Государственное регулирование всероссийского рынка, 30-е гг. ХIХ - 30-е гг. ХХ столетия тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: доктора экономических наук, Благих, Иван Алексеевич

ВВЕДЕНИЕ.

РАЗДЕЛ I. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ И ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ ФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВСЕРОССИЙСКОГО РЫНКА.

Глава 1.1. Поиски оптимального сочетания «вертикали» и «горизонтали» управления экономикой в конце ХУШ-первой половине XIX столетия.

§ 1.1.1. Эволюция губернской системы управления хозяйством.

§ 1.1.2. Причины и цели активизации государственного регулирования после Отечественной войны

1812 года.

§ 1.1.3. Преобразования в системе государственных заготовлений в 1835-1850 годы.

Глава 1.2. Реформаторство 1856-1905 годов.

Глава 1.3. Революционные изменения в механизме государственного регулирования

Глава 1.4. Проблемы восстановления всероссийского рынка после войны и революции

РАЗДЕЛ II. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ РЫНОЧНОГО

МЕХАНИЗМА.

Глава 2.1. Эволюция министерской системы регулирования экономики.

Глава 2.2. Регулирование рынка в отраслевом и территориальном разрезе.:.

§2.2.1. Государственное предпринимательство и механизм регулирования факторов экономического роста.

§ 2.2.2. Управление государственным долгом.

§ 2.2.3. Гарантии частного предпринимательства.

Глава 2.3. Государственное регулирование в период империализма.

Глава 2.4. Организация государственного регулирования рынка во время войны и революции: 1914-1920 гг.

РАЗДЕЛ III. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ДУАЛИЗМ НЭПА.

Глава 3.1. Причины «циклов» и «кризисов» в экономике.

§ 3.1.1. Изменение идеологии государственного регулирования рынка в годы НЭПа.

§ 3.1.2. Два круга общественного воспроизводства.

Глава 3.2. Методологические дискуссии 20-х годов о государственном регулировании рынка.

Диссертация: введение по экономике, на тему "Государственное регулирование всероссийского рынка, 30-е гг. ХIХ - 30-е гг. ХХ столетия"

Актуальность темы исследования. В условиях становления рыночной экономики в России наименее теоретически разработанной проблемой оказалось государственное экономическое регулирование. «В этой области еще много как заблуждений, так и неясных моментов».1 Пока что обозначилось три основных методологических подхода к исследованию теоретических проблем госрегулирования: а) цивилизационно-исторический; б) абстрактно-теоретический; в) конъюнктурно-практический.

Все три направления, несмотря на разногласия, активно используют в качестве доказательной базы фрагменты и эпизоды из истории развития всероссийского рынка и его госрегулирования. Зачастую ссылки на историю носят некорректный характер — не в том смысле, что «история не повторяется», - а в том, что идентифицируются эволюционные формы и методы экономического государственного регулирования на исторических примерах и фрагментах из условий экстремального состояния российской экономики и, наоборот. В отечественной экономической истории все еще отсутствует целостная картина истории государственного регулирования всероссийского рынка и, как следствие, не сложилось целостного понимания данной проблемы.

Всероссийский рынок регулировался государством в условиях до предела насыщенной масштабными событиями и значительными потрясениями истории. Это - и длительные внешние войны, и перманентное реформаторство, и три революции, и гражданская война, и, наконец, «застой» николаевской эпохи. В каждом времени или безвременьи проявлялось нечто общее, присущее всероссийскому рынку как рынку европейского типа, и нечто особенное, свойственное стране, подвергшейся после европейской Реформации не только военно-технической и информационно-духовной, но и торгово-кредитной экспансии со стороны воинственных и предприимчивых западных соседей.

России удалось избежать известной колониальной зависимости, которая была установлена в XIX веке со стороны великих европейских держав над странами аграрного Юга и непредприимчивого Востока. Более того - в XIX -начале XX века, она, будучи сама великой державой в военном отношении, активно сотрудничала с ведущими европейскими государствами в плане установления единого экономического пространства от Атлантики и до Урала.

Но до сих пор нет четкой и вполне понятной картины относительно причин «свертывания» как данного сотрудничества, так и, в последующем, самого рынка в России. Заключался ли данный исторический поворот в неких мистических особенностях «русского духа», либо же - наоборот, причина заключалась в специфических особенностях, присущих лишь европейскому рынку, особенностях такого рода, которые ведут, в конечном итоге, к неприятию и отторжению подобного рода сотрудничества? На тему отношений ' «Запад-Восток» написано множество произведений историософийного плана, но нет солидных и достаточно аргументированных экономических работ об особенностях «евро-восточного» экономического сотрудничества.

Более того, в историко-экономической литературе наших дней все еще отсутствуют общенаучные экономические и методологические критерии, позволяющие с достаточной степенью достоверности определить время образования всероссийского рынка. На страницах одного и того же издания молено обнаружить несколько взаимоисключающих утверждений: а) единый рынок ело-жился в России в XVII веке; б) всероссийский рынок сформировался в середине XVIII столетия;3 в) рынок в России начал образовываться лишь после проведения капиталистических реформ, т.е. после 1861 года.4 В историко-экономических произведениях перестроечного времени можно встретить умозаключения о том, что рыночная экономика в России не сложилась вплоть до Октябрьской революции, т.е. всероссийского рынка как бы не существовало вообще.5

Впрочем, данное обстоятельство, похоже, нисколько не мешало здесь же характеризовать конкретные формы рыночных институтов, появившихся в России со времен Петра I и подчеркивать их высокую эффективность как в част ных аспектах, так и в общенациональном масштабе. Подобные «вольности» в обращении с собственной историей подрывают логические основания истори-ко-экономической науки и ведут ее в область мистики, когда развитие экономики определяется, якобы, демонической волей отдельных лиц.

Если логическое мышление не терпит противоречия, борется за его уничтожение, едва его только заметило, то пралогическое и мистическое мышление, напротив, безразлично к логической дисциплине. Оно не разыскивает противоречия, оно и не избегает его. Оно сосуществует рядом с ним».6 Вера, а тем более - «новая вера», т.е. вера, не имеющая исторических корней, - достаточно шаткое основание для легитимного утверждения рыночной экономики в современной России. Оппозиционная вера во всесилие государственного патернализма - оборотная сторона той же медали. Прежде чем вести дискуссии «за» и «против» государственного вмешательства в российскую экономику наших дней, необходимо, как нам представляется, все же обратиться к истории государственного регулирования рынка в России, поскольку сами участники дискуссий «узнают самих себя не путем размышлений над самим собой и не посредством психологических экспериментов со своей личностью, а из истории».7 Сравнительный анализ процессов взаимодействия государства и рыночной экономики в группе развитых стран Запада и в России пока что порождает некий комплекс вины, комплекс отсталости и собственной неполноценности.

Степень разработанности проблемы, ее теоретические и документальные источники. Вышесказанное - есть проекция размышлений над усилиями российской историко-экономической школы в данной сфере познания. Прерывность истории и, как следствие, прерывность научной традиции, самым негативным образом сказалась и сказывается как на идентификации дореволюционного государственного экономического регулирования в понятиях «мар-ксистко-ленинского» экономического языка, так и устройства всероссийского рынка в понятиях «современного» экономического языка. В течение последнего столетия на щит поднимались, как известно, произведения дореволюционных экономистов, критикующих развитие капитализма в России. В современных условиях большее внимание уделяется трудам противоположного, апологетического содержания. В дореволюционной России было несколько иное разделение. В ней существовали «экономисты» и «правительственные апологеты». Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (1898 года издания) к числу «даровитых экономистов последнего времени» относил: Н. Зибера, П. Струве, Г. Бельтова (Г.В. Плеханова), Н. Ильина (В .И. Ленина), С. Булгакова, А. Сквор-цова, И. Гурвича. Отмечены были, в статье о состоянии экономической науки в России, «особая позиция по характеру российского капитализма» И. Янжула и «отстраненность от взглядов современной экономической школы И. Кауфмана, Д. Пихно и А. Слонимского».8

К трудам рыночного, экономического содержания совершенно не относились работы авторов, «сотрудничающих с правительством», хотя основная критика, со времен Н.Г. Чернышевского и даже ранее, велась против государственной политики, направленной на «насаждение» капиталистического рынка в России. Данная особенность развития российской экономической науки дореволюционного прошлого несколько затрудняет классификацию и систематизацию работ и взглядов действительно выдающихся авторов, участвующих в разработке проблем государственного регулирования всероссийского рынка в период его существования.

Необходимо, как нам представляется, вновь переосмыслить историко-теоретическое и экономическое наследие прошлого не только советского времени, но и дореволюционного периода. В частности речь идет о "хрестоматийных экономистах" и их теоретико-познавательных трудах. Родоначальниками отечественной науки о государственном регулировании рыночной экономики утвердились в России, с начала XIX века, представители либерально- и революционного демократического крыла, выступавшие с критикой российского экономического устройства, а именно - Н.И. Тургенев, М.Ф. Орлов, декабристы, H.A. Мордвинов, В.А. Милютин, Н.Г. Чернышевский и другие лица, "разбудившие Герцена".

Отдавая должное критическому направлению науки, служащему неотъемлемой частью любого анализа окружающей действительности, необходимо, как представляется, указать на существование позитивной ее составляющей. Пока что революционные демократы по-прежнему заслоняют наличие в российской истории лиц, не менее обеспокоенных экономическим бессилием России в плане увеличения народного благосостояния, но ищущих источники ее экономического роста не в разрушении существующего, а в эволюционном и радикальном его совершенствовании.

По нашему мнению, не менее известными в российской экономической истории должны быть не только имена критиков, например, крепостного права в России, критиковавших его, кстати, с чужого голоса, но имена тех, кто практически разрабатывал механизм его отмены, не ввергая при этом хозяйство страны в состояние глубокого кризиса и не доводя население до нищеты.

К ним следует отнести, в первую очередь, экономистов-сотрудников первого Министерства государственных имуществ в период проведения реформы, известной в истории как "реформа государственных крестьян П.Д. Киселева". Это: А.П. Заблоцский-Десятовский, П.Н. Протопопов, Я.А. Соловьев, Н.К. Вешняков. Сотрудников министерства финансов, теоретически обосновавших и изыскавших внутренние источники финансирования данной реформы: Ю.А. Гагемейстера, Г.П. Небольсина и др. Помимо докладных и служебных записок, представляющих интерес не только с точки зрения истории, но и логики обоснования преобразования институциональных народнохозяйственных структур, ряд вышеназванных лиц оставили литературно-теоретическое наследие, оказавшее определенное воздействие на формирование экономических взглядов своих современников и последующих поколений.

Следует также отойти от утвердившихся, по известным причинам, "революционно-демократических" оценок деятельности министра финансов Е.Ф.

Канкрина, как "представителя реакционно-националистического направления в нашей экономической науке".9 Пока что проведенная им кредитно-денежная реформа была наиболее удачной на фоне всех известных из российской истории реформ. Во всяком случае, современные исследователи все более и более склоняются к данной точке зрения.10 Работы Е.Ф. Канкрина, опубликованные по существовавшей тогда "ученой" традиции на немецком языке, до сих пор не переведены на русский и не стали достоянием широкой научной общественности.

Несколько парадоксальная ситуация складывается также вокруг экономического наследия, опубликованного с середины 60-х годов XIX столетия до начала XX века. Как известно, Великая крестьянская реформа положила начало радикальному реформаторству в России, постепенно вышедшему из-под контроля государственных регулирующих структур и переросшему в революционные стихийные народнохозяйственные преобразования. Данные процессы в немалой степени провоцировались подпольными революционными организациями и нелегальной печатью, пропагандирующей "самые современные" европейские мировоззренческие учения и экономические доктрины.

К ним относились не только "марксисты" 90-х годов XX столетия. Пер вые русские подпольные революционеры выросли на экономических идеях Ш. Фурье, А. Сен-Симона, П.-Ж. Прудона, Ж.-Б. Сея, Э. Перейра, Р. Перейра и других представителей французского буржуазного "социализма" и муниципального "коммунизма". Однако многие из скромных чиновников, кто относил себя первоначально к "фурьеристам", "сен-симонистам" и "коммунистам", вскоре стали активно работать в "мозговом штабе" H.A. Милютина, "редактировавшем" процесс капиталистических реформ 60-х годов, заняли, на волне реформаторства, ведущие посты в органах государственного экономического регулирования и "сколотили" солидные личные состояния.

Это, например, председатель первого в России "Общества взаимного кредита", ставший вскоре управляющим Государственным банком, Е.И. Ламанский; будущий министр финансов М.Х. Рейтерн; будущий председатель первой Государственной думы А.Г. Булыгин; будущие сенаторы и члены Государственного Совета Я.А. Соловьев, А.К. Гире, В.И. Ковалевский, Н.П. Семенов и др. Ими оставлено не только богатое мемуарное наследие, но и работы теоретического плана, вобравшие в себя как осмысление опыта работы возглавляемых ими учреждений, так и личную самооценку в "оправдание перед потомством".

Между тем, 60-80-е годы XIX столетия были в России годами неприкрытого "грюндерства", спекулятивного ажиотажа, продажности и коррупции в высших эшелонах государственной власти, первых "финансовых пирамид" и "лжеакционерного" учредительства. Прикрывалось все это безобразие, якобы, классическими либеральными идеями о "самовоспитующей" и "самодисциплинирующей" роли рынка, свободного от всякого государственного вмешательства. Как нам представляется, "чистые" идеи в головах все же должны соседствовать с "чистыми" руками, иначе экономическая наука и звание "экономиста" в России неизбежно подвергается дискредитации. Нет ничего удивительного в том, что бывшие "фурьеристы-коммунисты", вернувшиеся из сибирских ссылок, с ненавистью относились к бывшим своим единомышленникам, использовавшим должностное участие в "улучшении жизни крестьян" для целей личной наживы. Идеи "борьбы с капиталом", идущие, опять-таки, из-за границы, попадали на благоприятную почву. Но что такое "уничтожение капитала" для России (и без того бедной накопленным капиталом), если не очередное испытание ее ."самобытного" ума?

Годы "контрреформ", т.е. 80-90-е годы XIX столетия, выдвинули совершенно иной тип экономиста. Если ранее, как отмечалось в словаре Брокгауза и Ефрона, российские теоретики госрегулирования рынка черпали сведения об особенностях экономического устройства России из известного труда А.Гакстгаузена11, то революционные демократы и либералы 90-х годов обращались за доказательной базой в своих дискуссиях к трудам В.Е. Постникова,

H.A. Каблукова, Ф.А. Щербины, Ю.Ю. Янсона, H.A. Карышева, A.A. Чупрова, А.И. Чупрова, И.И. Янжула и др. Несомненно, что в данный период времени Россия "дозрела" до понимания национальной экономики, которое, за отсутствием доверия к собственной национальной теоретической "школе", было адре

19 совано Фридриху Листу. Однако вряд ли представляется возможным включить в число учеников и последователей Ф. Листа таких исследователей национально-экономических и организационно-хозяйственных форм и отношений в России, как: Н.Д. Кондратьев, Д.Н. Прянишников, Н.П. Макаров, A.B. Чаянов, А.Н. Челинцев, П.И. Лященко, С.Н. Прокопович, Л.Н. Литошенко и др.

Весьма своеобразно выразилось на практике "национальное" истолкование идей Ф. Листа одним из его ярых приверженцев в составе правительственного "экономического блока" - министром финансов С.Ю. Витте. Именно в ходе реформ, осуществляемых под его непосредственным началом, в России начались радикальные экономические преобразования по известному либеральному сценарию, повторяющему в чем-то, а в чем-то превосходящему по своим последствиям для народного хозяйства страны, сценарий реформ 60-х годов. Конкретные формы нового государственного регулирования экономики в период империализма, предложенные "мозговым штабом" министра-реформатора, как считает ряд современных российских историков-экономистов, можно осмыслить, лишь ознакомившись с трудами И.И. Кауфмана и И.М. Гольдштей-на.13

Коррупция в органах государственного управления народным хозяйством достигла в предвоенные годы своего предела. Промышленники, торговцы и банкиры приветствовали наведение хозяйственного порядка чрезвычайным органом - Особым совещанием по обороне. Со своей стороны, они не только участвовали в его деятельности, но и создали свои регулирующие хозяйственные органы, действующие на общественных началах: Военно-промышленные комитеты, Союз земств, Союз городов, Советы съездов промышленников, предпринимателей, торговцев, банкиров, кооператоров и т.д., и т.п. Как нам представляется, данная общественная деятельность "производительного класса", призванная помочь государственным структурам регулировать рынок, лучшее свидетельство в пользу того факта, что реформаторство С.Ю. Витте как "государственника", слишком мало содержало в себе практического созидающего начала, но достаточно теоретических новшеств, не "переваренных" российской экономикой. Значительное мемуарное наследие, оставленное С.Ю. Витте для "оправдания перед потомками", также свидетельствует о том, что современники не поняли его замыслов.

Совершенно особое положение занимает теория государственного регулирования в России во время войны, революции и первые послереволюционные годы. Труды данного периода настолько разнообразны, и даже фантастичны, что, например, Н.Д. Кондратьев, исследовавший проблемы госрегулирования рынка во время войны и революции, отказался от их использования и построил свою известную работу на основе анализа лишь документальных источников.1^

Данный факт свидетельствует о полном кризисе теоретической экономии в России в начале XX столетия. Она рассталась со старыми критериями научной экономической методологии и не приобрела новых. Несмотря на то, что на официальном уровне, после 1917 года, господствовал Карл Маркс, в России рождался на самом деле российский "неомарксизм" и такие формы государственного регулирования рынка, которые Карл Маркс, естественно, не мог "прописать" для далекой и непонятной ему России.

Мы полагаем, что некорректно анализировать с точки зрения некой нам известной экономической теории экономические дискуссии 20-х годов и делить на "экономистов" и "неэкономистов" теоретиков, занятых поиском предмета и метода будущей экономической науки, способной. высветить реалии рынка в условиях хозяйственного строя, неизвестного на тот момент человеческой истории. Сочетание "плана и рынка", существовавшие в годы нэпа, было теоретически обосновано гораздо позже, и к нему неоднократно возвращались. Последние дискуссии о новой экономической политике состоялись в 80-90-е годы

XX столетия. Положительным в них было то, что были восстановлены в правах и реабилитированы как теоретики одни экономисты, а отрицательным то, что вновь были подвергнуты "репрессиям" другие - те, кто доказал свою правоту в 20-х годах. Основу исследования форм и методов государственного регулирования рынка в 20-е годы составляют все же, в теоретическом отношении, государственно-официальные документы и источники, поскольку регулирование рынка осуществлялось достаточно властно, в условиях известного жесткого экономического кризиса. Абстрактно-теоретическое обоснование тех или иных мер госрегулирования рынка происходило постфактум.

В последнее время официальный круг экономистов российского прошлого расширился. В их число стали включать государственных деятелей, возглавлявших "экономические министерства" в царском и Советском правительстве. Речь в частности, идет о министрах финансов С.Ю. Витте15, Н. X. Бунге16, М.Х. Рейтерне17 и др. В начале перестройки к экономистам эпохи "нэповского" рынка относили председателя ВСНХ Ф.Э. Дзержинского18, председателя Госплана В.В. Куйбышева19 и председателя Совнаркома А.И. Рыкова20. Данный подход позволяет историкам-экономистам расширить как теоретическую, так и методологическую базу исследования проблем государственного регулирования рынка в России, поскольку дает возможность включать в число теоретических источников экономического анализа документы госучреждений, статьи, речи и выступления руководителей российско-советской институциональной экономики, и не ограничивать себя рассмотрением тех позиций государственного экономического регулирования, которые содержатся лишь в современных переводных учебниках.

В современной отечественной экономической литературе отсутствуют специальные исследования, посвященные истории государственного регулирования всероссийского рынка. В 1987. году была защищена докторская диссертация В.И. Маршевым «Развитие взглядов на управление хозяйством России (1861-1900)». Однако в ней обойден вниманием такой важный аспект любого развития, как причинность, зависимость и последовательность. Под влиянием чего, конкретно, развивались взгляды? Несомненно, что управление подразумевает под собой не только теоретическую подготовленность субъекта, но и его реакцию на обратную связь с объектом управления. Однако, трансформации и видоизменения, происходящие в российском хозяйстве на протяжении периода 40-летнего реформаторства рассматриваемого автором, не анализировались в его труде в качестве признака, влияющего на развитие взглядов на управление.

С середины 90-х годов XX столетия стали появляться теоретические, учебные и учебно-методические работы о государственном регулировании российской экономики в условиях рыночных отношений.21 В основу своих исследований и изданий, популярно излагающих экономические знания, перечисленные нами авторы заложили некую усредненную модель «мирового опыта», что на практике означает изложение принципов и форм косвенного, непрямого воздействия государства на хозяйственную сферу. Данный механизм госрегулирования характерен, как известно, для развитых капиталистических стран, опередивших с начала XIX столетия остальной мир в формировании специфически-европейских рыночных инструментов и институтов. Россия же, ни до революции, ни в настоящее время, к ним не принадлежала и не принадлежит. Иллюстративные экскурсы в область истории происхождения «цивилизованной» и отечественных моделей государственного экономического регулирования при таком подходе не способствуют действительному познанию исторических закономерностей и экономических тенденций развития противоречивого мира.

Цель и задачи диссертационного исследования. Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы дать целостную картину государственного регулирования экономики на основе более чем столетнего опыта функционирования всероссийского рынка, и на конкретном историческом материале разработать методологические подходы к изучению историко-хозяйственных процессов взаимодействия государства и экономики в условиях эволюционных и экстремальных форм и методов государственного экономического регулирования.

Вышеуказанная цель предопределила постановку и необходимость решения в диссертации следующих взаимосвязанных научно-исследовательских задач:

- изучить и обобщить массив задокументированных сведений и историко-теоретических источников, отражающих возникновение, трансформацию и целенаправленное преобразование конкретных форм и методов государственного регулирования рынка в России;

- систематизировать историко-хозяйственные факты в хронологической последовательности и выявить причинно-следственные связи и отношения государственного регулирования всероссийского рынка с точки зрения общеэкономических факторов;

- выявить конкретные регулирующие государственно-хозяйственные структуры, оказывающие непосредственное воздействие и влияние на эволюцию «внутренних пружин» хозяйственного механизма;

- исследовать функциональные зависимости государственного регулирования всероссийского рынка на абстрактно-логическом уровне экономической истории и представить историю государственного экономического регулирования в России в понятиях современного экономического языка.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является история развития и функционирования всероссийского рынка, формировавшегося под непосредственным регулирующем воздействием государства. Предметом исследования являются формы и методы этого воздействия.

Вместе с тем, диссертант учитывает, что всероссийский рынок формировался, как впрочем, и вся человеческая история, не в лабораторных условиях «чистого» научного эксперимента, поэтому наряду с теоретическими и методологическими аспектами государственного регулирования рыночной экономики, предметом исследования в данной работе послужили историко-экономические реалии, складывающиеся в процессе становления национального рынка в России. Диссертант полагает, что объективно-экономическая реальность выступает как данность в случае научного объяснения ее исторического происхождения.

Обобщая разнородные и зачастую противоречивые процессы госрегулирования всероссийского рынка под воздействием внутренних, внешних и необратимых тенденций развития отечественной и мировой истории, диссертант использует метод историко-теоретической реконструкции, позволяющий сочетать исторический и логический подходы к членению определенного массива данных и выделению в нем единичных состояний систематической, структурной и функциональной экономики.

Логика исследования определяется поставленными целями и задачами, а также неоднородностью объекта и предмета исследования. В этой связи, в диссертации применено трехуровневое членение массива информационных данных. В первом разделе представленной работы обобщен и систематизирован материал в хронологической последовательности, позволяющий исследовать причинно-следственные зависимости, существующие в историко-хозяйственных фактах как таковых. Основное внимание на первом уровне исследования уделено анализу событий, лежащих на поверхности явлений и предопределивших конкретные формы и методы государственного регулирования экономики в России. К таким масштабным историко-экономическим событиям диссертантом отнесены: стремительное вхождение России в братство европейских народов по итогам антинаполеоновских войн и ее лидерство в «Священном Союзе»; реформаторство 1856-1905 годов; революционные преобразования в области экономики и политики, происходящие в период с 1905 по 1920 годы; новая экономическая политика 20-х - начала 30-х годов.

Сложное переплетение и взаимосвязь внешнего влияния, проявляющего себя на теоретическом уровне как «специфика экономики изолированного государства», и внутренних причин, сказавшихся на формировании конкретных экономических форм государственного регулирования в России, потребовало разбивки некоторых из четырех глав данного раздела на отдельные параграфы.

Во втором разделе диссертации, в той же хронологической последовательности, представлен уровень исследования «механизмов и пружин», не нашедших своего отражения в событийной экономической истории. Это - уровень механизма хозяйствования, уровень эволюции и экономической инерции, позволяющие экономике вновь восстанавливать состояние хозяйственного равновесия после воздействия на нее негативных внешних и внутренних факторов. Основное внимание в представленном разделе сосредоточено на анализе структур и институтов государственного экономического регулирования, их эволюции в длительной временной протяженности и идентификации в понятиях современного экономического языка. Данный уровень исследования, так же как и в первом разделе, представлен в четырех главах и трех параграфах.

В отличие от первых двух разделов, структурированных в хронологической последовательности, т.е. по «горизонтали», третий раздел диссертации структурирован по «вертикали», поскольку данный уровень исследования преследует цель выявить иерархию понятий и представлений о государственном экономическом регулировании в России в абстрактно-логических категориях экономической истории. Несмотря на то, что третий раздел диссертации называется «Экономический дуализм нэпа», он не ограничивается лишь его хронологическими рамками.

Дуализм нэпа проистекал, по мнению диссертанта, не случайно. Он вобрал в себя проекцию государственного регулирования рыночного механизма, преломленного сквозь «призму» государственного реформаторства, более 40 лет непрерывно осуществляемого в России, и 15-летнего опыта революционных и военно-революционных преобразований. Основное внимание в данном разделе уделялось, наравне с анализом конкретно-экономической ситуации, анализу теоретических дискуссий и авторских историко-теоретических работ обоб-щяющего плана, направленных на цельное, историософийное осмысление процёссов и проблем регулирования российской рыночной экономики в XIX - первой трети XX столетия. Этот заключительный, итоговый уровень исследования представлен в двух главах и двух параграфах.

Логический ход исследования отображен диссертантом на схеме (см. рис. 1) и в содержательно-тематической структуре диссертации, представленной в оглавлении.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в отечественной историко-экономической литературе предпринимается попытка комплексного исследования государственного регулирования всероссийского рынка на протяжении более чем столетней истории его функционирования. Теоретическая научная актуальность подобного рода исследований, как уже было подчеркнуто, определяется настоятельной потребностью поиска истоков рыночного хозяйства в современной России, выявления исторических корней и свойственных им механизмов государственного регулирования рынка, необходимостью систематизации управленческих рыночных структур и идентификации функционально-экономических зависимостей, отраженных в дореволюционной практике российского народного хозяйства.

Наиболее существенные научные результаты, полученные диссертантом, и их новизна состоят в следующем:

1. Осуществлено оригинальное исследование истории государственного экономического регулирования на материалах и источниках, отражающих столетний опыт функционирования рынка в России.

2. Предложена и аргументирована новая методика обобщения, систематизации и классификации историко-экономических материалов и источников, позволяющая выявлять и исследовать три уровня связей и зависимостей в государственном экономическом регулировании, осуществляемом в соответствии со сложившимися представлениями о систематической, структурной и функциональной экономике.

3. Выявлены особенности государственного регулирования всероссийского рынка в условиях эволюционного и экстремального народнохозяйственного развития, определены их формы и методы, конкретизированы государственные народнохозяйственные структуры, непосредственно осуществляющие' регулирующие функции.

4. Систематизированы и идентифицированы факторы, влияющие на эволюцию форм и методов государственного регулирования с точки зрения внутри- и внешнеэкономических зависимостей; введено новое понятие необратимых факторов, позволяющее прослеживать исторически иерархизированные связи и зависимости, а также - исторически предопределенные тенденции и традиции.

5. Проанализирована эволюционная составляющая исторических основ рыночной экономики в России, ее трансформации в условиях государственного «рыночного» реформаторства и «антирыночных» военно-революционных перемен, соотношение регулирующих функций российских государственно-хозяйственных институтов и «автоматических»функций всероссийского рынка.

6. На основе исследования архивных документов, материалов и источников, отражающих более чем столетние дискуссии в правительственных органах, в среде научной общественности, в периодической печати и т.д., предложена классификация мер государственного регулирования всероссийского рынка (см. рис. 2) и рассмотрены специфические особенности форм и методов государственного регулирования по представленным позициям.

7. На материалах экономических дискуссий 20-х годов, вобравших в себя, как известно, не только теоретический «общечеловеческий» опыт, но и практический опыт функционирования всероссийского рынка, показано влияние общенаучной методологии в формировании представлений о рыночной и государственно-регулируемой экономике, возможностях и границах регулирующего воздействия государства.

I раздел

Гл. 1.1 4

Диссертация: заключение по теме "Экономическая теория", Благих, Иван Алексеевич

Заключение

История государственного регулирования рынка, со времени начала полнокровного функционирования всероссийского рынка и на момент его "свертывания", дает красноречивый материал для выводов и обобщений в наши дни. Данные выводы касаются как общетеоретических и методологических положений, так и определенных практических мер и направления усилий государства по совершенствованию форм и методов государственного регулирования рыночной экономики в современных условиях.

Во-первых, следует более конкретно относится к разделению регулирующих экономических функций государства на "командно-административные" и "рыночные". В процессе современных реформ, из-за данного разделения, сложилось в целом негативное представление о "вмешательстве" государства в экономику, причем парадокс состоит в том, что при этом все прекрасно понимают, что без данного "вмешательства" рыночные реформы в СССР вообще бы не состоялись. Однако, при рассмотрении современных схем функционирования теоретической рыночной экономики, государство представляется в них как некая внешняя и враждебная сила, противостоящая рынку и нарушающая его "законы". Применительно к истории государственного регулирования всероссийского рынка данная мировоззренческая позиция находит свое воплощение в неверной ее интерпретации, будто бы в России сам по себе вначале появился общий товарный рынок, а потом, как реакция на это некое чуждое для самодержавного, феодального и проч., и проч., государства, образование, появилось его "вмешательство", т.е. госрегулирование.

Нельзя также представлять историю государственного регулирования рынка в России как обособленную историю рыночной экономики и ее институтов и параллельно ей развивавшуюся историю институтов государственного регулирования. Правильнее и точнее данные процессы отражает анализ их совместного развития, причем государство не только создало начальные условия для возникновения всероссийского рынка, но и постоянно подталкивало процессы товаризации народного хозяйства на протяжении его истории, шло на определенные издержки, "подпитывая" разнонаправленную частную инициативу предпринимательского слоя населения, бюджетными средствами.

В своем стремлении к формированию новых, рыночных институтов, к созданию новых законов и нормативных актов, направленных на развитие товарно-денежных отношений в стране и ликвидацию ранее сложившихся хозяйственных связей и пропорциональных зависимостей, государство учитывало не только внутренние предпосылки, вызывавшие необходимость радикальных перемен, но и, прежде всего, внешние условия. Можно с полным правом утверждать, что рыночные реформы, проводившиеся в России с началом установления ее главенства в общеевропейском "Священном Союзе" и принятием неких общих "правил игры" среди великих европейских держав, были своего рода актом принуждения. Голос России, на общеевропейских конгрессах действительно был хоть и самым "великим", но-единственным. И, в этом отношении, подчинение "правилам игры", вследствие асимметричности мировой экономики, несомненно, имело место.

Но нельзя также снимать со счетов духовную зависимость от Европы образованного слоя российского общества, которая испытывая комплексы "пери-ферийности" и "местечковой провинциальности", слепо копировало именно те формы рыночных европейских институтов, которые заведомо ставили российскую экономику в подчиненную, полуколониальную зависимость от Европы. Аргументы типа "стыдно перед Европой" за те или иные исторически сложившиеся в России формы хозяйствования, только лишь на том основании, что они непонятны для европейцев, внушают им страх и, по этой причине, подвергаются там "цивилизованной" научной критике, постоянно использовалась российскими либералами как повод для теоретического и практического конструирования хозяйственных форм и юридических норм, неведомых коренному населению, но которые, при их внедрении в России, помогут, якобы, ликвидировать историческую, экономическую и политическую "ассиметричность" великих держав.

Данной исторической идее было подчинено все российское государственное реформаторство на протяжении второй половины XIX - начала XX века. В ходе копирования европейских рыночных институтов столпами бизнеса в России становились не здоровые силы общества, связанные со страной своей историей и своей судьбой, а маргинальные слои, авантюристы и международные спекулянты, не заложившие в российском экономическом фундаменте предпринимательских династий и здоровых традиций семейного бизнеса. Деловые "круги" в России (парадокс, но это факт!) финансировали "революционеров" всех мастей, рассчитывая во время потрясений "сыграть на повышение, либо на понижение", скупить за бесценок предприятие, недвижимость и земли, чтобы потом извлечь выгоду из состоявшихся переворотов в отношениях собственности. Теоретическое обоснование необходимости подобного рода радикальных, революционных перемен инспирировалось из-за рубежа. Именно с середины XIX столетия в Швейцарии, Великобритании, Франции, Германии, Италии и т.д. возникли на средства таинственных "спонсоров" многочисленные революционные заграничные "русские бюро" и "центры", ведущие борьбу с капитализмом в России.

Экономическая теория, официально преподаваемая в дореволюционное время, имела, если так можно выразиться, виртуальный характер. Совершенно оторванная от действительности, она продолжала твердить об успехах экономического реформирования России в то время, как страна, на самом деле, ускоренно двигалась к финансовому и экономическому банкротству и, как следствие, полному политическому развалу. Неверие в официальную теоретическую и прикладную экономическую науку выдвинуло на первый план в России революционно-партийную публицистику, исповедующую ценности экономической нищеты. Одновременно на всякого рода коммерческих курсах преподавался тот же самый "материализм", но с точки зрения сторонников экономического богатства, насаждался "элитарный" дух варварского извлечения наживы из людских и природных ресурсов "туземной" России.

Вследствие неспособности "легальной" отечественной науки объяснить причины экономического бессилия России (несмотря на более чем 40-летние реформаторство, проводимое по ее рецептам), в обществе постепенно формировалось негативное отношение к систематической теории и академической экономической науке. В качестве экономических и финансовых "гениев", предлагающих свои рецепты "спасения России", стали выступать безызвестные личности, стяжавшие себе славу не добротными экономическими трудами, а митинговой и публицистической популярностью. Этих "самозванцев" почему-то поддерживали заграничные интеллектуалы, хотя то, что предлагалось всякого рода революционными демократами в области экономики, означало на деле курс на полный разрыв с европейской интеллектуальной и научной традицией.

В годы нэпа авторитет академической экономической науки восстановить так и не удалось. Экономическую теорию полностью вытеснила "экономическая политика", анализирующая формы и методы государственного регулирования рынка. Но экономическая политика, как известно, не ставила своей задачей и не могла исследовать объект регулирования, т.е. состояние внутреннего рынка, как такового. Вследствие данного обстоятельства, после произошедшей революции, наоборот, рынок стал рассматриваться как враждебная и чуждая сила, противостоящая государству. Данные теоретические "шарахания" из стороны в сторону, на наш взгляд, все еще продолжаются.

Во-вторых, история государственного регулирования всероссийского рынка вскрывает всю сложность и противоречивость целенаправленного формирования адекватных рыночной экономике институтов. В России, наряду с внешними и внутренними факторами вызывающими необходимость обновления форм и методов государственного регулирования экономики, не пропорционально большое значение придавалось фактору необратимости. Стремление к тому, чтобы "перемены приняли необратимый характер", приводило к гипертрофированной переоценке эффективности вновь созданных институтов и структур в сравнении с теми, которые ранее не менее успешно, а главное - дешевле, выполняли те же самые функции. Господство сиюминутного, конъюнктурно-практического подхода, выражающегося в слепой любви к новизне и необратимости, приводило к тому, что списывалась со счетов та или иная историческая тенденция безо всякого предварительного доказательства относительно того факта, что ее действие стало иметь действительно несущественный, т.е. не оказывающий никакого влияния на реальную действительность "необратимый" характер.

В ходе современных рыночных реформ уже пришлось столкнуться с проблемами, которые вначале представлялись простыми и ясными, хотя они так и не были решены при государственном регулировании всероссийского рынка. Речь, в частности, идет об оптимальном сочетании "вертикали" и "горизонтали" управления рыночной экономикой в пространственных и временных масштабах российского народного хозяйства; о регулировании отношений собственности вследствие различия правосознания наций и народностей, входящих в состав исторически русской государственности; о механизме поддержания народнохозяйственного равновесия в условиях экономического кризиса, перманентно развивающегося по мере радикального реформирования; об организационно-хозяйственных формах объединения единичных крестьянских (фермерских) хозяйств; о сырьевой ориентации российской экономики как условии "равноправного" включения ее в мировой рынок и т.д., и.т.п.

При этом современные дискуссии приняли в чем-то черты известного исторического спора, ведущегося в дореволюционной России между "западниками" и "почвенниками". "Западники" вновь предлагают слепо копировать рыночные институты Запада, как будто бы Россия сможет сформировать их "с нуля" и взаимодействовать, т.е. конкурировать с отлаженными и эффективными европейскими институтами. "Почвенники" предлагают копировать институты собственной дореволюционной экономики, как будто бы все они, в условиях всероссийского рынка, доказали свою историческую эффективность. Представляется, что история государственного регулирования всероссийского рынка представляет нам возможность увидеть более сложную картину экономического мироустройства.

В условиях всероссийского рынка государству в целом не удалось сформировать достаточно эффективного механизма рыночного госрегулирования. В первую очередь это относится к управлению гарантированной государством внешней задолженностью. Россия, с начала рыночных реформ и к 1917 году, стала полным финансовым банкротом, т.е. не только не смогла бы когда либо выплатить накопившуюся внешнюю задолженность, но ее внутренняя денежная система уже была не в состоянии полнокровно функционировать в условиях эквивалентно-рыночных отношений. Нарастающая на протяжении столетия финансово-кредитная зависимость от западных кредиторов лишала государство способности поддерживать достаточную силу и проявлять свою, свободную от предварительных обязательств волю в переговорах касательно ее международных экономических связей и торговых обменов. Экономические перспективы страны в долгосрочном периоде российское государство вынуждено было по дешевке уступать за наличные кредиты или же за возможность отсрочить предстоящие процентные выплаты по долгам. В экономических "играх обмена" она все более и более теряла статус великой державы, что порождало иллюзию, будто она сможет восстановить его участием в бессмысленных для нее европейских внутренних военных "разборках".

Российское народное хозяйство, в условиях, дореволюционного рынка, стало заложником финансовых обязательств по внешнему долгу. Оно все более и более превращалось в придаток финансов, функционирующих отнюдь не по законам национальной экономики. Разве печально известный лозунг "недоедим, но вывезем!" не свидетельствовал об антинародной политике Министерства финансов, озабоченного выполнением своих ведомственных обязательств в ущерб развитию производительных сил России, состоящих, прежде всего, в человеческом факторе? Национальное государство в лице Министерства финансов, ставшего главным регулятором экономических пропорций, все более и более превращалось в безжалостного сборщика налогов для международных кредиторов, хотя в теории оно, якобы, было обеспокоено лишь "неправильным устройством" российского рубля. "Правильное" его устройство, после проведения денежной реформы в бытность министром финансов С.Ю. Витте, еще более ускорило рост внешнего долга, что, наконец, привело финансовую систему России к окончательному банкротству.

Реформы, проводимые государством в интересах развития частной инициативы и предпринимательства, не сопровождались формированием соответствующих государственных структур по регулированию отношений "человек-производство" мерами социально-экономической политики, юридическими и организационно-хозяйственными нормами. Фабрично-заводское законодательство о труде и элементарных социальных гарантиях стало разрабатываться лишь после стихийных рабочих волнений и массовых забастовок, прокатившихся по стране. На смену общинному "мирскому закону" так и не было принято вразумительных законов в отношении юридических прав и элементарных норм, защищающих крестьянских двор от незаконных поборов со стороны земских органов самоуправления, от провинциального ростовщичества и разного рода "ловких людей", занявшихся "промыслом" в отношении 20 млн. единичных крестьянских хозяйств, разобщенных в ходе реформаторства.

Достаточно сказать, что закон о крестьянских артелях был принят лишь в 1902 году, и то он был составлен чиновниками Министерства финансов в интересах налогового фиска. Крестьянская кооперация на селе существовала на самом деле как прикрытие для деятельности лиц, не имеющих ровно никакого отношения к сельхозпроизводству, а и лишь для присвоения государственных кредитов, используемых "кооператорами" не по назначению. По мере передачи регулирующих функций от МВД (которое постепенно превращалось лишь в орган полицейского надзора), новым органам местного самоуправления не удалось сформировать каких-либо организационно-хозяйственных форм, способных отстоять интересы сельского товаропроизводителя в условиях конкурентной борьбы с промышленными трестами и торговыми синдикатами.

Вследствие данного обстоятельства, на всероссийском рынке сложились условия перекачки средств из аграрного сектора экономики в торгово-промышленный, через посредство механизма монопольного ценообразования. Однако данный механизм функционировал вне всякого государственного контроля. Сравнительно с европейскими странами российская дореволюционная "индустриализация" прошла с большими потерями и менее эффективно. "Если в 1861 году душевой чистый национальный продукт России составлял примерно 50% от душевого продукта Франции и Германии, 20% - Великобритании, 15% - США, то в 1913 году эти разрывы еще более выросли (30% по сравнению с Германией, 40% по сравнению с Францией и лишь 10% по сравнению с Великобританией и США)".390

Представляется, что индустриализация в России могла пройти более успешно без разрушения крестьянской общины и без того варианта "отмены крепостного права", который был навязан обществу прозападной либеральной литературой. Не случайно перед революцией появились исследования, в частности, П.Н. Милюкова, где доказывалось, что реформа по "отмене крепостного права" состоялась в период наибольшей эффективности поместной формы сельхозпроизводства и была преждевременной. Восстановление прообраза крестьянской общины в период колхозной системы также свидетельствует, что реформаторы в России руководствовались отнюдь не интересами роста экономической мощи собственной страны при выборе вариантов решения хозяйственных и финансовых проблем.

Также нам представляется некорректным противопоставлять "экономические" и "административно-командные" формы и методы государственного экономического регулирования как "гуманные" и "негуманные". Разве кем-нибудь было доказано, что ростовщик, например, из Германии или Франции, больше любит русский народ, чем отечественный чиновник? И разве в условиях "гуманных" дореволюционных рыночных отношений в России более расходовалось финансовых средств на социальную сферу, чем в условиях преимущественно "командно-административных" форм и методов государственного регулирования "нэповского" рынка в СССР?

Как показывает проведенное исследование, государственное регулирование всероссийского рынка в годы новой экономической политики предоставляет достаточно материалов и аргументов в пользу того утверждения, что критика дореволюционных форм и методов построения всероссийского рынка имела, после произошедшей революции, в целом убедительный характер, хотя велась в терминологии, уже во многом непонятной для современного читателя. При всем своем дуализме рынок в годы нэпа функционировал как социально ориентированный рынок. Для современной российской экономики вовсе не обязательно изыскивать экзотические образы в виде "аргентинской модели" или немецкой "ордо-либеральной школы". История совсем недалекого прошлого представляет прекрасную возможность для обучения на собственных ошибках, тем более, что они уже были совершены, а история, как известно, в отличии от чужого опыта, все же "не повторяется".