рынку. - М.: Международные отношения, 1996; Делягин М Экономика неплатежей- как и почему мы будем жить завтра - М , 1997; Меньшиков С.М Анатомия российского капитализма. - М : Международные отношения, 2004.

церемониальный по форме дарообмен, носивший нередко - в отличие от дарообмена первобытного - неэквивалентный характер, то есть по сути являвшийся дароплатежом и услугоплатежом. Под видом поздравлений с различными праздниками в виде вручения дорогостоящих подарков шел поток материальных ценностей от нижних этажей власти к ее высшим этажам.

Широчайшее распространение в позднюю советскую эпоху приобрел услугообмен и услугоплатеж. Не имея возможности открыто распорядиться общеклассовой частной собственностью, каждый чиновник, а также просто специалист, занимающий нерядовое место в системе образования, здравоохранения, производства, торговли и т.д., создавал вокруг себя сеть услугообменных связей, которые позволяли ему персонально использовать должностные возможности, но -скрыто, неявно. Под видом «помощи» друзьям и знакомым оказывались реальные услуги, перераспределялись блага. При этом действовал первобытный принцип замкнутости реципрокных (взаимных дарообменных и услугообменных) цепей, а значит отложенной во времени эквивалентности отдаваемых и получаемых даров (услуг). В результате такого процесса возрождения архаического реципрокного обмена в советском обществе появилась группа людей, официально не имеющих никаких привилегий, но находящихся в ином, более выгодном положении по отношению к рядовым согражданам вследствие реального обладания неформальными преимуществами в доступе к получению благ и услуг.

Особую роль в формировании такой экономики играет искусственно (или естественно) формируемый дефицит. Чиновник - распорядитель благ и услуг, не имея возможности изменить, к примеру, цену товара, «торгует» доступом к товару, временем, затраченным тем или иным гражданином на получение данного товара. В перечень преимуществ, включенных в систему услугообмена и услугоплатежа чиновников, входит, безусловно, неформальное право преимущественного доступа к дефицитным благам и неформальное право на экономию времени при получении материальных благ (право не стоять в очереди)1.

Привилегии советских партийных чиновников носили как формальный, так и неформальный характер. Различные распределители, служебные дачи, машины, жилье - все это относилось к формально установленным привилегиям и отражало степень приближения к верхушке власти, ступень в иерархии корпоративной частной собственности. Но когда мы говорим о расцвете коррупции и нелегальной экономики в советском обществе 70-х - 80-х годов, мы имеем в виду уже не эти специально организованные властью, а особые - возникавшие спонтанно неформальные структуры распоряжения собственностью. Они существовали параллельно с официальными властными структурами, часто на границе формального государственного статуса и личного частного интереса.

Специфической особенностью поздней советской и перестроечной экономики стало изменение роли в ней родственно-семейных и дружественных связей. Характерно для этого периода активное использование родственных связей для решения частных экономических задач, в первую очередь для организации

1 Это явление А-Леденева удачно назвала в свое время «услугами доступа», рассматривая его в ряду других проявлений экономики дефицита (Леденева А Неформальная сфера и блат- гражданское общество или (постсоветскаякорпоративность//ProetContra, 1997. Т. 2.-№ 4.-С.113 -124)

услугообменных и услугоплатежных связей. Эта «технология» нелегальной приватизации с использованием родственных связей стала одной из основных и наиболее распространенных в первый период так называемых либеральных реформ. Родственные связи как таковые вовсе не имеют никакой особой универсальной, внеисторической сущности, определяющей повторяющееся раз от разу поведение людей. К примеру, одни и те же родственные отношения в первобытную эпоху сопрягались с требованием делиться пищей со всеми родственниками, не вступать в брак с представителями своего рода, дарить подарки, а в другую эпоху, например, классового общества, никак не были связаны с этими требованиями, хотя биологическое родство могло быть при этом идентичным. Родственные связи по сути своей социальны, а вовсе не биологичны, и не надсоциальны - они в некотором смысле «формальны», то есть каждый раз наполняются тем содержанием, которое отвечает той или иной социальной потребности, тем или иным социальным отношениям и процессам.

В период становления и расцвета советского государства родственные отношения практически потеряли то социальное значение, которое им придавалось, скажем, в досоветский период. В Европе и России в период Средневековья и в Новое время непосредственные родственные связи играли колоссальную роль и во многом определяли движение персональной частной собственности от поколения к поколению в форме наследования. В Советском Союзе в результате формирования системы общеклассовой частной собственности семья перестала быть ячейкой сохранения и передачи частной собственности, оставшись только ячейкой по воспроизводству человека. В чиновничьей среде должности не передавались по наследству, что также снижало социальное и экономическое значение семьи. Положение радикально изменилось с крушением политарной экономической системы и с выходом на первый план иных архаических производственных отношений - того, что было охарактеризовано как теневая и неформальная экономика.

Точно определить степень распространения теневой экономики и неформального сектора оказалось невозможно - фактических данных мало, их трудно интерпретировать, нелегко выработать соответствующие методики. О масштабах теневой экономики в конце 90-х годов красноречиво говорят данные МВД. Так, на слушаниях в Государственной думе, посвященных концепции экономической безопасности (происходило накануне дефолта 1998 г.), представитель МВД РФ сообщил, что в теневом секторе создается около 40% стоимости валового внутреннего продукта (ВВП) страны и постоянно занято более 9 млн. человек; организованные преступные группы в разной степени осуществляли контроль над 40% частных и 60% государственных предприятий; из существовавших тогда более 1,5 тыс. банков 85% либо непосредственно контролировались организованной преступностью, либо оперировали преимущественно средствами теневого (криминального) происхождения. Оценки независимых экспертов, как правило, были еще более жесткими.

Все эти явления постперестроечного периода - расцвет криминального поведения, бандитизма, коррупции, теневой экономики - невозможно понять, не обратившись к теории периферийного капитализма. При этом удивительным , образом обнаружилось сходство социально-экономических процессов, протекавших

в постсоветских государствах и в странах, давно «строящих» развитой капитализм (странах Латинской Америки и др.). «Десять лет назад, - констатирует известный экономист, - мало кто рискнул бы даже намекнуть на сходство между странами Варшавского блока и Латинской Америкой. Но сегодня они кажутся почти близнецами: мощная теневая экономика, вопиющее неравенство, вездесущие мафии, политическая нестабильность, бегство капитала и пренебрежение законом»'.

В периферийном капитализме происходит каждый раз специфическое соединение собственно капиталистических и докапиталистических отношений, возникают заново гибридные пара- и псевдокапиталистические структуры. Очень важно, что при этом разнообразные, казалось бы, давно исчезнувшие архаические экономические отношения и структуры в ряде случаев реанимируются, реактуализируются на базе маргинально существующих моделей, сохранявшихся в культуре в форме пережитков, элементов этикета, семейных традиций поведения.

Таким образом, в СССР в 70-80-е годы происходит постепенное превращение единой общеклассовой политарной собственности в собственность корпоративную, то есть частично персонализированную. Расцвет коррупции на закате советской эпохи - результат именно этого процесса: распорядители общеклассовой собственности стремятся к превращению этой общеклассовой частной собственности в персональную частную собственность, используя известные в истории механизмы (сокрытие доходов, искажение информации, сохранение в собственном распоряжении большей доли избыточного продукта, нежели прежде и т.д.). Так как чиновничество выступало как единый класс, то коррупция чиновничества представляла собой не просто моменты юридические (превышение полномочий отдельным служащим, нарушение инструкции и т.д.), но -демонстрировала процессы изменения характера и форм собственности. Именно в такой своеобразной форме первоначально и происходит неформальная «приватизация» общеклассовой частной собственности. При этом важно подчеркнуть, что, употребляя термин «приватизация» к процессам смены форм собственности в России, диссертант имеет в виду не переход от общественной формы собственности к частной форме собственности, как это принято трактовать, а переход от одной формы частной собственности - общеклассовой, к другой форме частной же собственности - корпоративной и персонализированной частной собственности. И когда мы говорим о результатах реформ, то обычно все прекрасно понимаем, что окончательного перехода к персонализированной частной собственности не произошло, а возникли различные симбиозы, а также гибридные образования. В результате мы имеем в нашей «многоукладной», нашей «переходной» экономике либо набор, либо устойчивый симбиоз различных социально-экономических укладов и типов собственности: политарный уклад, основанный на государственной общеклассовой частной собственности (в виде сохранения государственных предприятий, государственной собственности на ресурсы, недра, а также некоторых прав верховного собственника по отношению к структурам корпоративной и неполной персональной частной собственности); корпоративно-олигархический уклад (в терминах А.В.Гевелинга,

1 Сото Эрнандо де. Загадка капитала Почему капитализм торжествует на Затаде и терпит поражение во всем остальном мире/Пер. с англ. - М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2001. - С. 211.

«клептократический» и «плутократический»'), основанный на корпоративной частной собственности, которая носит как официальный, так и неофициальный характер, а в структуры и персональный состав собственников входят как высшие государственные чиновники, так и лидеры криминальных групп; частнокапиталистический, основанный на персональной частной собственности средних и мелких собственников (назвать ее, правда, полной частной собственностью можно только в формальном смысле: на бумаге она полная, в реальности - подчинена либо силовым криминальным, либо различным действующим от имени государства административно-силовым структурам); капиталистический уклад в рамках полной частной собственности зарубежных компаний (само существование этого уклада оказывается возможным в периферийно-капиталистических странах только благодаря определенному давлению со стороны западного капиталистического Центра, требующего от правительств периферийных стран соблюдения и защиты прав частной собственности этих зарубежных компаний как от различного рода местных «силовых» предпринимателей, так и от борьбы местных рабочих); наконец, обособленная собственность подсобных хозяйств, мелких домашних производств и т.д. При этом нынешнюю «войну с олигархами» можно трактовать как стремление со стороны государственных чиновников, то есть бывшего господствующего класса, пресечь попытки полной персонапизации крупных «кусков» общеклассовой частной собственности, как сопротивление части бюрократов, которые входили в состав общего единого класса собственников, полной приватизации.

В результате проведения радикальных либеральных реформ и разрушения структур традиционного (политарного, феодального и др.) государства в экономической жизни полупериферийных и периферийных стран огромную роль начинают играть догосударственные милитарные, а также другие архаические -доминарные, магнарные, доминарнополитарные - способы эксплуатации.

В России под влиянием реформ, очевидно, начался процесс вторичного (третичного и т.д.) образования классов. Но классообразование, как мы постарались показать, - очень сложный процесс. Убогость упрощенной схемы капиталистического классообразования, господствующей в умах западных экономистов, разрабатывающих рекомендации по реформированию экономик развивающихся и трансформирующихся стран, в том числе России, и вырабатывающих стратегии создания класса капиталистов, обнаруживается везде, где сложность реальных процессов перестает быть легко понимаемой и интерпретируемой. Радикальное уничтожение в соответствии с рекомендациями Всемирного банка традиционных структур крестьянских общин в большинстве развивающихся стран, а также государственных (политарных) структур в «трансформирующихся» странах не привело к созданию классического капиталистического рынка, класса капиталистов и буржуазной демократии, а инициировало совсем другие - негативные - явления и процессы: расцвет стадиально более ранних форм эксплуатации (кабальничества, наймитства, приживальчества, милитарной эксплуатации в форме так называемого «силового

1 Гевелинг А В Клептократия. Социально-политическое измерение коррупции и негативной экономики Борьба африканского государства с деструктивными формами организации власти - М : Изд-во «Гуманитарий» Академии гуманитарных исследований, 2002. 1

предпринимательства» (а в сущности организованного экономического бандитизма и рэкета), полурабства-доминаризма по отношению к нелегальным рабочим-мигрантам и т.д.); привело к генезису «внеэкономических» форм принуждения, расцвету теневой криминальной экономики. Вот почему распространенная характеристика самих этих форм как внеэкономических способна, по мнению диссертанта, лишь затруднить понимание экономической жизни на постсоветском пространстве.

Как видим, многие «загадочные» явления экономики постсоветской России, «мечущейся между Востоком и Западом», становятся ясными и понятными, как только мы применяем к их анализу теоретический аппарат, разработанный современной экономической этнологией и исторической теорией докапиталистических обществ. Таким образом, можно считать доказанным, что неформальная, теневая экономика - тоже экономика. Однако современные экономисты это только декларируют, не вскрывая внутренних законов функционирования этой особой экономики. Раскрыть сущность такой особой экономической практики можно только на основе принципиального переосмысления экономики вообще, «экономического» как такового, и главный шаг в таком переосмыслении - включение всего разнообразия докапиталистических форм производства и распределения, открытых экономической этнологией и экономической историей, в предмет современной экономической теории.

Понимание современного положения России и протекающих в ней экономических процессов, как представляется, должно строиться на новом теоретическом фундаменте, включающем в качестве своих основных составляющих: концепцию политаризма как универсально распространенной архаической социально-экономической структуры, современную концепцию глобализации, а также теорию зависимого развития и периферийного капитализма. При этом в расчет должны также приниматься процессы взаимодействия классической капиталистической, легальной, «формальной» экономики с экономикой некапиталистической, «теневой», «неформальной» - той экономикой, в которой действуют разнообразные архаические исторические модели присвоения и перераспределения продукта, реанимирующиеся в той или иной степени при реализации современных экономических глобализационных проектов.

Постсоветская Россия являет собой важный, но только один пример того, как мощно врываются в современную экономическую кизнь законы широко понимаемой экономики, в которой ее нерыночные, дорыночные и псевдорыночныые формы составляют существеннное содержание. Но только новый теоретический взгляд и трансдисциплинарный концептуальный подход к анализу новейших социальных процессов может стать, как представляется, исходной точкой для развертывания серии плодотворных социально-философских, философско-экономических, социологических и собственно экономических исследований, результатом которых будет проникновение в более глубокие слои социально-экономической жизни современного общества, в сложные механизмы взаимодействия экономики и политики, экономики и власти, экономики и культуры в условиях глобализации.

В Заключении подведены итоги исследования и обозначены пути для дальнейшей разработки намеченных в нем многочисленных тем.

III. Положения диссертации получили отражение в следующих публикациях автора:

Монографии, разделы монографий, брошюры:

1. Николаева У.Г. Экономическая архаика и современность. - М.: «Дашков и Г», 2005. - 14 пл.

2. Николаева У.Г. Vita nuova архаических экономических отношений: Загадки современной российской неформальной экономики. - М.: «Дашков и К°», 2005.- 11 п.л.

Статьи в журналах, в которых рекомендуется публикация основных результатов диссертационных исследований на соискание ученой степени доктора наук:

3. Николаева У.Г. Глобализация: аналитический разнобой и теоретическая строгость // Социальная политика и социология. Междисциплинарный научно-практический журнал. -М.: РГСУ, 2004. - № 1. - 0,6 п.л.

4. Николаева У.Г. Глобализация и проблемы методологии в современной экономической науке // Ученые записки Российского государственного социального университета. - М.: РГСУ, 2004. - № 2. - 1,2 п.л.

5. Николаева У.Г. Методология современных экономических исследований и проблема реактуализации архаических структур // Экономический анализ: теория и практика. -М., 2005. -№ 1 (34), январь. - 1,1 п.л.

6. Николаева У.Г. Экономическая архаика в современных социально-экономических отношениях: социально-методологический анализ // Ученые записки Российского государственного социального университета. - М.: РГСУ, 2005. - № 3. - 0,8 п.л.

7. Николаева У.Г. Насилие и внеэкономическое принуждение: место архаики в современной экономике и социальной практике // Социология власти. -М., 2005.-№4.-0,8 п.л.

8. Николаева У.Г. Неформальная экономика и актуализация архаических отношений: теоретико-методологический анализ // Предпринимательство. - М., 2005.-№4.-1,3 п.л.

9. Николаева У.Г. За кулисами. Современная неформальная экономика и архаические экономические отношения: вопросы теории // Российское предпринимательство. - М., 2005. - № 9. - 0,4 п.л.

Статьи в аналитических сборниках, материалах конференций:

10. Николаева У.Г. Архаические структуры и современная экономика / Россия в системе глобальных социальных координат. Материалы II Международного социального конгресса (25 ноября 2002). Тезисы выступлений. Т. 2. - М.: Изд-во МГСУ «Союз», 2003. - 0,2 п.л.

11. Николаева У.Г. Глобализация: новые методологические горизонты исследования / Глобальная стратегия социального развития России:

социологический анализ и прогноз. Сб. материалов работы секции «Экономический потенциал России и глобализация» на III Международном социальном конгрессе. Под ред. д.э.н., проф., заслуженного деятеля науки РФ Н.Н.Пилипенко. - М.: «Дашков и К°», 2003. - 0,5 п.л.

12. Николаева У.Г. Постмодернизм / Актуальные проблемы социо-гуманитарных наук. Сборник научных трудов социологического факультета МПГУ. Ч. 1. - М.: Прометей, 1996. - 0,45 п.л.

13. Николаева У.Г. Динамика культурных форм / Научный поиск в решении проблем учебно-воспитательного процесса в современной" школе. Тезисы докладов конференции студентов, молодых ученых и учителей. Май 1996 г. Московский государственный педагогический университет им. В.И Ленина. - Москва, 1996. - 0,2 п.л.

14. Николаева У.Г. Культурологические исследования: к проблеме предмета и метода / Человек - Философия - Гуманизм: Тезисы докладов и выступлений Первого Российского философского конгресса (4-7 июня, 1997 г.) Т. 6. Философия культуры. - СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1997. - 0,25 п.л.

15. Николаева У.Г. Культурные формы и культурные смыслы / Научные труды Московского Педагогического Государственного Университета им. В.И.Ленина. Серия: Социально-исторические науки. - М.: Прометей, 1997. - 0,25 п.л.

16. Николаева У.Г. Культурные формы: подходы к изучению / Социальная антропология на пороге XXI века. Тезисы и материалы конференции 20-21 ноября 1997 года. - М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1998. - 0,25 п.л.

17. Николаева У.Г. Двоичность и триадичность в культуре: проблема культурных форм и культурных смыслов / XXI век: будущее России в философском измерении: Материалы Второго Российского философского конгресса (7-11 июня, 1999 г.). В 4-х тт. Том 3, часть 2. (Философская антропология и философия культуры). - Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1999. - 0,2 п.л.

18. Николаева У.Г. Фундамент культуры (К спорам в экспериентной культурологии) // Социальная политика и социология: реалии и новые идеи. Выпуск 7.-М.: Изд-во МГСУ «Союз», 2001. - 0,3 п.л.

19. Николаева У.Г. Этнологические сюжеты в исследованиях «переходной» экономики // Социальная политика и социология: междисциплинарный научно-практический журнал (специальный выпуск) 4(20)2003. - М.: Изд-во МГСУ «Союз», 2003. - 0,2 п.л.

20. Николаева У.Г. Архаика и ультрасовременные процессы: неклассическая теория глобализации / Актуальные проблемы гуманизации современного социального образования. Материалы третьих годичных чтений гуманитарного факультета МГСУ 24-25 января 2004 года (доп. выпуск). - М.: РИЦ ООО «ЦентрАрт», 2004. - 0,2 п.л.

21. Николаева У.Г. От осмысления культурных норм к формам современной экономической жизни / Философия - Культура - Философия культуры. Сб. научн. тр. - М.: МСГИ, 2004. - 1,9 п.л.

22. Николаева У.Г. Реактивизация архаических структур в процессах глобализации современного мира / Закономерности и проблемы повышения

эффективности общественного производства. Материалы научно-практической конференции 3 июля 2004 г. - М.: Тиссо-Полиграф, 2004. - 0,4 п.л.

23. Николаева У.Г. Экономическая жизнь и экономическая теория: архаические структуры в современной экономике / Управление социально-экономическим развитием в условиях интеграционных процессов: Сб. научн. трудов. - М.: ТИССО, 2004. - 0,8 п.л.

24. Николаева У.Г. Понимание современных социально-экономических процессов в контексте проблемы реактуализации архаических структур и развитие современного социального образования / Проблемы и направления реализации Концепции развития социального образования в РГСУ 19 мая 2004 года. - М.: РИЦ «Москва - Санкт-Петербург», 2004. - 0,2 п.л.

25. Николаева У.Г. The Economie Theory and the Problem of Reactualisation of Archaic Structures / Methodology of Sociological Analysis of Social Sphere: Collection of Short Articles and Abstracts / Ed. By G.Ossadchaya, E.Meshkova. - Moscow-Amsterdam,

2004. - 0,2 п.л.

26. Николаева У.Г. Внеэкономическое принуждение на постсоветском пространстве // Актуальные проблемы социально-экономического развития России: Сб. научных трудов (выпуск II) / Под общей ред. проф. Н.Н.Пилипенко. - М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К0», 2004. - 0,6 п.л.

27. Николаева У.Г. Философия преступности и архаические формы экономического поведения (к критике современной западной криминологии) / Социальные процессы и социальные отношения в современной России: Тезисы выступлений 25-26 ноября 2004 года на IV Международном социальном конгрессе. В 2-х тт. Т.2. - М.: Изд-во РГСУ, 2004. (350 с.) - 0,3 п.л.

28. Николаева У.Г. Экономическое и внеэкономическое принуждение в «переходных» типах обществ: проблема актуализации архаических структур / Социальное партнерство: проблемы взаимодействия человека, общества, государства (Материалы Четвертых годичных научных чтений РГСУ 29-30 января 2005 года. Часть II. - М.: РИЦ «Москва-Санкт-Петербург», 2005. - 0,3 п.л.

29. Николаева У.Г. Архаические формы экономического поведения: новые грани философии преступности // Россия на пути к правовому государству: диалектика становления. Материалы региональной научно-практической конференции / Под общ. ред. О.А.Тарасова. - Рязань: Академия ФСИН России,

2005. - 0,3 п.л.

30. Николаева У.Г. Философия истории и экономическая архаика сегодня / Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.): В 5 т. Т.З. - М.: Современные тетради, 2005. - 0,1 п.л.

31. Николаева У.Г. Новая жизнь экономической архаики в социально-экономических процессах современной России // Россия: духовная ситуация времени. - М., 2005. - № 4. - 0,9 п.л.

32. Николаева У.Г. Неформальная экономика и архаические структуры: к вопросу о методологии исследования / Актуальные проблемы социально-экономического развития России: Сб. научных трудов (выпуск III) / Под общей ред. проф. Н.Н.Пилипенко. - М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К0», 2005. -0,8 п.л.

33. Николаева У.Г. Экономика, право и парадигмы современной экономической теории / Тезисы докладов международной конференции «Проблемы повышения конкурентоспособности российской экономики в мировом сообществе» в Международном университете природы, общества и человека (Дубна, филиал «Котельники»). - Котельники, 2005. - 0,2 п.л.

34. Николаева У.Г. Реанимация архаических социально-экономических отношений в переходной российской экономике / Актуальные проблемы социально-экономического развития России: Сб. научных трудов (выпуск IV) / Под общей ред. проф. Н.Н.Пилипенко. - М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К0», 2005. - 1,4 п.л.

Учебно-методические материалы и разработки:

35. Николаева У.Г. Генезис и ранние этапы развития культуры. Учебно-методическое пособие. - М.: Союз, 2002. - 2,8 п.л.

36. Николаева У.Г. Архаические экономические отношения в современной экономике. Учебное пособие. - М.: «Локус-пресс», 2005. - 6,5 п.л.

37. Николаева У.Г. Первобытные и раннеклассовые социально-экономические отношения. Сборник учебных материалов и рекомендаций для преподавателей по курсу «История экономики». - М.: «Локус-Пресс», 2004. - 3,6 п.л.

38. Николаева У.Г. Реанимации архаических экономических отношений в современной неформальной и теневой экономике. Программа спецкурса для студентов экономических специальностей. - М.: «Локус-Пресс», 2005. - 1,5 пл.

ДЛЯ ЗАМЕТОК

НИКОЛАЕВА Ульяна Геннадьевна

АРХАИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ИХ ВОСПРОИЗВОДСТВО В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ

(ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 08.00.01. - экономическая теория

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук

Изд. лиц. J1P № 020658 от 25.02.98, подписано в печать 11.11.05 Формат бумаги 60x84 1/16 Гарнитура «Times». Усл. печ. л. 2,6. Заказ №1956. Тираж 100 экз.

Издательство РГСУ 107150, г. Москва, ул. Лосиноостровская, вл. 24 Издательско-полиграфический комплекс РГСУ 107150, г. Москва, ул. Лосиноостровская, вл. 24

»25 210

РНБ Русский фонд

2006-4 28227

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: доктора экономических наук, Николаева, Ульяна Геннадьевна

Введение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

АРХАИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА VERSUS СОВРЕМЕННЫЕ ГЛОБАЛЬНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ: ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ

1.1. Концептуальный аппарат классической экономической теории и 12 проблема объяснения воспроизводства архаических внерыночных экономических отношений в современной экономике.

1.2. Основные этапы разработки проблематики архаических экономических 49 отношений в экономической этнологии и историко-экономических субдисциплинах.

1.3. Экономические и волевые отношения собственности в 72 докапиталистических обществах.

ГЛАВА ВТОРАЯ

АРХАИЧЕСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: СУЩНОСТЬ, ТИПОЛОГИЯ, ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ

2.1. «Клеточки» экономического развития в становлении 87 раннепервобытной и престижной экономики.

2.2. Предклассовые и раннеклассовые архаические экономические 112 отношения.

2.3. Историческая динамика внерыночных архаических социально- 133 экономических отношений.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПОЛИТАРНАЯ ЭКОНОМИКА: АРХАИКА И СОВРЕМЕННОСТЬ

3.1. Политаризм как глобальный феномен. Структура политарных 147 социально-экономических отношений.

3.2. Виды политаризма. Политаризм древний (палеополитаризм) и 165 современный (индустрополитаризм).

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПРОЦЕССЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РЕАКТУАЛИЗАЦИЯ АРХАИЧЕСКИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ: СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

4.1. Классические теории капитализма и проблема объяснения новых 174 экономических феноменов XX века.

4.2. Глобализация и возрождение архаических социально-экономических 191 отношений в неформальной и теневой экономике.

ГЛАВА ПЯТАЯ

СОВРЕМЕННАЯ ЭКОНОМИКА РОССИИ: СПЕЦИФИКА ВОСПРОИЗВОДСТВА АРХАИЧЕСКИХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

5.1. Разложение советского политаризма и расцвет архаических 221 услугообменных и услугоплатежных экономических связей.

5.2. Воспроизводство архаических экономических отношений в 252 современной теневой и неформальной российской экономике.

5.3. Современная экономическая архаика, периферийный капитализм и 306 перспективы экономического развития России.

Диссертация: введение по экономике, на тему "Архаические экономические отношения и их воспроизводство в современной экономике"

Актуальность темы исследования. Современная экономическая теория по общему признанию пребывает в состоянии затяжного кризиса. Экономические процессы на протяжении жизни одного поколения претерпели столько разнообразных изменений, что в прошлом их хватило бы и на целое столетие. И за этими экономическими изменениями экономическая теория не поспевает. Ныне макроэкономическая теория уже не может отвечать тем практическим нуждам, которые некогда ее породили. Само возникновение маржинализма с его принципом экономии ресурсов для максимизации прибыли явилось в свое время закономерным следствием трансформаций самой мировой экономики. Выход же «третьего мира» на экономическую авансцену по-новому поставил вопрос о нерыночных экономических механизмах. Встреча с реалиями докапиталистических экономических отношений всё ещё не получила адекватного отражения в экономической теории. Кроме того по-прежнему нуждается в дальнейшем исследовании вопрос вопросов не только экономической жизни современного мира, но и всего существования человечества - это вопрос о степени влияния государства на экономику. Борьба кейнсианства и неолиберализма (монетаризма) в современной экономической теории - не что иное, как своеобразное теоретическое отражение крайне противоречивых процессов регулирования реальных взаимоотношений государства и сферы экономики в социальной жизни XX столетия.

Вся экономическая теория до самого последнего времени была теорией капиталистической экономики, переносимой на всю экономическую реальность, на все проявления экономической жизни. Однако современная капиталистическая экономика испытывает существенное влияние и воздействие целого ряда экономических закономерностей, которые характерны для дорыночной, докапиталистической экономики. В современном мире повсеместно протекают такие процессы, которые реанимируют экономические структуры первобытности, да и всего вообще докапиталистического хозяйства. Следовательно, без глубокого проникновения в тайны архаической экономики с ее дарообменом, помогообменом, услугоплатежом, услугообменом, реципрокцией и редистрибуцией - вообще нельзя подступиться к глобальным экономическим процессам, рассматриваемым с позиций современной науки. С другой стороны, беспомощность экономической теории перед лицом такого феномена, как «теневая» экономика, тем и объясняется (по крайней мере, на первый взгляд), что законы рыночной экономики рассматриваются как самодостаточные, не нуждающиеся в учете экономических реалий внерыночного общества, - в учете того, что можно было бы назвать архаическими экономическими отношениями. Поэтому исследование архаических экономических отношений имеет не только историческое, но, что особенно важно, актуальное теоретико-экономическое и социальнофилософское значение, так как позволяет по-новому взглянуть на характер современных экономических процессов.

Это ставит экономическую теорию, и в первую очередь всю макроэкономическую мысль, перед лицом необходимости переосмыслить весь пройденный ею исторический путь, равно как и всю историю самих экономических отношений. Таким образом, назрела острая необходимость подвергнуть обстоятельному теоретическому анализу именно эти реанимируемые современными глобализационными процессами «первичные», архаические внерыночные экономические отношения в современной экономике, что предопределило актуальность и целесообразность данного исследования.

Степень разработанности проблемы. Архаическим экономическим отношениям уделяли определенное внимание многие исследователи. Первые плодотворные попытки подготовить фактическую базу для научного решения проблемы доклассовых экономик в отечественной науке были предприняты в ряде специальных исследований этнографов (Ю.П.Аверкиевой, А.И.Блинова, Н.А.Бутинова, В.М.Бахты, В.Р.Кабо, А.В.Коротаева, Б.Ф.Поршнева, Ю.И.Семенова, Л.А.Файнберга, Г.Ф.Хрустова и др.); отдельные вопросы экономических процессов докапиталистической эпохи представлены в трудах историков - специалистов по докапиталистической экономике (Е.П.Дятла, В.М.Колганова, Г.В.Коранашвили, В.И.Кузищева, Ф.Я.Полянского, М.М.Меймана, Р.М.Нуреева, Ю.И.Семенова, А.М.Румянцева и др.). Не потеряли свою значимость для понимания специфики крестьянской экономики работы крупнейших российских экономистов Н.П.Макарова, А.В.Чаянова1, А.Н.Челинцева и др. С появлением исследования Ю.И.Семенова «Экономическая этнология»2 можно говорить о том, что мировая этнологическая наука сделала колоссальный прорыв, и в целом теория первобытной экономики получила не только общие контуры, но и более конкретную частную проработку.

Среди зарубежных ученых, занимавшихся исследованием ранних стадий в развитии экономики и общества, необходимо отметить таких известных этнологов и антропологов, как Л.Морган, Б.Малиновский, Д.Гудфеллоу, Р.Ферс, М.Херцковиц, К.Поланьи, Дж.Дальтон, М.Салинз, Р.Болинг, Э. Ле Клер, С.Кук, П.Коген, И.Мелитц, Г.Шнейдер, Р.Франкенберг, К.Мелассу, М.Годелье, Э.Терре, Дж.Клэммер, Д.Седдон и др., а также специалистов по истории экономики докапиталистических классовых обществ - Т.Радера, М.Финли, Б.Хиндесса, П.Хирста, О.Паттерсона, Э.Дженовезе, Р.Карнейро, Р.Адамса и др. Особое звучание приобретают сегодня материалы неоконченных споров о предпосылках, условиях и механизмах классогенеза, а также о соотношении государства и экономики в раннеклассовых («азиатских») обществах - дискуссий, в которых приняли участие крупнейшие зарубежные ученые К.Витгфогель, М.Годелье, Ж.Сюре-Каналь, Ж.Шено и др., а также отечественные историки Н.А.Бутинов, Л.С.Васильев, Л.В.Данилова, И.М.Дьяконов, В.П.Илюшечкин, И.МЛурье,

1 Главная работа А.В.Чаянова «Организация крестьянского хозяйства» (опубликована в СССР в 1925 г.) была переведена на английский язык под названием «Теория крестьянской экономики» (1966) и стала на многие годы руководством для многих западных специалистов по крестьянской экономике.

2 Семенов Ю.И. Экономическая этнология: Первобытное и раннее предклассовое общество. Кн. 1. Ч. I -III. -М., 1993.

Н.И.Конрад, Г.А.Меликишвили, Ю.В.Павленко, Ю.И.Семенов, В.В.Струве, И.А.Стучевский, А.М.Хазанов, Л.Е.Куббель и др.

Всем этим были созданы условия для осмысления как новейших экономических процессов, так и роли в них ранних и, казалось бы, отживших форм экономической жизни. С другой стороны, постепенно осознавалось экономическое содержание современных явлений, дотоле не рассматривавшихся иначе, как маргинальные - «теневые» - по отношению к экономическим процессам мейнстри-ма.

Начиная с 70-х годов XX века в зарубежной науке наблюдается постоянный рост количества работ, посвященных теневой экономике, а также коррупции и экономическим преступлениям. Среди наиболее крупных исследователей

A.Ведман, Ш.Вей, П.Гутман, М.Джонстон, Д.Кассел, Д.Кауфман, Ф.Кифер, Р.Клитгард, П.Мауро, Г.Мюрдаль, С.Нэк, С.Роуз-Аккерман, Jl.Typoy, В.Танци, К. ван Рикегхем, Г.Таллок, Дж.Тирол, Ф.Шнайдер и многие другие. Изучением неформальной экономики занимались К.Харт, Р.Бромли, Дж.Бреман, Дж.Гершуни, П.Гутман, В.Танзи, К.Моррисон, Д.Мид, М.Кастельс, А.Портес, Дж.Скотт,

B.Токман, Дж.Уикс, Э.Фейг, Ф.Фелдбраг и др. По-новому проблема роста теневой и неформальной экономики в развивающихся и трансформирующихся странах была поставлена Э. де Сото, впервые показавшим сложную институциональную природу теневой экономики, бюрократизма и коррупции, подчеркнувшим невозможность простого и механического решения возникающих, в этой связи проблем.

Наиболее важное значение для понимания роли экономической архаики для современности приобретают исследования глобализации, базирующиеся на мир-системном подходе (the world systems approach), теориях экономической зависимости и периферийного капитализма (Р.Пребиш, Т.Дус-Сантус, Ф.Э.Кардозу, Э.Фалето, И.Валлерстайн, А.Агиляр, Р.М.Мирини, Дж.Эрриги, Л.Склэр, Р.Гиссингер, У.Уагар и др.). На взгляд диссертанта, именно в рамках этого подхода поддаются теоретическому освоению и объяснению феномены расцвета неформальной и теневой экономики, а также процессы реакгуализации по всему миру архаических экономических отношений в конце XX века.

Среди отечественных исследователей, внесших значительный вклад в понимание сущности и характера протекающих в России социально-экономических изменений, в том числе и в исследование неформальной и теневой экономики в России, следует отметить Л.И.Абалкина, Б.В.Архипова, В.Э.Бойкова, Н.И.Браги-на, А.Бунича, Н.А.Волгина, С.Ю.Глазьева, А.И.Гурова, И.В.Годунова, М.Г.Делягина, В.И.Жукова, А.М.Еремина, Э.Н.Игнатенко, Е.Д.Катульского, И.ДКовалева, В.В.Куликова, И.К.Ларионова, Д.СЛьвова, И.Д.Мацкуляка,

C.М.Меньшикова, Н.Н.Пилипенко, О.В.Овсиенко, Л.М.Тимофеева,

A.А.Степанова, Д.Е.Сорокина, В.П.Шейнова, А.В.Шестакова, В.Н.Щербакова,

B.А.Шахового, Н.С.Шухова и др. Специальные исследования неформальной и теневой экономики принадлежат перу С.Ю.Барсуковой, Б.Е.Бродского, В.В.Волкова, Т.Г.Долгопятовой, С.Глинкиной, А.В.Гевелинга, С.М.Ечмакова, В.О.Исправникова, Э.Киселевой, И.М.Клямкина, Л.Я.Косалса, Т.И.Корягина, В.Куприянова, Ю.ВЛатова, А.ВЛеденевой, А.Н.Олейника, В.В.Радаева,

Р.В.Рывкиной, Л.М.Тимофеева, ЛЛ.Фитуни, Т.Шанина и некоторых других специалистов.

Несмотря на значительные исследовательские усилия, изучение современной теневой экономики сталкивается с серьезными препятствиями, связанными в первую очередь с недостатком фактических данных, с несформированной и ненадежной статистической базой данных по экономике различных стран за определенные периоды. Отсутствуют общепризнанные теории неформальной и теневой экономики, не делается четких различий между теневой, неформальной, параллельной и прочими видами экономической деятельности. Исследователи не осознают и, следовательно, не учитывают внерыночный архаический характер многих экономических отношений, существующих в рамках теневой и неформальной экономики, что существенно затрудняет понимание внутренних механизмов осуществления экономической деятельности в современном обществе, в том числе и в процессе подготовки «воспроизводственного маневра» (термин Д.Е.Сорокина), необходимого для оптимизации экономического развития современной России.

При оценке достигнутого в ходе предшествующих исследований бросается в глаза то обстоятельство, что привлекшее внимание диссертанта исследовательское поле в том виде, в каком оно здесь очерчено, исследовано недостаточно с позиций собственно экономической теории: все аспекты проблематики, затрагиваемой в данной диссертации, если и служили предметом изучения, то либо в рамках исторической, этнографической и антропологической науки, либо в контексте строго ограниченных по задачам социолого-экономических работ, или же, наконец, в рамках социально-философских или социологических исследований.

Таким образом, практически все исследования носили либо сугубо прикладной, либо частнонаучный характер, не достигая, как представляется, того необходимого уровня теоретического обобщения, которое возможно лишь на общей почве широко понятой экономической теории. Непосредственно проблема репрезентации архаических отношений в современной экономике в том виде, в каком она предстает в диссертации, в общетеоретическом ключе практически никем не ставилась и последовательно не решалась. Обобщение, систематизация накопленного материала, наконец, теоретическое осмысление и построение единой концепции воспроизводства архаических отношений в современной экономике - всё это весьма значимые задачи как для теории, так и для практики.

Цели и задачи исследования. Цель данной работы - раскрытие механизмов функционирования и закономерностей воспроизводства архаических экономических отношений в современной экономике. Так понимаемая цель исследования обусловила необходимость решения следующих задач:

• обосновать эвристическую ценность проблематики возрождения в современной экономике архаических экономических отношений для развития всего современного теоретико-экономического знания;

• проанализировать современные теоретико-методологические и частнонаучные построения в области экономической теории и, шире, социального знания (включающего экономическую социологию, экономическую этнологию, макроисторию и социальную философию) на предмет выявления степени разработанности проблемы архаических экономических отношений;

• выявить сущность и определить специфические особенности функционирования социально-экономических отношений в докапиталистических обществах;

• типологизировать архаические экономические отношения -построить предварительную категориальную сетку, иерархически организованную систему понятий, в которых могли бы быть представлены архаические экономические процессы;

• теоретически переосмыслить положения экономической теории в части, касающейся внеэкономического принуждения на основе обобщения представлений о сущности и характере внеэкономического по форме (экономического по содержанию) принуждения в архаических докапиталистических и современных развивающихся и трансформирующихся обществах;

• проанализировать противоречия современной глобализирующейся экономики в аспекте обнаружения в ней нерыночных архаических закономерностей, проявляющих себя в сфере теневой и неформальной экономики;

• выявить закономерности реанимации архаических экономических структур в экономиках современных модернизирующихся и трансформирующихся обществ в условиях распространения периферийного капитализма и моделей зависимого развития;

• раскрыть специфику проявления общемировых глобализационных тенденций зависимого развития и закономерностей воспроизводства архаических социально-экономических отношений в экономике России в конце XX - начале XXI веков.

Объектом исследования выступают современные общества как экономические системы с проявлениями архаических экономических отношений. Предмет исследования - закономерности функционирования и воспроизводства архаических экономических отношений в современной экономике в условиях глобализации.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили труды отечественных и зарубежных ученых, в которых в той или иной мере исследовались архаические экономические отношения. В работе широко использовались достижения отечественных и зарубежных ученых в области политэкономии и экономической теории, методологии современных экономических исследований, теории собственности и социально-экономических укладов, социально-экономической истории. В работе учтена теоретико-методологическая база открытий в области внерыночной теневой, криминальной и неформальной экономики, а также теоретические достижения специалистов по глобализации и современной макроэкономике.

В диссертации использовались разнообразные современные методы научного исследования: сравнительно-исторический, структурно-функциональный, историко-генетический, компаративистский, диалектический, а также системный подход.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

• раскрыта высокая научная ценность проблематики архаических экономических отношений для развития всего современного макроэкономического знания; доказано, что традиционная маржиналистско-либеральная теоретическая модель современной экономики не в состоянии учесть и адекватно описать всю сложность современных мировых экономических процессов, в которых значительную роль начинают играть архаические социально-экономические отношения; обоснована необходимость включения в состав современной теоретико-экономической науки теории внерыночной нетоварной экономики в качестве важнейшей составной части;

• построена типология архаических экономических отношений, позволяющая соотнести раннепервобытные, позднепервобытные, предклассовые, раннеклассовые и развитые классовые докапиталистические структуры экономической жизни; осуществлен теоретико-экономический анализ этнологических и культурно-антропологических категорий - «дар», «помощь», «услуга», «приверженство», «церемониальный обмен», «праздник», «взаимность», «престижность» и пр., - выявлено чисто экономическое содержание этих понятий; показано, что формы традиционной социальной жизни, обычно понимаемые как исключительно культурные и ритуальные, имеют экономическое происхождение и экономическое содержание;

• выявлены специфические модели и формы осуществления экономических функций государства в докапиталистических политарных классовых обществах; показана решающая роль политаризма в складывании мирового исторического пространства в прошлом и в наши дни;

• по-новому представлены проблемы переходности и многоукладности в экономике в аспекте воспроизводства на исторических переломах типологически более ранних, «архаических» для данного общества, социально-экономических структур; внесены тем самым существенные изменения в представления о синхронии и диахронии социально-экономических процессов: показано, что исторические ступени, давно пройденные человеческим обществом, актуально присутствуют в современности, в той или иной степени влияя на характер современной экономики, зачастую серьезно ее трансформируя;

• подвергнута переосмыслению - построена отвечающая большей сложности объекта, чем ранее представлялось, - модель эволюции современных переходных обществ, особенно эволюции обществ зависимого типа; раскрыт механизм воспроизводства архаических социально-экономических отношений в процессе модернизации некапиталистических обществ;

• выявлены закономерности воспроизводства архаических экономических отношений в современной теневой и неформальной экономике, раскрыта причинная связь таких социальных и экономических явлений, как «блат», «коррупция», «рэкет» и т.д. с репродукцией архаических экономических отношений;

• раскрыты закономерности воспроизводства архаических экономических отношений в экономике современной России; обоснован взгляд, согласно которому сущность современного этапа развития российского общества определяется переходом от политарного общества независимой периферии к паракапиталистическому обществу зависимо-периферийного типа; согласно этому взгляду, возрождение разнообразных архаических экономических структур стало следствием такого изменения положения России в мировой экономической системе.

Наиболее важные результаты, полученные лично соискателем и выносимые на защиту, состоят в следующем:

• разработаны методологические подходы и предложены основания для типологизации архаических экономических отношений, проведен теоретический анализ этих отношений; показано, что ряд исторически ранних экономических отношений продолжает воспроизводиться на более поздних ступенях развития, создавать гибридные и симбиотические формы с исторически более поздними экономическими структурами;

• выявлены специфические закономерности формирования архаических социально-экономических отношений в позднепервобытных, предклассовых и раннеклассовых обществах, раскрыты механизмы воспроизводства архаических экономических отношений на более поздних ступенях развития;

• выявлена определяющая роль государства и общеклассовой корпоративной частной собственности в экономике политарных и полуполитарных классовых докапиталистических, а также современных индустрополитарных обществ; обосновано положение об экономическом характере политического террора и насилия в политарных обществах; выявлены специфические механизмы разложения общеклассовой политарной собственности;

• определены закономерности трансформации социально-экономических отношений в «развивающихся» и «переходных» обществах, существенно дополнены представления о многоукладности в рамках построенных общих моделей воспроизводства архаических социально-экономических отношений на более поздних ступенях развития общества; обосновано положение о том, что реанимация архаичных, маргинальных с позиций господствующего социально-экономического уклада структур может иметь как негативный, так и позитивный характер в зависимости как от основной тенденции развития, возобладавшей в данном конкретном обществе, так и от характера конкретной социально-экономической ситуации в отдельном секторе экономики;

• доказано, что реанимированные архаические структуры в трансформированном виде могут играть роль временной формы для генезиса и утверждения принципиально новых для данного общества социально-экономических отношений;

• показаны негативные последствия глобализации для экономики развивающихся и трансформирующихся стран, проявляющиеся в том числе в виде воспроизводства архаических социально-экономических отношений в расширяющемся теневом и неформальном секторе современной экономики;

• обосновано положение о том, что специфика проявления общемировых глобализационных тенденций формирования зависимого развития и способов репрезентации архаических структур в экономике современной России связаны как с особенностями политарного устройства советского общества, так и с конкретной моделью «ускоренной реструктуризации».

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования усматривается диссертантом в возможности использовать их при разработке общих проблем экономической теории, при осуществлении частных экономических, политологических, социологических, экономико-этнологических и историко-экономических исследований, а также при чтении вузовских курсов по экономической теории, истории экономики, экономической социологии, экономической антропологии и др.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях на конференциях и семинарах, в частности, на III Международном социальном конгрессе «Россия в системе глобальных координат» (2002 г., МГСУ), научно-практической конференции «Закономерности и проблемы повышения эффективности общественного производства» (июль 2004 г.), на IV Международном социальном конгрессе «Социальные процессы и социальные отношения в современной России» (2004 г., РГСУ), на региональной научно-практической конференции «Россия на пути к правовому государству: диалектика становления» (Рязань, Академия ФСИН России, 2005), на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (2005 г., МГУ), а также в ряде публикаций диссертанта. Результаты диссертационного исследования получили отражение и практическое применение в курсах экономической теории, истории экономики, межкультурной коммуникации и культурологии, прочитанных на ряде факультетов в Московском государственном социальном университете в период с 1998 по 2005 годы. Представленные в диссертационном исследовании новые методологические подходы внедряются в практику преподавания экономических и гуманитарных дисциплин в РГСУ.

Основные идеи диссертационной работы нашли отражение в публикациях в специализированных журналах - «Российское предпринимательство», «Экономический анализ: теория и практика», «Предпринимательство», «Социология и социальная политика», «Социология власти», «Ученые записки МГСУ» и некоторых других.

Структура работы. Диссертация, общим объемом 395 е., состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы, включающего свыше 1000 названий работ на русском и основных европейских языках.

Диссертация: заключение по теме "Экономическая теория", Николаева, Ульяна Геннадьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обычный способ завершения исследовательской работы сравнительно большого объема состоит в том, чтобы вернуться к основным положениям исследования, еще раз повторить особенно важные выводы, напомнить введенные ограничения в области исследовательских задач и, следовательно, наметить те аспекты их последующей разработки, которые не получили освещения в рамках данного труда, поскольку от этих аспектов исследователь с самого начала был вынужден абстрагироваться. От этого способа завершения как от ценной исторической традиции не считает возможным отступить и диссертант, памятуя, что результат деятельности никогда не находится в отношении простого тождества по сравнению со сформулированными перед началом целями деятельности. И потому в этом кратком завершающем разделе поневоле придется обратить внимание на три момента: во-первых, на то, в какой мере выполнены обещания, связанные с достижением поставленных в исследовании целей и решением вытекающих из этого задач; во-вторых, на то, что должно было бы составить «вторую очередь» исследования для тех, кого эта животрепещущая, по крайней мере в глазах диссертанта, тема не отпускает, требуя ответов на все новые возникающие вопросы; наконец, в-третьих, на то, что можно было бы назвать теоретическими и ресурсными ограничениями в исследовании темы, поскольку тонко организованные сюжеты, связанные с присутствием в современной экономике рудиментарных архаических экономических отношений, невольно влекут к построению таких панорам будущего, при обозначении контуров которых трудно избежать впадания в прекраснодушные мечтания и иллюзии и построения заведомо утопических картин всеобщего процветания и социальной идиллии.

Итак, сначала о выполнении задач исследования.

Эстафетно-стадиальная концепция всемирно-исторического развития, ставшая продолжением теории общественно-экономических формаций как ступеней в развитии всемирной истории, чрезвычайно обогатила не только t философию истории, но и создала предпосылки для нового понимания экономических законов и прежде всего - законов макроэкономики, которые, как выясняется, должны быть заново переосмыслены с момента включения в поле научного исследования экономических процессов эпохи первобытного и раннеклассового общества. Теоретические возможности, открытые в русле экономической этнологии и истории раннеклассовых обществ, приводят к порогу создания такой экономической доктрины, в которую логически вписываются категории архаических форм экономических процессов - и притом не в качестве категорий «дорыночной» или «прарыночной» ступени экономического развития, а в качестве универсальных экономических понятий, отражающих существенные стороны экономических отношений далеко за пределами первобытной и раннеклассовой стадий в эволюции мировой экономики. * Социально-историческая закономерность, которая должна быть выведена из очерченного выше понимания теоретических возможностей «расширенного» представления о мировой экономике, состоит в том, что экономические отношения, сложившиеся на доисторической стадии развития человечества, диалектически развиваясь, на каждой ступени дальнейшего исторического развития заново воспроизводятся, и таким образом могут быть представлены как архитипические конструкции всех взаимосвязей производства, обмена и распределения. Так, элементарная клеточка экономического развития, сложившаяся в престижной и дарообменной экономике, воспроизводит себя в более масштабных структурах и, одновременно сохраняя свою специфику, расширяется и обогащается в процессе складывания и эволюции глобальной экономики.

Конкретным проявлением данной закономерности можно считать наличие разного рода архаических экономических структур в современной мировой экономике. Мысль историка, а не экономиста - о том, что главное - это не микроэкономика, но, что гораздо важнее, - макроэкономика, приобретает особую значимость в современных теоретических поисках. Особые закономерности макроэкономического, и, тем самым, и макроисторического порядка, гораздо лучше проясняющие современные экономические процессы в аспекте воспроизводства архаических экономических отношений, становятся тем самым впервые предметом особого изучения в современной экономической теории.

Другой стороной современного теоретического развития должен стать, как показано в диссертации, анализ макроэкономики в эпоху глобализации. Вывод о современной структуре теории классовых отношений, - классовой контроверзы, субъектами которой становятся Центр и Периферия, представленные как государственные, или даже как супергосударственные образования, требуют от экономической теории развития в направлении создания особого рода классовой теории - ее можно было бы назвать гиперклассовой теорией. В самом деле, у этих «гиперклассов» сохраняются главные признаки классов, которые фиксируются в ортодоксальной марксистской теории классовой борьбы. Гиперклассы различаются по месту в исторически определенной системе общественного - в данном случае мирового - хозяйства. Одновременно актуальное звучание приобретает разработанные в диссертации положения о необходимости выделения «уровней» эксплуатации и обязательного различения внутрисоциорных и межсоциорных форм присвоения прибавочного продукта.

Таким образом, богатейшее поле применения современной историософской картины всемирно-исторического развития - отыскание и анализ таких форм экономических связей, которые пронизывают всю современную экономику сверху донизу, а между тем представляют собой на «субклеточном» уровне модифицированные проявления «примитивных» экономических отношений - дачедележа, дарообмена, услугообмена, престижной экономики, а также раннеклассовых экономических структур с особой ролью внеэкономического - политического и «политарного» принуждения. Мы присутствуем при знаменательном моменте сущностной интеграции теории всемирно-исторического развития и по-новому понимаемой макроэкономической теории в составе глобалистики.

Все сказанное подводит к выводу о необходимости формирования нового взгляда как на сущность глобализации, так и на вытекающую из него новую методологию исследования экономической реальности в целом. Дело касается не каких-то мелких, частных преобразований, а нового взгляда на экономическую теорию в целом, которая, тем самым, превращается в теорию, реализующую и определенного рода мировоззрение - такой взгляд на мир, при котором его будущая судьба оказывается определена соотношением трех главных процессов: 1) процессов взаимодействия Центра и Периферии в мировой экономике; 2) процессов участия государства в регулировании взаимоотношений между экономикой зависимой и независимой периферии; 3) наконец, процессов взаимодействия классической капиталистической, легальной, «формальной» экономики с экономикой «архаичной», некапиталистической, «теневой», «неформальной». Такие мировоззренческие принципы, определяющие собой методологию исследования экономики, с одной стороны, взламывают старые рамки экономической теории, а, с другой стороны, заставляют иначе посмотреть как на собственно экономическую теорию, так и на ее перспективы, на возможности ее реального воздействия на стратегию экономического развития мира в новом столетии.

Это знаменует собой новый подход в экономической теории, подход, который полагает конец любым проявлениям монодичности и плоского эволюционизма. Реальное экономическое развитие оказывается гораздо более диалектичным, чем представлялось до сих пор. Отсюда - следующий этап в развитии методологии экономического познания. Этап, на котором марксистский экономический анализ, основанный на прербразовании гегелевской диалектики, становится совершенно новой ступенью в осознании форм современного капитализма, форм экономики XXI столетия, в которых реализуются тенденции глобализации и тенденции к однополюсному развитию. Выясняется, при этом, что возникающая однополюсность современного мира - лишь кажущаяся. Реально существуют глубокие внутренние противоречия между центром и периферией, тенденциями центробежными, уравновешивающими и тенденциями центростремительными. Но уже в масштабе целого мира.

Как мы убедились, современный уровень исследования социально-экономической проблематики невозможен без существенной трансформации методологических основ социального познания, главным принципом которого теперь выступает требование трансдисциплинарности как условия достижения принципиально новых результатов в процессе изучения человеческой практики в том или ином ее аспекте. Но предложенный в диссертационной работе трансдисциплинарный подход - вовсе не очередная попытка механически применить закономерности, открытые в одной области социального познания, к совершенно другой его сфере: при выстраивании новой методологии трансдисциплинарного исследования мы изначально стремились уйти от соблазнов эклектики господствующего до последнего времени в западной и отчасти отечественной научной мысли постмодернизма - в пользу теоретической последовательности, методологического единства, веры в возможность достижения значимых результатов познания (то есть истины), другими словами того, что принято на Западе называть неофундационизмом. Применение и углубление марксистской теории и методологии познания экономической реальности в русле развиваемой сегодня трансмарксистской социальной теории позволило, как представляется, достичь поставленных в работе целей, а именно, построить цельную картину исторического процесса межформационного влияния и взаимодействия в аспекте возрождения в новых условиях и на качественно ином фундаменте архаических экономических закономерностей. Таким образом, была доказана перспективность трансдисциплинарной методологической установки и раскрыта эвристическая ценность и научные перспективы для развития всего современного теоретико-экономического знания проблематики присутствия и репрезентации в современной социальной практике архаических экономических структур и отношений.

Как показано в диссертации, анализ содержания экономико-этнологических категорий, таких, как дарообмен, услугообмен, услугоплатеж, дароплатеж, помогообмен, реципрокция, редистрибуция, милитарное присвоение, доминаризм, магнаризм, политаризм блат и др. -условие изучения процесса реактуализации ранних экономических форм в современной экономике. Поэтому в работе осуществлена типологизация архаических экономических структур, построена предварительная категориальная сетка, иерархически организованная система понятий, в которых представлены архаические экономические процессы. В результате мы приходим к выделению базовых, первичных, «клеточных» экономических форм, определяющих все другие архаические модели. И к таким первичным архаическим формам раннепервобытной экономики мы относим - разбор, раздел и дележ; позднепервобытной экономики - дарообмен, дароплатеж, помогообмен, помогозаем, услугообмен, услугоплатеж; предклассовой экономики - заем, наймитство, кабальничество, данничество, приживальчество, а также первые формы милитарного присвоения; наконец, к раннеклассовым - магнаризм, нобиларизм, политаризм, алиментаризм, доминаризм и их различные соединения. При этом особенно важно то, что с переходом от общества первобытного к обществу предклассовому и раннеклассовому в обществе появляются принципиально новые социально-экономические структуры, связанные с появлением форм корпоративной и общеклассовой частной собственности, парадигмальные структуры которых дополняют перечень архаических доклассовых экономических структур. При этом принципиально меняется представление о роли государства в экономике докапиталистических обществ в целом. Государство оказывается не просто политической, но - «экономикоорганизующей» силой, оказывается в ряде случаев полным или верховным собственником средств производства и рабочей силы.

Итак, можно считать доказанным, что: • анализ современной глобализирующейся экономики позволяет выявить значительный кластер архаических экономических структур, особенно ярко проявляющих себя в социально-экономической жизни модернизирующихся обществ в условиях формирования моделей зависимого развития и периферийного капитализма;

• теневая, неформальная, криминальная экономика развивающихся стан -по существу, та область, в которой пышным цветом расцветают докапиталистические, архаические экономические структуры, в рамках которых осуществляется воспроизводство в ряде секторов современной экономики;

• специфика проявления общемировых глобализационных тенденций формирования зависимого развития и способов репрезентации архаических структур в экономике современной России связаны как с особенностями политарного устройства советского общества, так и с конкретной моделью «ускоренной реструктуризации». Демонтаж «советского» государства повлек за собой целый пучок негативных социальных и экономических явлений, несущих на себе отпечаток возрождения архаических структур: расцвет коррупции и различных форм услугоплатежа в среде чиновников -тенденции, проявившейся еще в позднесоветскую эпоху в процессе персонализации общеклассовой собственности; возрождение милитарных форм эксплуатации в рамках возникновения и роста масштабов криминальной, бандитской силовой практики в экономических отношениях; возрастание роли сетевой экономической взаимопомощи сельских хозяйств и малых семейных городских предприятий. Это, разумеется, лишь часть выводов, которые подтверждены материалами диссертации. Работа по их развитию и дальнейшему обоснованию только начата.

Таким образом, предложенные в диссертации теоретические положения, концептуальные подходы и разработанная методология позволяют в рамках трансдисциплинарного философско-экономического и социально-философского исследования доказали свою валидность тем, что позволили разработать новый познавательный инструментарий, призванный существенно уточнить, проникнуть в более глубокие слои, а в ряде моментов изменить общие теоретические представления о современном социуме и экономике, взаимодействии культуры и экономики, историко-экономических закономерностях.

Это подводит нас ко второму пункту настоящего заключения.

Убогость упрощенной схемы капиталистического классообразования, господствующей в умах тех западных экономистов, которые разрабатывают рекомендации по реформированию экономик развивающихся и трансформирующихся стран, вырабатывают стратегии создания класса капиталистов, -эта убогость обнаруживается везде, где сложность реальных процессов перестает быть легко понимаемой и требует теоретической интерпретации. Разрушение в соответствии с рекомендациями Всемирного банка традиционных структур крестьянских общин в большинстве развивающихся стран не привело к созданию классического капиталистического рынка, а инициировало «негативные явления» - расцвет ранних некапиталистических форм эксплуатации (кабальничества, наймитства, приживальчества, милитарной эксплуатации, доминаризма), то есть привело к генезису разнообразных «внеэкономических» форм принуждения, расцвету теневой криминальной экономики. Вот почему характеристика этих форм как внеэкономических способна, по моему мнению, лишь затруднить понимание экономической жизни на постсоветском пространстве. Разрушение экономических структур государства в постсоветских странах привело тоже к неожиданному результату - разгулу бандитизма и криминальной экономики, а по сути дела - к возрождению тех же ранних форм эксплуатации - милитарного присвоения (в форме рэкета, крышевания, вымогательства), кабальничества, наймитства, рабства и др.).

Наконец, о третьем моменте заключения.

Как видим, многие «загадочные» явления экономики постсоветской России, «мечущейся между Востоком и Западом», становятся ясными и понятными, как только мы применяем к их анализу теоретический аппарат, разработанный современной экономической этнологией и исторической теорией докапиталистических обществ. Таким образом, положение, которое в диссертации обосновано и которое имеет принципиальное значение для адекватного понимания современных экономических процессов, в том числе протекающих в России, связано с утверждением того, что неформальная, теневая экономика - тоже экономика. Но современные экономисты это только декларируют, но не вскрывают внутренних законов функционирования этой особой экономики. Раскрыть сущность такой особой экономической практики можно только на основе принципиального переосмысления экономики вообще, «экономического» как такового, и главный шаг в таком переосмыслении -включение всего разнообразия докапиталистических форм производства и распределения, открытых экономической этнологией и экономической историей, в предмет современной экономической теории.

Постсоветская Россия являет собой важный, но только один пример того, как мощно врываются в современную экономическую жизнь законы широко понимаемой экономики, в которой ее нерыночные, дорыночные и псевдорыночные формы составляют существенное содержание. Но только новый теоретический взгляд и трансдисциплинарный концептуальный подход к анализу новейших социальных процессов может стать, как представляется, исходной точкой для развертывания серии плодотворных социально-философских, философско-экономических, социологических и собственно экономических исследований, результатом которых может стать проникновение в более глубокие слои социально-экономической жизни современного общества, в сложные механизмы взаимодействия экономики и политики, экономики и власти, экономики и культуры в условиях глобализации.

В завершение следует особо подчеркнуть, что исчерпывающее решение поставленных задач и реализация результатов столь масштабного исследовательского проекта возможны лишь в перспективе дальнейшего коллективного теоретического творчества, которое диссертант и не надеялся осуществить в одиночку, одномоментно и до конца - задачи диссертационного исследования на поверку значительно скромнее, чем указанная проблематика. Однако очерченное исследовательское поле, как представляется, открывает столь широкие горизонты, что одно это позволяет сохранять известную долю оптимизма относительно будущего современной экономической теории - кризис экономической теории, о котором говорилось в начале этого исследования, несомненно, будет преодолен.