Методологические аспекты исследования товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости в отечественной экономической литературе 20-80-х годов тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Автореферат диссертации по теме "Методологические аспекты исследования товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости в отечественной экономической литературе 20-80-х годов"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И ФИНАНСОВ

На правах рукописи ЛИСОВИК Борис Синаевич

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ТОВАРНОЙ ФОРМЫ РАБОЧЕЙ СИЛЫ, РЫНКА ТРУДА И ЗАНЯТОСТИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 20—80-х годов

Специальности: 08.00.01 — Политическая экономия 08.00.02 — История экономических

учений

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук

Санкт-Петербург— 1997

Работа выполнена на кафедре экономической теории Санкт-Петербургского Государственного морского технического университета.

Официальные оппоненты: доктор экономических наук,

профессор Фигуровская Н. К. доктор экономических наук, профессор Кротоа М. И. доктор экономических наук, профессор Торкановский В. С.

Ведущая организация: Санкт-Петербургский Государственный

университет

Защита состоится * ■ 1997 г. в " {Ь " час на

заседании диссертационного Совета по экономическим специальностям Д 063.86.08 при Санкт-Петербургском Государственном университете экономики и финансов по адресу: 191023, Санкт-Петербург, ул. Садовая, д. 21, зал заседаний совета университета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета.

Автореферат разослан " 0 ^ * О К А. 1997 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор экономических наук,

профессор Попов А. И.

ЛИСОВИК БОРИС СИНАЕВИЧ АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 30.09.97. Формат60x84 1/16. Бум. газетная. Печ. л. 2,0. Бум.л. 1,0. РТП изд-ва СПбГУЭФ. Тираж 100 экз. Зак. 630.

Издательство Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., д.21.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В первом отечественном манифесте перехода к рыночной экономике — программе "500 дней" — создание рынка труда было представлено органическим элементом грядущих преобразований. Предпринятые после 1991 года реальные шаги реформирования экономики сопровождались энергичными усилиями по организации рынка труда и его государственному регулированию. Принятие Закона "О занятости населения в Российской Федерации", создание государственной службы занятости и отладка механизма ее работы позволили оказать реальную помощь многим россиянам, столкнувшимся с открытой безработицей.

Вместе с тем, положительная оценка проделанной за шесть лет работы не отменяет того обстоятельства, что решение главных проблем российского рынка труда еще впереди. Нынешний механизм последнего настроен на поддержание постсоветской структуры занятости, официальный уровень которой, несмотря на колоссальный спад производства, составляет 96,5 процентов. Действительно радикальные преобразования, без которых немыслим настоящий подъем, связаны с глубокой структурной реформой экономики, массовой ликвидацией неэффективных производств и открытием новых рабочих мест, а следовательно, с революционной перестройкой рынка труда.

Серьезным подспорьем в решении нынешних и будущих проблем рынка труда и занятости безусловно является мировой опыт. Однако не меньшее значение имеет использование нашего собственного опыта, учитывающего особенности российского производства вообще, и отечественного производителя, — в частности.

Если говорить об опыте хозяйствования, большой интерес представляет не только практика "построения фундамента социализма" с его рынком труда и безработицей, но и последующие события "построения развитого социализма" и его "обновления" вплоть до.начала 90-х годов. Именно тогда сформировались те самые условия воспроизводства рабочей силы, последствия которого будут еще долго сказываться на российском рынке труда и занятости населения.

Что же касается теоретического опыта, то его накопление шло под воздействием экономической политики и хозяйственной практики, с одной стороны, и их подгонки под теоретические каноны марксизма, — с другой.

В данной связи встает принципиальный вопрос о целесообразности изучения истории советской политэкономии и, в частности, эволюции взглядов на товарную форму рабочей силы, рынок труда и занятость.

Самый простой ответ сводится к тому, что делать это целесообразно, дабы извлечь уроки истории, которые позволят избежать повторения ошибок. Однако представлять дело так, будто семидесятилетняя история советской политэкономии представляет собою цепь одних лишь сплошных заблуждений, вряд ли верно. И в 20-е годы, и в годы "оттепели", и в последующие периоды

время от времени велась решительная по тем меркам борьба с догматизмом в политэкономии. Устаревание отдельных положений марксизма отнюдь не отменяет плодотворности применения метода материалистической диалектики к познанию общественных явлений. Результаты такого применения, достигнутые а разные периоды, имеют определенную познавательную ценность. Существенный вклад в разработку рассматриваемой проблемы внесли: в 20-30-е годы — А.Ю. Айхенвальд, В.П. Акуленко, A.M. Аникст, A.M. Гинзбург, Р. Гольдберг, М.М. Кривицкий, H.A. Лапидус, А. Леонтьев, Б.Л. Маркус, П.П. Маслов, В.Е. Мотылев, К.В. Островитянов, С. Партигул, А.И. Пашков, П.И. Попов, Е.А. Преображенский, Б. Раскин, Л. Сегаль, М.Н. Смит-Фалькнер, С.И. Солнцев, С.Г. Струмилин; в 40-50-е годы — М.З. Бор, H.A. Вознесенский, Я.А. Кронрод, А.И. Ноткин, М.Я. Сонин, С.А. Хейнман; в 60-80-е годы — Л.И. Абалкин, Е.Ф. Борисов, Ю.А. Васильчук, Е.А. Владимирский, Ф.М, Волков, Л.П. Евстигнеева, А.И. Добрынин, А.М. Ерёмин, С. Ершов, Т.И. Заславская, ВТ. Каун, Н.Д. Колесов, В.М. Колтунов, В.П. Корниенко, В.И. Корняков, В.Г. Костаков, А.Э. Котляр, М.И. Кротов, В.В. Куликов, Г.С. Лисичкин, Л.Д. Логвинов, И.А. Малмыгин, Г.Г. Мамедов, Е.Л. Маневич, В.И. Марцинкевич, И.С. Маслова, П.М. Павлов, С.П. Первушин, А.И. Попов, Г.Б. Праворотов, Б.В. Ракитский, Е.И. Рузавина, Е.С. Русанов, В.В. Семененко, A.A. Сергеев, А.Н. Силин, К.П. Тронев, В .Я. Феодоритов, В.Н. Черковец, Г.Г. Шишкова, Г.Г. Шмелев, Н.И. Шмелев. И.А. Ягодкина и другие экономисты.

Цель исследования состоит в освещении накопленного советской политэкономией методологического и теоретического опыта изучения товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости.

Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих

задач:

— раскрыть методологические принципы исследования товарной формы рабочей силы и рынка труда в "Капитале" К. Маркса и их интерпретацию в советской экономической литературе;

— показать эволюцию взглядов отечественных экономистов относительно товарной формы рабочей силы и рынка труда на фоне изменений советской экономики в 20—80-е годы;

— вскрыть общеметодологические принципы исследования органического строения капитала и на этой основе критически проанализировать взгляды советских экономистов на социалистическое строение и занятость;

— рассмотреть представления 80-х годов о путях достижения полной, эффективной занятости за счет повышения образовательного потенциала работников, планирования рабочих мест и регулирования режимов труда.

Предмет исследования составляют трактовки товарной формы рабочей силы, рынка труда, органического строения и занятости, сформулированные в отечественной экономической литературе 20 — 80-х годов.

Методологическая и информационная база исследования. Цель, задачи и предмет исследования обусловили его метод. Идеи и представления 20 — 80-х годов оцениваются в работе с двух точек зрения. Во-первых, с позиций их обоснованности в рамках общепринятой в те годы системы координат — методологии "Капитала". Во-вторых, с точки зрения приемлемости самой этой системы и делавшегося из нее вывода о развивающемся и обновляющемся социализме как наиболее прогрессивном типе общественного устройства.

С начала 90-х годов в экономическое сознание россиян стали активно внедряться идеи Экономикса, противоположные положениям марксистской политэкономии. К настоящему моменту период романтического отношения к А. Маршаллу, М. Фридману и т.д. и неприязненного к К. Марксу, кажется, миновал. Все те, кто знаком с экономической теорией, могут еще раз убедиться в справедливости утверждений авторитетнейших историков экономической мысли о значимости марксизма'. Выбирая метод исследования, диссертант руководствовался такого рода оценками.

Информационной базой работы послужила прежде всего советская политико-экономическая литература 20 — 80-х годов, произведения классиков марксизма, решения КПСС и Советского правительства по социально-экономическим вопросам, статистические материалы и результаты специальных конкретно-экономических исследований.

Научная новизна работы заключается прежде всего в том, что в ней впервые анализируются основные направления методологических исследований товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости, осуществленных в отечественной экономической литературе советского периода.

Собственный вклад автора состоит в следующем:

— впервые воссоздан полный спектр представлений советских экономистов на природу и эволюцию товарной формы рабочей силы и рынка труда;

— раскрыты методологические принципы исследования товарных отношений по поводу рабочей силы и проведено их структурирование, в соответствии с которым эти отношения подразделяются на товарно-капиталистические, товарно-денежные и товароподобиые.

— отражено переходное состояние экономической формы рабочей силы, определены пути ее эволюционного и революционного развития;

— исследовано строение капитала в связи с результатами изучения товарной формы рабочей силы, охарактеризованы стоимостные и нестоимостные формы строения и дан критический анализ взглядов на проблему строения социалистического производства;

См.: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. 4-е изд. М., 1994. С. 227. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995. С. 34.

5

— изучена взаимосвязь строения с занятостью, выявлена ее специфика применительно к социализму советского типа, которая заключается в значительном дисбалансе личного и вещественного факторов производства за счет скрытых излишков рабочей силы на предприятиях, с одной стороны, и колоссального избытка рабочих мест, — с другой;

— установлена взаимозависимость между формами и динамикой социалистического строения с одной стороны, и практикой обеспечения занятости, — с другой;

— оценены попытки использования категории строения в практике руководства советской экономикой 20 — 30-х годов в связи с согласованием таких параметров экономического роста, как темп, рыночное равновесие и занятость;

— проанализированы наиболее актуальные с точки зрения занятости количественные и качественные аспекты оптимизации соотношения личного и вещественного факторов производства: вытеснение ручного труда, повышение образовательного потенциала работников, планирование рабочих мест и регулирование режимов труда.

Теоретическая и практическая значимость работы

Диссертация воссоздает цельную картину становления и эволюции методологических и теоретических представлений отечественных экономистов относительно товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости в течение всего периода существования советской политэкономии.

Ряд методологических и теоретических положений и выводов работы имеет общенаучную ценность и может быть полезен при выборе методов воздействия на личный фактор в условиях отмирания административно-командной и становления рыночной системы.

Работа может быть использована в практике преподавания курсов по истории экономической мысли и по проблематике рынка труда и занятости.

Апробация работы. Являясь разработчиком как политико-экономической, так и историко-экономической сторон проблемы, диссертант за двадцатипятилетний период своей научной деятельности опубликовал по теме диссертации 42 работы общим объемом 54,6 п.л. и выступил на 16 всесоюзных, республиканских и региональных конференциях и круглых столах. Устные и печатные выступления автора получили благожелательную оценку научной общественности.

Объем и структура работы. Работа объемом 11 п.л. имеет следующую структуру:

Введение

Глава 1. Методологические основы существования рынка труда

§ 1. Развитие представлений об эволюции товарной формы рабочей

силы

§ 2. Рабочая сила как объект товарно-капиталистических, товарно-денежных и товароподобных отношений

Глава 2. Политэкономические основы занятости населения § .1. Методологические исследования строения социалистического производства

§ 2. Стоимостные и нестоимостные формы соотношения личного и вещественного факторов производства

Глава 3. Оптимизация строения и занятость

§ 1. Полная и эффективная занятость: концепции и пути достижения § 2. Обеспечение структурного соответствия личного и вещественного факторов производства

§ 3. Регулирование объемных соотношений живого и овеществленного труда Заключение

Список использованной литературы

ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

Методологические аспекты исследования товарной Формы рабочей силы и рынка труда

В истории общественной мысли ни одно крупное обсуждение экономической природы социализма не обходило вопроса товарности рабочей силы. Волнообразное возобновление этих дискуссий, "всплески" которых приходились у нас на 20-е, начало 50-х и середину 60-х годов, наталкивает на мысль о существовании устойчивых причин отмеченной повторяемости. В 60 — 70-е годы явственно обнаружилась недостаточность не только аргументов (сохранение товарного производства, денежной зарплаты, "найма" на работу и т.д.), но и контраргументов товарной концепции личного фактора, и тем самым выявилась необходимость поисков принципиально иного подхода.

В рассматриваемой проблеме нашли отражение особенности развития политэкономии социализма. В период зарождения эта наука формировала свое содержание путем отмены тех или иных категорий "Капитала". Неизбежное на первых порах дихотомическое понимание социализма как "общества наоборот" было совершенно непригодно для построения системы его категорий. Между тем характеристика рабочей силы как нетовара свидетельствовала об использовании метода отрицания вплоть до 90-х годов. Неудовлетворенность негативными определениями вызывала естественное стремление к получению положительного знания о рабочей силе. Но, сталкиваясь с альтернативой "товар-нетовар", эти поиски неизменно заканчивались возвратом к товарной форме.

В устойчивости товарных определений рабочей силы давала себя знать еще одна "детская болезнь" политэкономии социализма — отрицание ее необходимости, вызванное ограничением предмета политэкономии рамками товарного хозяйства. В попытках непременно представить рабочую силу

товаром ощущалась боязнь того, что конец товарной формы рабочей силы был бы концом ее экономической формы вообще и, следовательно, финалом ее политико-экономического анализа.

Существо предложенного в 70-е годы решения проблемы состояло в том, чтобы от шлифовки старых и поиска новых контраргументов товарной концепции перейти к конструктивному изучению исторической и логической преемницы товарной формы рабочей силы, которую следует искать в реалиях социалистической экономики. Отмечалось, что в противном случае очередное повышение интереса к товарно-денежным отношениям неизбежно породит товарные определения рабочей силы. Дальнейшее развитие событий подтвердило эти прогнозы. Четвертая волна товаризации рабочей силы пришла в советскую экономическую науку и публицистику во второй половине 80-х годов. В новых выступлениях, как и прежде, ощущалась не только уверенность в соответствии товарной формы личного фактора условиям социалистического общества, но также протест против догматизма и застоя в его теории, десятилетиями повторявшей общие места о невозможности продажи рабочей силы "самому себе".

На сей раз, однако, рецидиву старой болезни способствовали и новые обстоятельства. Разграничение нормативных представлений о социализме и реальной действительности заставило по-новому взглянуть на традиционные объяснения того, почему рабочая сила при социализме не является товаром. Непосредственная соединенность работника с общенародными средствами производства на деле оборачивалась отчужденностью трудящихся от действительного участия в управлении производством. Таким образом, главный аргумент нетоварности рабочей силы утратил свою силу.

Все многообразие вариантов товарной концепции личного фактора укладывается в известную схему: собственность работника на свою рабочую силу-»купля-продажа ее как товара (наем на рынке труда)-»эксплуата-ция—»-безработица. Среди представителей "новой волны" (О. Богомолов, С. Ершов, Г. Лисичкин, С. Ментиков, Я. Певзнер, В. Селюнин, Г. Шмелев, Н. Шмелев) насчитывались единицы тех, кто рассматривал всю эту дистанцию как путь к новому облику социализма. Более распространенными были комбинации первых двух (трех — вместе с рынком) элементов. При этом, вопреки правильной логической последовательности, товарная форма рабочей силы выводилась из необходимости создания рынка труда как якобы единственной возможности достижения высокой мобильности работников.

Характерно, что во второй половине 80-х товарная версия рабочей силы отражала не только неодинаковые, но порою и прямо противоположные позиции ее сторонников. Одними авторами товарная форма рабочей силы рассматривалась как нечто, от чего практике следует побыстрее отойти, другими — как то, к чему в ходе перестройки надо всячески стремиться.

Эти разночтения отражали различия представлений не только о настоящем и будущем социализма, но также о его прошлом. Эффектное

обобщение публицистики, согласно которому труд в СССР всегда был либо рабским (заключенные), либо крепостным (колхозники), либо принудительно-наемным (рабочие и служащие) вплотную подводило к выводу о необходимости последнего шага в направлении обретения подлинной свободы — свободной продажи собственной рабочей силы на рынке труда. Получалось, что социализм, который согласно классикам, предполагал "освободить человеческую рабочую силу от ее положения товарй? и во второй половине 80-х гг. еще не дорос даже до предыдущей ступени свободы, а именно — свободной продажи работником своей способности к труду. Однако приверженцы таких представлений не замечали несовместимости делавшихся ими предложений о превращении труженика в подлинного хозяина производства и, одновременно, в продавца рабочей силы.

Тем не менее упомянутые взгляды получили в те годы широкое распространение. Причины этой популярности понятны. Д.Оруэлл в романе "1984" подметил, что тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым, а тот, кто управляет прошлым, управляет и будущим. Поскольку общественным сознанием второй половины 80-х гг. безраздельно владела критика настоящего как тяжелого наследия прошлого, то светлое будущее (включая товаризацию рабочей силы) легко обосновывалось методом "от противного".

В четвертом параграфе первой главы первого тома "Капитала" "Товарный фетишизм и его тайна" К.Маркс показывает историческую последовательность форм ведения хозяйства — натуральная, товарная, планомерная. Это направление, отмечалось в экономической литературе 70 — 80-х гг., отражает и смену форм экономического движения личного фактора. В первобытном, рабовладельческом и феодальном обществах рабочая сила имеет натуральную форму, наемная рабочая сила капиталистического способа производства проявляется в виде товара, свободная от эксплуатации ассоциированная рабочая сила в коммунистической формации, включая ее низшую стадию, существует как планомерная. Широко цитировалось определение Маркса, согласно которому будущее общество — это союз свободных людей, работающих общими средствами производства и планомерно расходующих свои индивидуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу.

Использование такого рода цитат — не просто "воспоминания о будущем". В пользу цитируемых, по мнению их сторонников, положений свидетельствовали реальные тенденции обобществления производства, в том числе и капиталистического, подрывающие куплю-продажу его личного фактора. И все же идея замены товарной формы рабочей силы на планомерную в политэкономии социализма не была популярна. На то имелись свои причины.

Первая из них связана с ассоциациями, вызываемыми "планомерной формой" рабочей силы. Дело в том, что "обобществление" личного фактора2

1 См.: Ленинский сборник. XI. М., 1931. С. 376.

9

истолковывалось как его национализация, с которой, кстати сказать, в свое время напрямую связывалось упразднение товарной формы рабочей силы. Идеи же "растоваривания" рабочей силы на основе разгосударствления экономики и превращения таким путем трудящегося в истинного хозяина производства оценивались как враждебные делу социализма3. Все это приводило к тому, что марксово положение о планомерном распределении рабочей силы4 долгое время понималось в военно-коммунистическом духе командования трудом.

Предпосылкой упрощенных представлений о планомерном регулировании личного фактора, имевших хождение вплоть до середины 80-х годов, было также смешение двух видов разделения труда — внутри общества и внутри предприятия. Соответственно общенародная кооперация труда отождествлялась с внутризаводской кооперацией, а своейственные традиционной внутрифабричной организации авторитарные методы руководства преподносились в качестве методов регулирования народного хозяйства как единого целого. Справедливая критика буквального истолкования сравнения социалистической экономики с "одной конторой и одной фабрикой" породила другую крайность. Начиная с 60-х годов общенародная кооперация труда и ее субъект — совокупный работник рядом авторов стали трактоваться в виде метафор, лишенных какого-либо экономического смысла. Логично, что и планомерная форма личного фактора, необходимость которой проистекает из совокупного характера рабочей силы, из общенародной кооперации труда, превращалась при таком подходе не более, чем в художественный образ.

Однако неприятие "планомерной формы рабочей силы" . было обусловлено не только пониманием ее как пережитка Административной Системы либо как метафоры. Одной из главных причин негативного отношения к упомянутой категории стало разительное несоответствие хрестоматийных утверждений о планомерном характере воспроизводства социалистической рабочей силы — ее подготовки, распределения, перераспределения и использования — реалиям послевоенных десятилетий. Отсутствие научных основ определения потребностей в кадрах; ставшие привычными неявки выпускников в места планового распределения; появление целого "поколения дворников и сторожей" из числа дипломированных специалистов; исчислявшийся миллионами излишек рабочих мест в сравнении с наличными трудовыми ресурсами и порождавшаяся этой диспропорцией высокая текучесть в сочетании с низкой трудовой дисциплиной; начисление зарплаты не в соответствии с количеством и качеством труда, а путем подгонки ее размеров под заранее оговоренную дневную таксу заработка, диктуемую спросом на труд и его предложением; наконец, предоставление выплат и льгот из общественных фондов потребления на принципах, не укладывавшихся в самые нестрогие

3 См.: XV съезд ВКП(б). Стенографический отчет. Т. 1. М„ 1935. С. 331. " См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 24. С. 402.

10

представления о социальной справедливости, — всего этого было вполне достаточно для вывода о том, что о планомерной форме рабочей силы в СССР 80-х годов не может быть речи.

Вместе с тем обновление социализма — основная идея тех лет — как отмечалось в литературе, немыслимо без отладки системы эффективного регулирования личного фактора производства, приходящей на смену его товарной организации. Вопрос, следовательно, состоял не в том, нужно ли такое регулирование, а в том, что оно должно представлять собою в контексте новой концепции централизма и новой концепции занятости, которые тогда предполагалось выработать.

Идея планомерного регулирования личного фактора выглядела так. Обучение работника проводится в системе непрерывного образования на основе прямых заказов предприлтий и организаций. При этом цикл фундаментальных дисциплин, усвоение которых даст возможность человеку всю жизнь пополнять и модернизировать свои знания, преподносится в стенах традиционных учебных заведений. Специальные же знания и навыки приобретаются с помощью различных форм интеграции образования, науки и производства. Заказчики участвуют в финансировании подготовки и переподготовки требуемых им кадров, а также открытия новых специальностей.

Помимо регламентации хозрасчетных отношений по поводу воспроизводства рабочей силы, роль центра, по этой мысли, должна была состоять главным образом в обеспечении всеобщности труда. Социально-экономические формы и способы ее поддержания могли бы быть самыми разнообразными: стимулирование или непосредственное участие в подготовке и переподготовке кадров, открытии или модернизации имеющихся рабочих мест; изменение стандартов условий труда, режима труда и отдыха; создание возможностей для беспрепятственной территориальной миграции работников и т.д. Очевидно, что при таком понимании планомерной формы главной производительной силы, предполагавшем создание адекватной системы рабочих мест, занимать которые работники могли бы по своему выбору в соответствии с имеющимися у них склонностями, навыками, знаниями и т.п., ни о каком администрировании или ущемлении личных свобод граждан говорить не приходилось.

В связи с введением в 80-е годы платежей за трудовые ресурсы, а также оплаты труда в прямой зависимости от дохода коллектива, классические пары участников хозрасчетных отношений: "коллектив — общество", "коллектив — коллектив" и "коллектив — работник" стали складываться и по поводу такого объекта, как рабочая сила. При любом толковании хозрасчета он не мыслился вне товарно-денежных отношений. В данном контексте вставал принципиальный вопрос о совместимости хозрасчетного регулирования воспроизводства рабочей силы и вытекающего из него положения о рабочей силе как объекте товарно-денежных отношений, с постулатом о нетоварности личного фактора социалистического производства.

Для решения поставленного вопроса пришлось предварительно задаться другим: "Чем обусловлено традиционное неприятие политэкономией социализма товара — рабочая сила в качестве своей категории?" Ведь если в качестве переменного капитала рабочая сипа является объектом капиталистической эксплуатации, то в качестве товара она выступает объектом купли-продажи, которая "не представляет собой ничего особо примечательного по сравнению с куплей и продажей всякого другого товара"5. Почему же товарная форма средств производства или произведенного продукта не несет в себе ничего специфически капиталистического, а "степень развития товарной формы рабочей силы характеризует степень развития капитализма"'?

На языке политэкономии как научной системы капиталистическая специфика товарной формы личного фактора означает, что товарообмен рабочей силы прямо связан с основным ("господствующим") производственным отношением капитализма.

Казалось бы, через эту призму легко объяснить особое положение рабочей силы по сравнению с другими товарами, например, со средствами производства. Товарообмен рабочей силы происходит между рабочим и капиталистом — главными агентами производства. Отношения же купли-продажи средств производства складываются между капиталистами и уже потому располагаются вне основного производственного отношения.

Однако политэкономия социализма отвергала в качестве своей категории товарную форму личного фактора, истолковываемую как отражение не только товарно-капиталистических, но и собственно товарных, т.е. товарно-денежных отношений. Дело в том, что рабочая сила не просто "трудовой ресурс", применяемый в производстве наряду с ресурсами материальными и финансовыми, а важнейшее свойство человека. Зависимость реализации способностей к труду от конъюнктуры рынка рабочей силы делает работника "пленником стихийных рыночных сил" и предопределяет неустойчивость его социально-экономического положения.

Вопрос о признании или непризнании рабочей силы "просто" товаром имел не частное, а принципиальное значение. Подавляющее большинство советских обществоведов связывало прогресс социализма со всемерной активизацией человеческого фактора, а не с ограничением использования трудового потенциала посредством безработицы. Как, если быть последовательным, соотнести куплю-продажу рабочей силы со всеобщей занятостью и сохранением других форм социальной защищенности — бесплатным образованием, медицинским обслуживанием и т.п.? Как совместить переход потребительной стоимости рабочей силы, т.е. труда, в собственность того или иного покупателя с широким развитием производственного самоуправления трудящихся? Очевидные следствия товаризации личного

5 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 24. С. 37. См. там же: С. 500. 8 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 458 — 459.

12

фактора настолько не вязались с самой идеей социализма, что делали вполне объяснимым скепсис представителей традиционной политэкономии в отношении прожектов организации социалистической купли-продажи рабочей силы на началах товарищеского сотрудничества и взаимопомощи. Понятно и то беспокойство, которое высказывали по поводу последствий предлагаемой товаризации рабочей силы профсоюзы.

И все-таки имелись основания для того, чтобы рабочую силу в социалистическом обществе рассматривать объектом и товарно-капиталистических и товарно-денежных отношений. Что же это за основания?

Из того, что рабочая сила являлась объектом исходного и основного отношений капитализма, вовсе не следовало, что она существовала как объект только этих, ключевых отношений и не фигурировала в отношениях вторичных, производных. Именно производные экономические отношения, меняя свои социальные параметры под воздействием смены господствующих форм собственности, могли переходить из одного способа производства в другой. Это открывало теоретическую возможность существования товарных отношений по поводу рабочей силы как производных экономических отношений социализма. Методологической базой для развития таких представлений являлась критика в литературе "пообъектного" подхода к членению экономических форм на главные и второстепенные.

Реализовалась ли гипотетическая возможность возникновения товарных отношений по поводу рабочей силы в практике социалистических стран? Положительный ответ на этот вопрос был связан, прежде всего, с воспроизводством отношений наемного труда, узаконенного в различных его размерах (от нескольких до нескольких сотен человек) в ряде восточноевропейских стран и в Китае. Речь шла о найме работников на предприятия, находящиеся в мелкой коллективной (кооперативы), частнокапиталистической и совместной (с участием иностранного капитала) собственности, а также о найме персонала, обслуживающего высокодоходные слои населения. Хотя товарные отношения по поводу рабочей силы складывались здесь в контексте эксплуатации наемного труда, даже в этом случае товарная форма личного фактора была нетождественна своему классическому аналогу. Не отклоняясь от него собственным содержанием, упомянутые отношения товарообмена способности к труду отличались их местом и значением в экономической системе социализма. Купля-продажа рабочей силы в необобществленных секторах социалистической экономики являлась способом осуществления не основного, а производных, второстепенных экономических отношений, копь скоро они возникали за пределами ведущих форм собственности. /

Проблема обретения рабочей ^ силой товарной формы, рассматривавшаяся в такой связи, не имела самодавлеющего значения. Ее решение упиралось в более общие вопросы. Главный из них состоял в сопрягаемости социализма с частной собственностью. Время, как

предполагалось, должно было показать, кто прав: "радикалы", которые не видели каких-либо социальных препятствий применению наемного труда в социалистических странах; "консерваторы", начисто отвергавшие такую возможность; или же "прагматики", которые признавали как несовместимость социализма с эксплуатацией, так и практическую целесообразность использования чуждых природе социализма экономических форм. Последнее состояние определялось некоторыми коммунистами как далекая от своего завершения начальная (протяженностью в "сто лет") стадия социализма, а социал-демократами — как нормальное состояние социалистического общества.

Активно пропагандировавшийся во второй половине 80-х годов вариант товарной концепции личного фактора социалистического производства не выходил из круга идей теоретической экономии 20 — 30-х годов в части понимания формы рабочей силы многоукладной экономики. Но если вопрос о товарности рабочей силы в необобществленном секторе не вызывал особых теоретических затруднений применительно к переходной экономике, а по отношению к социалистической был связан, скорее всего, с политическим выбором между коммунистической и социал-демократической моделями социализма, то в части госсектора он всегда оставался дискуссионным.

Предлагавшийся в литературе 60 — 80-х годов способ решения данного вопроса — индивидуальный собственник рабочей силы свободно продает ее коллективному собственнику средств производства' — в точности соответствовал представлениям 20 — 30-х гг. о "товарно-социалистических" отношениях экономики СССР8. Движение от капиталистической товарности к социалистической полутоварности личного фактора, согласно данной теории, усматривалось в том, что купля-продажа рабочей сипы не сопровождается ее эксплуатацией. При этом ответ на вопрос о товарности личного фактора на государственных предприятиях не ограничивался осторожным "и да, и нет" в "Новой экономике" Е.А. Преображенского. Образование "смешанной" экономической формы рабочей силы задолго до более поздних предложений на сей счет9 связывалось в "Теории капиталистического хозяйства" К.Реннера с "социализацией обращения" вообще и рабочей силы — в частности, путем развития акционерной собственности.

Такая детализация выгодно отличалась от недифференцированного подхода к экономической форме рабочей силы, существовавшего во все времена и заменявшего научный анализ соответствующих производственных отношений созданием художественных образов "растоваривания" рабочей силы, "выветривания" ее товарного характера, "сохранения товарных

' См.: Теоретические проблемы экономической реформы в КНР: Реферативный сборник. М„ 1988. С. 82 — 84. Коммунист. 1989. № 11. С. 38.

8 См.: Айхенвальд А.Ю. Советская экономика: Экономика и экономическая политика СССР. 4-е изд. М.; Л., 1928. С. 59, 287 — 288.

8 См.: Новый мир. 1989. № 3. С. 208. Октябрь. 1989. № 5. С. 174 — 175.

14

отпечатков" на рабочей силе и т.п. Однако самого по себе признания переходности экономической формы главной производительной силы отнюдь не достаточно. Помимо прочих изъянов, такая "промежуточность" несла в себе все тот же отрицательный заряд ("ни товарная, ни планомерная") и требовала смысловой расшифровки.

Истории политэкономии известны две основные схемы доказательства несовместимости товарной формы рабочей с социализмом.

Первая, утверждавшая, что там, где нет товарных отношений, не может быть и товара-рабочая сила, — соответствует взглядам основоположников марксизма на будущее общество. Она была распространена в советской политэкономии 20 — 30-х годов и объясняла сохранение всех товарных форм, включая и форму рабочей силы, незрелостью социализма тех лет.

Вторая, разграничивавшая товарные и товарно-капиталистические отношения и причислявшая товарную форму рабочей силы ко второй группе, также исходила в этой своей части из "Капитала". Однако нетоварность рабочей силы объяснялась здесь устранением товарно-капиталистических отношений при сохранении товарно-денежных. Последние обусловливают денежную заработную ("рабочую") плату, размеры которой некоторым образом зависят от

1D

спроса на труд и его предложения .

В 40-е годы эта схема К.Каутского (естественно, без ссылок на ее автора) была воспроизведена H.A. Вознесенским s "Военной экономике", а в ходе ноябрьской дискуссии 1951 года повторена (теперь уже без упоминания имени H.A. Вознесенского, "разоблаченного" в связи с "ленинградским делом") К.В. Островитяновым и затем И.Сталиным в "Экономических проблемах социализма в СССР". Войдя в первый учебник политэкономии (1954 г.), эта схема стала применяться вплоть до 90-х годов во всех учебных и энциклопедических изданиях.

Дальнейшее развитие событий потребовало формулировки третьей

схемы.

Если переход ко второй схеме был обусловлен реальным возникновением товарно-денежных отношений "с новым содержанием", то третья схема отражала факт их расширения и углубления. Суть ее такова. Сама рабочая сила рассматривается в качестве объекта товарно-денежных отношений. Но при этом способность к труду ни товаром, ни полутоваром не становится.

Что же представляли собой товарно-денежные (а не товарно-капиталистические) отношения по поводу рабочей сипы в качестве производных экономических форм социализма? Показ таких отношений осуществляется в диссертации с помощью пофазной схемы воспроизводства рабочей силы. Согласно этой версии, рабочая сила производится, распределяется и потребляется, т.е. используется.

10 См.: Каутский К. Общественные реформы. М., 1905. С. 136 — 137.

15

Потребление рабочей силы, т.е. труд (или производство) есть соединение работника со средствами производства, по поводу чего и складывается основное отношение в любой формации. Следовательно, интересующие нас товарно-денежные отношения по поводу рабочей силы нужно искать в ее производстве и распределении, т.е. за рамками основного отношения, основополагающей фазы воспроизводства. Так, например, производство рабочей силы сводится к двум моментам, один из которых — суть личное потребление работников и членов их семей; другой — общеобразовательная и профессиональная подготовка и переподготовка людей. Оба процесса, составляющие фазу производства рабочей силы, обслуживаются товарно-денежными отношениями. Однако в первом случае речь идет о купле-продаже предметов потребления и услуг, в которой порой необоснованно усматривали товарно-денежные отношения по поводу самой рабочей силы. Во втором же — о применении хозрасчетных рычагов подготовки кадров, т.е. непосредственно о личном факторе.

При использовании пофазной схемы производные экономические отношения, в состав которых могли входить и товарно-денежные отношения по поводу рабочей силы, определялись "остаточным методом". Они представляли собою то, что оставалось "за скобками" соединения личного и вещественного факторов производства, т.е. вне фазы потребления рабочей силы. Ограниченность такого подхода связана, помимо прочего, с тем, что он предполагал отождествление соединения факторов с основным производственным отношением. Но из уверенности советских экономистов в том, что основное отношение любого способа производства нужно искать в характере соединения личного и вещественного его факторов, вовсе не следовало тождества этих понятий. Соединение факторов означает производство, в процессе которого складываются разнопорядковые отношения. "Расщепить" соединение факторов, выделив в нем главное и производное, можно разными аналитическими приемами, наиболее удачный среди которых, связанный с применением методов структурных уровней, и рассматривается в диссертации.

Не только сторонники, но и противники товарной концепции рабочей силы не отрицали внешнего сходства социалистической рабочей силы с товаром. Однако из этого сходства, являвшегося одним из объяснений устойчивости товарных определений личного фактора социалистического производства, не делалось правильных выводов о его причинах. Все обычно сводили к субъективной стороне дела — к поверхностности подхода и т.п. Главный же вопрос — об объективных основах этой видимости товарообмена рабочей силы в социалистическом обществе — не ставился. Между тем указанное сходство было основано на структурном подобии производственных отношений, на том, что и при капитализме существует уровень отношений экономической обособленности агента производственных отношений с обществом в целом. По мере движения от основополагающего уровня к

производным происходит модификация, превращение производственных отношений.

Однако превращенность (т.е. искаженность действительного содержания вследствие модификаций) и иррациональность (т.е. отражение того, чего в действительности нет) — это структурные характеристики производственных отношений, даваемые не до, а после (и уж во всяком случае не вместо) их содержательного исследования. С содержательной стороны в работе рассматриваются хозрасчетные платежи за рабочую силу, а также "наем" на работу, который в соответствии с теоретическими веяниями конца 80-х годов должен был происходить на социалистическом рынке труда.

Плата за трудовые ресурсы расположена на уровне отношений между отдельными производственными ячейками и обществом в целом, частичная компенсация затрат по подготовке кадров — на следующей ступени — уровне отношений между производственными ячейками, платежи за привлечение иногородних работников — на уровне отношений между производственными ячейками и территориальными органами управления (местными советами). Отношения, лежавшие в основе применения упомянутых рычагов, это товарно-денежные, точнее, хозрасчетные отношения по поводу воспроизводства рабочей силы. Они опосредованно отражали соединение работника с общенародными средствами производства. По своему характеру это отношения производные, превращенные. Сторонниками данной точки зрения подчеркивалось, что рабочая сила становится объектом хозрасчетных отношений вне зависимости от применения названных платежей, т.е. и при одноканальном поступлении части прибыли в бюджет. Разнообразие возможных форм и видов платежей не отменяло, по их мнению главного: превышение доходов производственного коллектива над его расходами предполагает эффективное использование всех ресурсов, включая и трудовые ресурсы предприятия.

Иначе обстояло дело с модифицированностью таких экономических форм, как "наем" и "рынок труда".

Как известно, наемный труд в его "классической форме" — исторически определенный тип труда, характерный для буржуазного общества. На всех стадиях своего функционирования труд при капитализме выступает в этой определенности. Одним из этапов является включение работника в производственный процесс, которое также осуществляется специфическим способом. Этот способ и носит название найма.

Сохранение найма при социализме связывали обычно со свободой трудоустройства. Однако в существовавшем свободном выборе работы от найма оставалось не больше, чем в непосредственно общественном учете затрат труда от стоимости. Данная аналогия опирается на преодоление привязанности работника к натуральному хозяйству, т.е. на наличие общественного разделения труда. В случае с наймом оно требует определенной организации свободного включения работника в различные

производственные звенья, а в случае со стоимостью — взвешивания затрат труда в тех же звеньях. В первом случае предполагается движение способности к труду от одного звена ее приложения к другому, во втором — реализация этой способности в различных производственных звеньях. "Наем" в данном его значении примыкает к так называемым товароподобным экономическим формам (типа общественной трудоемкости либо хозяйственной самостоятельности производственных звеньев). Являясь нетоварными по своей сути, но внешне напоминая товарные формы, они, скорее всего, имели иррациональный характер. К тому же классу экономических форм относятся конъюнктура трудоустройства и "социалистический рынок рабочей силы".

В обстановке наблюдавшейся в конце 80-х годов эйфории по поводу якобы неограниченных возможностей товарного производства общественное сознание — как обыденное, так и научное, было склонно полагаться на рынок, имея в виду его допотопное, а не современное понимание. Сама-то эйфория как раз и была обусловлена простотой, автоматизмом классического рыночного регулирования. Функционирование же рынка рабочей силы в странах, проводящих сильную социальную политику, не имеет ничего общего с таким автоматизмом. Оно предполагает глубоко продуманную широкомасштабную деятельность в области прогнозирования, планирования, организации и стимулирования воспроизводства рабочей силы." Экономической науке еще предстоит по-настоящему разобраться в складывающихся здесь отношениях. Но уже ясно, что возникновение этих отношений связано не просто с "модификацией", "совершенствованием", а с подрывом товарного производства, ибо приводит к появлению элементов его диаметральной противоположности. Ясно было и то, что замена понятия трудовых балансов категорией рынка труда, не подкреплявшаяся шагами по регулированию пропорций личного и вещественного факторов производства, ничего не могла дать ни теории, ни практике.

Выступая за создание "социалистического" рынка рабочей силы, сторонники этой идеи видели в ее осуществлении единственную возможность оптимизации занятости в тех условиях. Однако подвижность населения, без которой современное экономическое развитие действительно невозможно, сдерживалось у нас не столько административными (прописка), сколько экономическими препятствиями, имея в виду привязанность людей к жилью, к местной системе снабжения и т.п. Поэтому усиление мобильности работников в "дорыночную" эпоху гипотетически могло быть достигнуто не за счет образования рынка труда, а в первую очередь — за счет создания полноценных рынков жилья, услуг, предметов потребления. Факторами увеличения подвижности могли бы быть изменения характера

" Показательно кардинальное изменение взглядов Н.Шмелева за последнее десятилетие — от надежд на автоматизм рынка труда (См.: Новый мир. 1987. №6. С.148-149; 1988. №4. С.172-173.) к призывам резко усилить роль государства в решении взрывоопасной проблемы массовой безработицы (Вопросы экономики. 1996, №1. С.26).

18

общеобразовательной и специальной подготовки и переподготовки людей, делающие их приспособленными к меняющимся потребностям производства, а также совершенствование всей системы трудоустройства. Учитывая склонность людей к сохранению традиционных мест расселения, целесообразно было бы обеспечивать динамическую пропорциональность личных и вещественных факторов производства преимущественно путем приближения рабочих мест к работникам за счет строительства новых и реконструкции действующих предприятий в районах сосредоточения трудовых ресурсов. Важным средством оптимизации соотношения факторов производства могло стать применение разнообразных форм занятости. Таким образом, по взглядам тех лет, задача усиления всесторонней подвижности работника нового типа решалась на путях развития товарно-денежных, товароподобных и планомерных отношений и за исключением ограниченной сферы товарно-капиталистических отношений не требовала создания "вольного" рынка труда. Повышение значимости товарных отношений и вовлечение воспроизводства главной производительной силы в сферу хозрасчетного регулирования, по этой теории, не предполагало товаризации рабочей силы. Напротив. Требовалось усиление планового регулирования личного фактора, и, в первую очередь, создание надежной системы социальных гарантий.

Длительное время имманентность товарных форм условиям социалистической экономики вообще отрицалась. В 50-е годы была более или менее признана реальность товарной формы продукта, в 60-е — средств производства. К 80-м годам были созданы предпосылки для выработки адекватных представлений о рабочей силе как объекте товарных отношений.

Призывы же к признанию рабочей силы товаром в те годы означали неприкосновенность альтернативного ("товар-нетовар") подхода к рабочей силе, который за свою длительную историю продемонстрировал полную несостоятельность. Поэтому, борясь с одним, "нетоварным" полюсом проявления догматизма в данном вопросе, не стоило сохранять приверженность другому, "товарному" его полюсу.

Отношения, образующие социально-экономическую форму рабочей силы и лежащие в основе рынка труда, находят свое логическое развитие в экономических формах строения производства — политико-экономическом фундаменте занятости.

Политэкономические основы занятости и ее оптимизации

Многообразие подходов к строению социалистического производства в советской политэкономии на самом деле укладывается в элементарную цепь рассуждений. При любом общественном строе — и социализм не исключение — существует определенное соотношение личного и вещественного факторов, образующее технический состав (капитала, фондов, производства и т.п.). Сохранение товарно-денежных отношений придает техническому строению стоимостную форму, разновидностью которой является органическое строение.

Если основополагающим отношениям социализма (собственности, планомерности и т.п.) подходы к социалистическому строению как строению "антикапитала" отводили по существу идеологические функции, то товарно-денежным отношениям — функции измерительные, счетные. При этом в обоих случаях регулирующая роль производственных отношений блокировалась. Реальным признавалось лишь технико-экономическое содержание данной категории.

Утрата качественных, социально-экономических параметров строения с неизбежностью вела к необоснованности количественных его интерпретаций. Суть их такова. Нетоварность личного фактора социалистического производства обусловливает то, что в знаменателе формул стоимостного и органического строения фигурирует не стоимость рабочей силы, а стоимость фонда жизненных средств, размеры которого неуклонно возрастают под воздействием основного экономического закона социализма. Это означает, что при сопоставимых условиях и темпах изменения технической структуры, органическое строение социалистического производства — ниже, а его рост замедлен в сравнении с органическим строением капитала.

К.Маркс определял органическое строение как разновидность стоимостного состава, не зависящую ни от каких факторов, кроме технического строения. В приведенных же рассуждениях дело обстоит как раз наоборот: различия органических строений пытались уловить при фиксированности технических составов. Такое решение оставляло открытым вопрос о закономерностях изменения строения социалистического производства и вытекающих из него следствиях — господствующей тенденции изменения структуры общественного продукта, занятости и т.п. Но если непонятна объективная направленность изменения строения социалистического производства, то неясными оставались и направления планирования воспроизводственных пропорций. Стремление к показу объективных основ воспроизводственных процессов социалистической экономики, с одной стороны, и невысокая результативность применения в этих целях категории органического строения "с новым содержанием" — с другой, привели к тому, что, начиная с середины 60-х гг. "органическое строение социалистического производства" неоднократно появлялось в вузовской программе курса политэкономии и столько же раз изымалось из нее.

Патовая ситуация, возникшая в политэкономии социализма в связи с категорией строения, на первый взгляд представлялась результатом неудачного разрешения "проблемы знаменателя" путем вынужденной, но неправомерной подмены стоимости рабочей силы стоимостью необходимого продукта. На самом же деле в этом частном затруднении давала себя знать ограниченность чисто измерительного подхода к строению.

Счетная концепция строения возникла в 20-е годы в контексте ограничительной версии предмета политэкономии. Задачей экономической теории бестоварного социалистического хозяйства, по этой мысли, являлось

уже не изучение производственных отношений (которые и так ясны и прозрачны), а выработка принципов рациональной организации производительных сил. Отсюда с очевидностью следовало, что "именно а социалистическом хозяйстве особую актуальность и практическое значение будет иметь задача измерения производительных сил общества", решаемая с помощью показателя строения".

Признание товарно-денежных отношений в социалистическом обществе не отвергло, но видоизменило счетно-измерительный подход. И поскольку его вариант образца 60 — 80-х гг. опирался на использование марксовых методологических принципов, потребовалось переосмысление ряда устоявшихся, привычных представлений в отношении самих этих принципов.

Считалось, что К.Маркс идет к получению категории органического строения, используя последовательность "техническое — стоимостное", тогда как на самом деле он движется от стоимостного строения к техническому. Такая логика соответствует тезису о товаре как "экономической клеточке" капитализма. Общеметодологический смысл данного подхода состоит в необходимости исследовать строение, начиная не с "производства вообще", а с исходного экономического отношения способа производства.

Если механически копировать "Капитал" и напрямую увязывать строение социалистического производства с товарно-денежными отношениями, то пришлось бы вводить стоимость в глубинные, основополагающие процессы социалистической экономики. Это означало бы товарный характер соединения личного и вещественного факторов производства, т.е. признание рабочей силы товаром. Однако большинство сторонников существования стоимостного и органического строения социалистического производства указывало на нетоварность рабочей силы, на недопустимость безработицы, на необходимость планомерного распределения и перераспределения работников между различными отраслями, на плановый характер формирования народнохозяйственных пропорций и т.п. Совершенно очевидно, что такие экономические результаты могли — хотя бы и чисто теоретически, — достигаться благодаря действию основополагающих законов социализма и вопреки влиянию изменений стоимостного и органического строения. Но тогда сам смысл использования категорий стоимостного и органического строения утрачивается.

Следуя методу К.Маркса, необходимо было отыскать специфическую социально-экономическую форму строения социалистического производства, двигаясь при этом от исходного к основному, а от него — к производным экономическим отношениям социализма. Социально-экономические последствия изменения строения социалистического производства, обусловленные воздействием исходного и основного отношений, предполагали возникновение новой экономической формы технического строения — непосредственно общественной.

,г См.: Пашков А.И. Вопросы экономической науки. М., 1973, С. 219, 212, 213. Вестник Комакадемии. 1925. Кн. 10. С. 218.

Согласно господствовавшим политико-экономическим воззрениям тех пет, исходное экономическое отношение социализма обусловливает переход от стихийных форм функционирования и развития личного фактора производства к планомерным его формам. Важнейшим следствием этого является возникновение невещных форм динамики строения производства — сокращение рабочего времени (что, в свою очередь, расширяет возможности общеобразовательного и профессионального обучения, досуга и т.п.), обогащение содержания и облегчение условий труда и т.д.

Отсутствие такого подхода давало о себе знать в теории и практике.

Если говорить о теории, то признание только старых, стоимостных критериев сопоставления затрат живого и прошлого труда приводило лишь к некоторой модификации прежних выводов. Так, например, изменение экономических границ применения машин при социализме отражалось в переходе от неравенства с<у к неравенству с<(у+т). Что же касается таких оснований социалистического применения машин, как гуманизация научно-технического прогресса (облегчение условий и обогащение содержания труда), то эти обстоятельства, как, впрочем, и порождающий их "основной экономический закон", получали некую внеэкономическую интерпретацию, диктуемую абстрактным гуманизмом социалистического общества. Логическим завершением такого подхода стало противопоставление экономической и социальной эффективности друг другу.

Если же говорить о практике, то она многие годы копировала схему начальных этапов развития капитализма. Формирование условий труда, его содержания, занятости и т.д. по этой схеме представляло собою пассивное отражение тенденций научно-технического прогресса, тогда как в цивилизованном обществе само научно-техническое развитие постоянно должно быть сориентировано на те или иные стандарты сферы труда, обладающей самостоятельной ценностью.

Если соединение личного и вещественного факторов социалистического производства нуждалось в разноплановых характеристиках, то такого же разнообразия определений требовала и соединенность этих факторов, т.е. строение. В первой главе работы отражена идея многоаспектного исследования отношений по поводу рабочей силы. Те же аспекты рассматриваются применительно к исследованию строения (производства, фондов и т.п.) во второй главе.

Главный вопрос, на который следовало ответить, заключается в том, существовало ли наряду с непосредственно общественным ("трудовым", "плановым", и т.п.) стоимостное (а следовательно, и производные от него ценовое и органическое) строение, и если да, то как эти виды строения уживаются друг с другом.

В пользу стоимостных форм социалистического строения свидетельствовал факт сохранения товарно-денежных отношений в социалистическом обществе. Не случайно обсуждение проблемы строения

возобновилось у нас в 50-е гг. в связи с признанием товарно-денежных отношений экономической реалией социализма. Против существования упоминавшихся форм строения говорило отсутствие эксплуатации и свойственных ей категорий постоянного и переменного капитала, а также нетоварный характер связи личного и вещественного факторов социалистического производства.

Идея предлагавшегося в 70 — 80-е годы решения состояла не 8 отказе от стоимостных видов строения, а в рассмотрении их наряду с непосредственно общественными, т.е. как производных экономических форм. Допустимо ли было такое разграничение в отношении строения? Положительный ответ на этот вопрос давался многоуровневостью соединения факторов социалистического производства, наличием воспроизводственных стадий и фаз данного соединения, несовпадающими способами его в различных секторах социалистической экономики и т.п. Отсюда и необходимость восхождения от абстрактного к конкретному при исследовании строения. Методологическим ключом такого подхода явилось положение К.Маркса о превращенное™ строения, характеризуемого соотношением не постоянной и переменной, а основной и оборотной частей капитала". Иароднохозяйственому уровню присущи непосредственно общественные формы строения социалистического производства. По мере продвижения к уровням индивидуальной и коллективной (хозрасчетной) обособленности все большее значение начинают приобретать стоимостные формы строения со свойственными им хозрасчетными критериями регулирования соотношения живого и овеществленного труда. В отличие от распространенного признания органического строения "с новым содержанием", рассматриваемый в диссертации вариант позволял логично обосновать, в частности, противоречивое единство планомерности и стоимости как регуляторов занятости населения. Сокращение занятости на том или ином предприятии по этой логике не приводило к общему сокращению занятости в обществе не благодаря законам товарного производства, а вопреки им, благодаря основополагающим закономерностям социализма. Преимущество показанного в диссертации решения состояло также и в том, что оно освобождало от необходимости ухищрений со знаменателем формулы строения, коль скоро предполагало наличие товарно-капиталистических, товарно-денежных и товаро-подобных отношений по поводу рабочей силы.

Категории строения социалистического производства использовались политэкономией 70 — 80-х гг. для рассмотрения актуальной народнохозяйственной проблемы сбалансированности личного и вещественного факторов. Без ее решения невозможно было достижение полной,эффективной занятости, рассматриваемой с этой точки зрения в работе. Острота многогранной проблемы сбалансированности факторов была обусловлена как

" См.: Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. 2. С. 479.

23

ее состоянием в те годы, так и очевидными перспективами усложнения обстановки.

Несоответствие рабочих мест и наличных трудовых ресурсов (в целом, а также в региональном, профессиональном и квалификационном аспектах) проявлялось, во-первых, в существовании избытка рабочих мест, составлявшего (с учетом сменности) примерно четверть от общего их количества. С другой стороны, имелась нехватка рабочих мест, приводившая в так называемых трудоизбыточных районах к явной и скрытой безработице со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Ее масштабы по разным оценкам составляли от одного до шести миллионов человек. Сюда же примыкала фиктивная занятость, связанная с недостаточной интенсивностью труда работающих. Численность этих "ватных людей" в стране по данным В.Г. Костакова насчитывала не менее 10 млн. чел. Наряду с потерями затраченного и потенциального труда, диспропорция рабочих мест и трудовых ресурсов приводила к усилению социальной напряженности в обществе, а порою — и к социальным потрясениям, наподобие трагических событий в Фергане и Новом Узене летом 1989 г.

В литературе конца 80-х гг. отмечалось, что положение с занятостью — и без того сложное — не будет упрощаться. Сокращение вооруженных сил и конверсия военного производства, свертывание капитального строительства, экологические катастрофы, этнические конфликты ухудшают конъюнктуру трудоустройства. Интенсификация, предполагавшая революционный тип НТП, а также переход к действенным формам материального стимулирования, выдвигала стратегическую проблему массового высвобо>едения, перераспределения и трудоустройства работников. Несмотря на очевидные уже в те годы неудачи первого этапа проведения радикальной экономической реформы, статистика фиксировала усиление движения рабочей силы в связи с происходившими в стране переменами.

Таким образом, требовался не просто тактический маневр, а осуществление долговременной стратегии, основанной на научной концепции социалистической занятости. И хотя упомянутая концепция не была и не могла быть выработана в тех рамках, наиболее интересные с методологической точки зрения идеи заслуживают внимания современных исследователей.

Поскольку "полная, эффективная занятость", задача достижения которой ставилась последней в истории КПСС ее программой", предполагала соответствующее соотношение личного и вещественного факторов, а это соотношение воплощено в категории строения, эффективная занятость могла быть обеспечена лишь на основе оптимизации строения социалистического производства. Общие подходы к достижению такой оптимизации рассматри-

" См.: Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С.151.

ваются автором. При этом в диссертации использован теоретический опыт 20-х — начала 30-х годов.

В связи с проведением индустриализации ключевое значение приобрели два вопроса: 1} о снижении себестоимости как источнике средств для накопления; 2) о направлениях наилучшего применения выделяемых средств, т.е. о сравнительной эффективности капиталовложений. Обе эти хозяйственные задачи освещались теоретической экономией в лице таких ее представителей, как В.Акуленко, В.Вейц, Р.Гольдберг, П.Маслов, А.Пашков, А.Сегаль, М.Смит-Фалькнер, С.Солнцев, С.Струмилин и др. с использованием категории органического строения капитала. Взаимосвязь себестоимости, эффективности и строения такова. Те величины, которые существуют в

С

строении в качестве делимого и делителя — ~ , в затратной части формулы

V

эффективности, т.е. в ее знаменателе выступают в виде слагаемых с+у. При этом эффективность зависит не только от абсолютных размеров издержек, но и от соотношения их элементов.

Если теоретические построения одних авторов были нацелены на обоснование снижения себестоимости за счет роста строения, то практическая направленность исследований других сводилась к ответу на вопрос: высоким или низким строением должны обладать капиталы, вкладываемые в реконструкцию и новое строительство.

Задаваясь этим вопросом, В.П. Акуленко руководствовался тремя критериями экономического развития — темпом, равновесием и занятостью.

С р

Рост органического строения ~~ приводит к уменьшению капиталоотдачи —,

V С

что вызывает нарушение рыночного равновесия, так как выпуск продукции на

единицу капитала уменьшается. Таким образом, если с точки зрения темпа

желателен рост органического строения, то с точки зрения равновесия — его

снижение. Это означает целесообразность в некоторых случаях получать ценой

ббльших издержек производства дополнительное количество товаров.

Уменьшение строения предпочтительно и в плане создания дополнительных

рабочих мест, а также тогда, когда меньшая масса чистой продукции,

полученной в данной отрасли единого общественного хозяйства, обеспечивает

значительное увеличение продукции и расширение возможностей накопления в

других отраслях {например, производство минеральных удобрений для

сельского хозяйства). Одним из важнейших условий сочетания всех трех

параметров — высокого темпа роста, рыночного равновесия и увеличения

занятости является оптимизация пропорций между постоянным и переменным

капиталом, или определения общественно необходимой нормы органического

состава капитала.

Имея в виду формализованное выражение народнохозяйственного критерия эффективности капиталовложений, автор отмечал, что это не

Р

наибольшая капиталоотдача — и не наибольшая "трудоотдача" (т.е.

С

Р

производительность живого труда) ~, а алгебраический результат

V

взвешивания рядов р." С, р." V, С." V, что по логике автора дает формулу:

р2

э =-.

С • V

Данная концепция синтезировала взгляды, отражавшие наиболее острые социально-экономические проблемы 20 — 30-х годов. Так, предметом оживленной дискуссии было влияние роста органического строения капитала на динамику капиталооотдачи и в этой связи на темпы экономического развития. С возникновением "ножниц" цен и товарного голода в экономической литературе вплоть до 1929 г. широко обсуждалась проблема рыночного равновесия. Возможности увеличения занятости путем выбора таких направлений капиталовложений, которые обеспечивали бы обоснованный уровень органического строения общественного капитала, дискутировались в 20-е годы в связи с вопросом о трудоемкости промышленных капиталов.

Для последующих политико-экономических исследований социалистического строения, наиболее уязвимым местом которых оставался его новый социально-экономический смысл, была актуальна мысль о связи строения с целым комплексом социально-экономических условий ("темп, равновесие, занятость"), что по существу означало попытку его изучения в системе зарождавшейся политэкономии социализма.

Понимание социальной природы нового строя наглядно проявилось в увязке органического состава с достижением всеобщей занятости. Специфика новой социально-экономической формы строения, свойственной плановому хозяйству, ощущается в стремлении отнесения строения не только к стоимостному, но также и к натуральному аспекту функционирования социалистической экономики (в чем, наряду с ошибочными представлениями о несовместимости социализма и товарно-денежных отношений, содержится правильная с марксистской точки зрения идея возрастания значения в будущем обществе потребительной стоимости). Критериям качественно нового типа экономического развития отвечает межотраслевой подход к определению величины строения, эффект от изменения которого оценивается с народнохозяйственных позиций. Наконец, сознательно управляемой экономике полностью отвечают соображения о планировании оптимальных воспроизводственных пропорций, опирающемся на общественно необходимое или нормативное строение.

Получив аналогичную приведенной формулу эффективности и

С

констатировав в качестве закономерности развития промышленности рост — ,

V

Р.Гольдберг полагал, что для условий постоянства продукции логичен вывод об изменении эффективности при обратнопропорциональном изменении с и v. Правомерность своих суждений автор подкреплял только что опубликованной функцией Кобба-Дугласа, согласно которой соотношение размера физической продукции р, основного капитала с и числа рабочих v может быть весьма

точно определено эмпирической формулой: р = 1.01■ с"4- -vm, или, в более общем виде: р = к ■ с" ■ v", где m и п (сумма которых равна единице) — коэффициенты, характеризующие прирост объема продукции на 1% прироста соответствующего фактора производства {т = 1/4 и п = 3/4 означает, что каждый процент увеличения затрат труда расширяет объем производства втрое больше по сравнению с каждым процентом роста затрат капитала).

Хотя Р.Гольдберг и не давал соответствующих пояснений, однотипность его формулы с рассматриваемой производственной функцией становится очевидной после элементарных преобразований. Если

Р2

Э = -, то р = уЭ -С ■ V . Обозначив Гь- к, получаем:

С • V

р = к ■ си ■ Vй.

Проведенный тогда же критический разбор концепции вскрыл ее недостаточность, прежде всего — неправомерность экстраполяции тенденций научно-технического прогресса США с начала века на период коренной реконструкции народного хозяйства СССР, а также перенесение факторов экономического роста общества на отдельное предприятие. Еще более понятна ограниченность возможностей простейшей производственной функции с сегодняшних позиций. Тем не менее стоит обратить внимание на то рациональное, что содержалось в этих идеях.

Р.Гольдбергом дана количественная интерпретация органического строения капитала как фактора его эффективности. Отмечая, что полученная формула позволяет любое взвешивание р, с и v и фиксируя тенденцию к увеличению доли с (соответственно к уменьшению доли v), автор указывает на неправомерность определения весов по ценообразующим факторам, ибо такое определение "дало бы лишь искаженную картину рентабельности, а не народнохозяйственной эффективности". Учет социальной специфики нового строя обнаруживается также в соответствии весов целевым установкам социалистического хозяйства, что в терминологии тех лет именовалось "авторитарно устанавливаемым смыслом эффективности и соответствующей ему нормировкой".

В диссертации не только фиксируется то ценное, что содержится в концепциях строения 20-х — начала 30-х годов, но предпринимается попытка

сделать следующий шаг в данном направлении, спроецировать эти идеи на наработки советской политэкономии последующих периодов. Регулятором занятости, рассматриваемой в системе воспроизводства, являются экономические законы, которые преломлены и сфокусированы в строении. Многослойность строения социалистического производства характеризуется его многоаспектностью, сочетанием в его социально-экономической форме товарно-капиталистических, товарно-денежных, товароподобных, планомерных и иных отношений.

Усложнение рассматриваемой в работе формы строения в сравнении с той, что отражена в "Капитале", обусловлено как большой сложностью собственно производственных отношений социализма, так и изменением самого подхода к их изучению. Как и все остальные экономические формы, строение исследуется К.Марксом не в полном объеме, а лишь в связи с задачами первой из шести запланированных им книг — раскрытием господствующего отношения буржуазного общества. Специальное же исследование занятости соответствует предмету ненаписанной К.Марксом книги "Наемный труд" и потому в "Капитале" не изучается. Между тем такое рассмотрение, нацеленное на решение управленческо-прикладных проблем, имеет свою специфику. Если на первом этапе (соответствующем "Капиталу") речь идет о законе роста строения как таковом, то на следующем, соответствующем "Наемному труду" — о формах его проявления. В диссертации высказываются суждения по каждому из этих этапов.

Как и любой экономический закон, рост органического строения нельзя

С

понимать прямолинейно, в духе каждодневного, неуклонного повышения —.

V

Кроме того, этот закон, как показано в диссертации, относится не к разряду абсолютных законов, а к числу законов-тенденций, т.е. таких, противодействие которым обусловлено не внешними, а внутренними, заложенными в сам закон обстоятельствами. Вопрос о тенденциях изменения строения рассматривается в работе не только применительно к комплексно механизированному, но и к автоматизированному производству. И в этом случае нет оснований для повторения известного прогноза М.И. Туган-Барановского относительно возможности приведения в действие всего производственного аппарата страны одним работником.

Противоречивый процесс изменения строения социалистического производства рассматривается в диссертации через такие формы изменения занятости, как отраслевая и территориальная ее динамика, эволюция применения ручного труда, накопление образовательного потенциала, подвижность режимов труда. В работе критикуются крайние точки зрения на условия достижения рациональной занятости. Одна из них возлагает надежды оптимизации занятости исключительно на централизованное регулирование, а всю полноту ответственности за это — на государственные институты.

Другая же, напротив, видит единственный путь в создании "свободного" рынка рабочей силы, не отвергая при этом постулатов "планомерно организованного социалистического производства". Диссертант обсуждает положение о том, что каждый участник товарно-капиталистических, товарно-денежных, товароподобных, планомерных и иных отношений по поводу воспроизводства рабочей силы — общество в лице государства, регион, трудовой коллектив, отдельный работник и т.д. по-своему должны были бы участвовать в обеспечении полной, эффективной занятости.

Задача планирования соотношения рабочих мест и трудовых ресурсов состояла в достижении единства средств и предметов труда, средств производства и рабочей силы, действующего производства и строящегося, в нахождении оптимальной сменности работы и т.д. Хозрасчетный механизм достижения этого единства примерно соответствует раскрытому в "Капитале" механизму образования нормы прибыли и цены производства.

Если для предприятия исходным показателем являлось наличие рабочих мест, а численность работающих была производна от этого количества, то для народного хозяйства в целом количество рабочих мест было производно от численности трудоспособного населения и его состава (с учетом сменности работы, резервирования оборудования и т.д.). Обеспечение всеобщности труда как коренного устоя социализма советского типа, — прерогатива общества. Все свои действия по достижению сбалансированности факторов — будь то открытие новых предприятий, расширение и реконструкция действующих, установление продолжительности рабочей недели и т.д. — общество должно было осуществлять, исходя из постулата всеобщей занятости. Ни предприятие (либо их объединение), ни регион сами по себе не в состоянии были в полном объеме решить эту проблему. С другой стороны, имея в виду не только всеобщую, но и эффективную занятость, предполагалось согласование усипий общественного экономического центра с действиями отраслей, регионов, трудовых коллективов и т.д. Так, в социально-бытовом обеспечении многосменной работы, да и в планировании рабочих мест в целом, участвовали регионы (местные Советы), трудовые коллективы, профсоюзы. Льготы для работающих в многосменном режиме предоставлялись за счет ресурсов предприятия, но устанавливались централизованно. Для повышения сменности работы предприятия кооперировались друг с другом в использовании оборудования, причем важную роль в осуществлении этой кооперации должны были играть территориальные, отраслевые и межотраслевые органы. Проблема рационального резервирования рабочих мест предположительно могла быть решена только совместными усилиями отраслевых (перспективы расширения производства и т.п.) и территориальных (динамика населения, развитие социально-бытовой инфраструктуры и т.п.) органов управления. Свой вклад в достижение сбалансированности факторов производства через регулирование сменности, совмещение профессий, многостаночное обслуживание и т.п. вносила бригада.

Каждому из структурных уровней соединения личного и вещественного факторов, т.е. процесса производства, соответствовал не только свой критерий социально-экономической эффективности, но и своя социально-экономическая форма строения. На каждом из уровней производственных отношений определялась такая пропорция строения, которая обеспечивала максимальную для данного уровня эффективность соединения работника со средствами производства. Полученная множественность вариантов строения оптимизировалась, исходя из необходимости сочетания интересов всех участников воспроизводства при соблюдении всеобщности труда.

По теме диссертации автором опубликовано 42 работы общим объемом 54,6 п.л.:

Книги, брошюры

1. Экономическая форма рабочей силы при социализме (Методологический очерк). Томск: Изд-во ТГУ, 1978. 120 с. 6,3 п.л.

2. Образовательный потенциал ускорения: экономические аспекты. П.: Знание РСФСР, 1989. 16 с. 1,0 п.л.

3. Самый ценный капитал II Стратегия обновления. Новый социальный механизм. М.: Мысль, 1990. С. 280—299, 383 —384. (в соавторстве, доля автора — 1,0 п.л.)

4. Труд и рынок. СПб: Изд-во СПбГУ, 1991. 176 с. 12,6 п.л.

5. Рынок труда и занятость: воззрения отечественных экономистов 20-80-х годов. СПб.: Литера плюс, 1997. 8.0 п.л.

Журнальные статьи

6. Преодоление товарной формы рабочей силы при социализме (обзор литературы; некоторые проблемы) И Экономические науки. 1979. № 1. С. 60—65. 0,6 п.л.

7. Методологическое значение "Капитала" К.Маркса для исследования социалистического образа жизни И Вестник МГУ. Экономика. 1983. N2 6. С. 3—14. 1,0 п.л.

8. Личный фактор социалистического производства II Экономические науки. 1986. № 4. С. 23—27. 0,4 п.л.

9. Исследование строения капитала в экономическом учении К.Маркса // Вестник МГУ. Экономика. 1988. № 4. С. 48—57. 0,9 п.л.

10. Рецензия. Первоначальный вариант "Капитала" (Экономические рукописи К. Маркса 1857—1859 годов)// Вопросы экономики. 1988. № 10. С. 150—152. 0,3 п.л.

11. Проблема органического строения производства в советской экономической литературе 20-х — начала 30-х годов П Экономические науки. 1988. N212. С. 60—68. 1,0 пл.

12. Социализм и рынок труда I! Диалог. 1989. № 12. С. 10—14. 0,3 п.л.

13. Еще раз к проблеме "Социализм и товарная форма рабочей силы" // Экономические науки. 1990. № 3. С. 22—34. 1,4 п.л.

14. Дайте шанс безработному // Мониторинг социально-экономической ситуации и состояния рынка труда. 1996. № 1. С. 11—12. 0,2 п.л.

Статьи в сборниках

15. Рабочая сила как экономическая категория // Сборник трудов аспирантов кафедры политической экономии ТГУ. Томск: Изд-во ТГУ, 1972. С. 19—28. 0,5 п.л.

30

16. К вопросу об экономической форме рабочей силы // Доклады II конференции молодых ученых по общественным наукам. Вып. I. Томск: Изд-во ТГУ, 1973. С. 153—155. 0,2 п.л.

17. Воспроизводство рабочей силы: предмет и метод исследования // Материалы итоговой научной конференции 1973 года. Вып. 3. Томск: Изд-во ТГУ, 1974. С. 103—108. 0,3 п л.

18. Совокупная рабочая сила социалистического общества II Там же. С. 109— 116. 0,4 п.л.

19. Методологические принципы исследования формы рабочей силы в системе производственных отношений социализма II Организация, оценка и стимулирование труда на предприятиях Западной Сибири. Томск: Изд-во ТГУ. 1979. С. 14—32. 1,0 п.л.

20. Уровни включения работника в процесс социалистического труда II Общественный труд в условиях развитого социализма: Межвуз. сб. науч. тр. I Кемеровский гос. ун-т, 1981. С. 16—26. 0,5 п.л.

21. Комплексный анализ обеспеченности строительства специалистами // Повышение эффективности капитального строительства на основе ускорения научно-технического прогресса: Сб. науч. тр. / Ленингр. инж.-эк. ин-т. 1986. С. 70—75. (В соавторстве, доля автора — 0.1 п.л.)

22. Вопросы повышения качества трудового потенциала в условиях НТР II Проблемы управления трудовыми ресурсами на современном этапе: Межвуз. сб. / Ленингр. фин.-эк. ин-т. 1988. С. 67—73. (В соавторстве, доля автора — 0,2 п.л.)

23. Социализм и рынок рабочей силы II Формирование нового хозяйственного механизма: Межвузовский сб. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. С. 70—81. 0,8 п.л.

Тезисы, изложения в обзорах

24. К вопросу динамики стоимости рабочей силы в современном капитализме // Сборник докладов XXIV научной студенческой конференции, посвященной столетнему юбилею В.И.Ленина. Томск: Изд-во ТГУ, 1971. С. 26—28. 0,1 п.л.

25. Проблема преодоления товарной формы рабочей силы в истории политической экономии социализма II Вестник МГУ. Экономика. 1978. № 5. С. 84—85. 0,1 п.л.

26. О категории найма рабочей силы и ее использовании в научных исследованиях и преподавании политической экономии II Общественный труд в условиях зрелого социализма. Материалы 2-й региональной Сибирской конференции по политической экономии. Томск: Изд-во ТГУ, 1981. С. 52—54. 0,1 п.л.

27. Интенсификация экономики и развитие трудового характера социалистического образа жизни // Всесоюзная научная конференция "Закономерности интенсификации социалистического воспроизводства". Тезисы докладов 18—20 мая 1983 г. Социальные аспекты интенсификации и закономерности развития социалистического образа жизни. Т.Н. / Ленингр. фин.-эк. ин-т. 1983. С. 111. 0,1 п.л.

28. Диалектика совершенствования социалистического образа жизни в условиях НТР // Диалектика общественного развития в условиях научно-технической революции: Материалы республиканской конференции. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. С. 105. 0,1 п.л.

29. Трудовой коллективизм и его развитие в современных условиях II Трудовой коллектив в системе отношений социалистической собственности и его роль в ускорении научно-технического прогресса и повышении эффективности общественного производства: Тезисы научно-практической конференции 23—24 сентября 1985 г./ Кузбасский политехи, ин-т, 1985. С. 245—246. 0,1 п.л.

30. Обобществление личного фактора — основа его планомерного регулирования II Этап развитого социализма и ускорение социально-экономического развития: Материалы III региональной Сибирской конференции по политической экономии. Томск: Изд-во ТГУ, 1985. С. 50. 0,1 п.л.

31. Как совершенствовать преподавание политической экономии в высшей школе (обзор статей) II Экономические науки. 1986. N5 2. С. 100—101. 0,1 п.л.

32. Формирование современного экономического мышления и активизация человеческого фактора II Проблемы формирования марксистско-ленинского мировоззрения, современного экономического мышления и активной жизненной позиции студенческой молодежи в свете решений XXVII съезда КПСС: Материалы республиканской научно-методической конференции I Томский политехн. ин-т, 1986. С. 101—102. 0,1 п.л.

33. Социалистическое соревнование и активизация человеческого фактора II Роль социалистического соревнования в ускорении социально-экономического развития страны. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1887. С. 19. 0,1 п.л.

34. Стратегия обновления. "Круглый стол" "Диалога" II Диалог. 1988. № 33. С. 11—12. 0,1 п.л.

35. Реализуется ли социалистическая собственность в товарообмене рабочей силы? II Радикальная экономическая реформа: социально-экономические результаты и проблемы: Тезисы докладов научно-практической конференции. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. С. 51—52. 0,1 п.л.

36. Труд и рынок при социализме II План и рынок в современных экономических системах: Науч.-практ. конф. 12—14 апр. 1990 г.: Тез. докл. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. С. 271—272. 0,1 п.л.

37. Эффективная занятость 8 рыночной экономике II Проблемы и пути улучшения работы предприятий в условиях перехода к регулируемой рыночной экономике: Научн.-практ. конф. 20—22 сент. 1990 г.: Тез. докл. Ч. 1/КузПИ, 1990. С. 138—141. 0,2 п.л.

38. Трудовой потенциал рыночной экономики // Эффективность и мотивация труда; Региональная научная конференция 18—19 июня 1991 г.: Тез. докл. Томск: Изд-во ТГУ, 1991. С. 78—79. 0,1 п.л.

39. Рыночные структуры трудовых отношений шахтеров с государством II Монополия и конкуренция при переходе к регулируемому рынку: Тез. докл. Российской научн.-практ. конф. Изд-во КемГУ, 1992. С. 78—80. 0,2 п.л.

Депонированные рукописи

40. Трудовой характер социалистического образа жизни. М., 1984. 48 с. Деп. в ИНИОН АН СССР 15.03.1984, № 15980. 2,0 п.л.

41. Проблемы дальнейшего совершенствования логической структуры политэкономии социализма. М., 1985. 20 с. Деп. а ИНИОН АН СССР. 22.07.1985, N8 21708. 0,9 п.л.

42. Личный фактор социалистического производства. М., 1989. 174 с. Деп. в ИНИОН АН СССР 07.08.1989, № 39182. 10,9 п.л.

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: доктора экономических наук, Лисовик, Борис Синаевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

СУЩЕСТВОВАНИЯ РЫНКА ТРУДА.

§ 1. Развитие представлений об эволюции товарной формы рабочей силы.

1. 20 — 70-е годы.

2. 80-е годы.

3. О совместимости товарных отношений по поводу рабочей силы с системой политэкономии социализма.

§ 2. Рабочая сила как объект товарно-капиталистических, товарно-денежных и товароподобных отношений.

1. Купля-продажа рабочей силы и эксплуатация наемного труда.

2. Хозрасчетные формы воспроизводства рабочей силы.

3. Наем на социалистическом рынке труда.

4. О многовариантности товарных трактовок рабочей силы.

ГЛАВА 2. ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ.

§ 1. Методологические исследования строения социалистического производства.

1. Обоснования категорий строений социалистического производства: критический анализ.

2. Логика познания строения в экономической системе К. Маркса.

3. Применение методологии "Капитала" к исследованию строения социалистического производства.

§ 2. Стоимостные и нестоимостные формы соотношения личного и вещественного факторов производства.

1. Строение как воплощение исходного, основного и производных отношений социализма.

2. Опыт использования категорий строения в экономической теории и хозяйственной практике

20-х — начала 30-х годов.

ГЛАВА 3. ОПТИМИЗАЦИЯ СТРОЕНИЯ И ЗАНЯТОСТЬ.

§ 1. Полная и эффективная занятость: концепции и пути достижения.

1. История вопроса.

2. Пути достижения полной, эффективной занятости.

§ 2. Обеспечение структурного соответствия личного и вещественного факторов производства.

1. Вытеснение ручного труда.

2. Повышение образовательного потенциала работника.

§ 3. Регулирование объемных соотношений живого и овеществленного труда.

1. Планирование рабочих мест и регулирование режимов труда.

2. "Капитал" и количественная сбалансированность факторов производства.

Диссертация: введение по экономике, на тему "Методологические аспекты исследования товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости в отечественной экономической литературе 20-80-х годов"

Актуальность темы исследования. В первом отечественном манифесте перехода к рыночной экономике — программе "500 дней" — создание рынка труда было представлено органическим элементом грядущих преобразований. Предпринятые после 1991 года реальные шаги реформирования экономики сопровождались энергичными усилиями по организации рынка труда и его государственному регулированию. Принятие Закона "О занятости населения в Российской Федерации", создание государственной службы занятости и отладка механизма ее работы позволили оказать реальную помощь многим россиянам, столкнувшимся с открытой безработицей.

Вместе с тем, положительная оценка проделанной за шесть лет работы не отменяет того обстоятельства, что решение главных . проблем российского рынка труда еще впереди. Нынешний механизм последнего настроен на поддержание постсоветской структуры занятости, официальный уровень которой, несмотря на колоссальный спад производства, составляет 96,5 процентов. Действительно радикальные преобразования, без которых немыслим настоящий подъем, связаны с глубокой структурной реформой экономики, массовой ликвидацией неэффективных производств и открытием новых рабочих мест, а следовательно, с революционной перестройкой рынка труда.

Серьезным подспорьем в решении нынешних и будущих проблем рынка труда и занятости безусловно является мировой опыт. Однако не меньшее значение имеет использование нашего собственного опыта, учитывающего особенности российского производства вообще, и отечественного производителя, — в частности.

Если говорить об опыте хозяйствования, большой интерес представляет не только практика "построения фундамента социализма" с его рынком труда и безработицей, но и последующие события "построения развитого социализма" и его "обновления" вплоть до начала 90-х годов. Именно тогда сформировались те самые условия воспроизводства рабочей силы, последствия которого будут еще долго сказываться на российском рынке труда и занятости населения.

Что же касается теоретического опыта, то его накопление шло под воздействием экономической политики и хозяйственной практики, с одной стороны, и их подгонки под теоретические каноны марксизма, — с другой.

В данной связи встает принципиальный вопрос о целесообразности изучения истории советской политэкономии и, в частности, эволюции взглядов на товарную форму рабочей силы, рынок труда и занятость.

Самый простой ответ сводится к тому, что делать это целесообразно, дабы извлечь уроки истории, которые позволят избежать повторения ошибок. Однако представлять дело так, будто семидесятилетняя история советской политэкономии представляет собою цепь одних лишь сплошных заблуждений, вряд ли верно. И в 20-е годы, и в годы "оттепели", и в последующие периоды время от времени велась решительная по тем меркам борьба с догматизмом в политэкономии. Устаревание отдельных положений марксизма отнюдь не отменяет плодотворности применения метода материалистической диалектики к познанию общественных явлений. Результаты такого применения, достигнутые в разные периоды, имеют определенную познавательную ценность. Существенный вклад в разработку рассматриваемой проблемы внесли: в 20-30-е годы — А.Ю. Айхенвальд, В.П. Акуленко, A.M. Аникст, A.M. Гинзбург, Р. Гольдберг, М.М. Кривицкий, И.А. Лапидус, А. Леонтьев, Б.Л. Маркус, П.П. Маслов,

В.Е. Мотылев, К.В. Островитянов, С. Партигул, А.И. Пашков, П.И. Попов, Е.А. Преображенский, Б. Раскин, Л. Сегаль, М.Н. Смит-Фалькнер, С.И. Солнцев, С.Г. Струмилин; в 40-50-е годы — М.З. Бор, Н.А. Вознесенский, Я.А. Кронрод, А.И. Ноткин, М.Я. Сонин, С.А. Хейнман; в 60-80-е годы — Л.И. Абалкин, Е.Ф. Борисов, Ю.А. Васильчук,

Е.А. Владимирский, Ф.М, Волков, Л.П. Евстигнеева,

A.И. Добрынин, A.M. Ерёмин, С. Ершов, Т.И. Заславская,

B.Т. Каун, Н.Д. Колесов, В.М. Колтунов, В.П. Корниенко, В.И. Корняков, В.Г. Костаков, А.Э. Котляр, М.И. Кротов, В.В. Куликов, Г.С. Лисичкин, Л.Д. Логвинов, И.А. Малмыгин, Г.Г. Мамедов, Е.Л. Маневич, В.И. Марцинкевич, И.С. Маслова, П.М. Павлов, С.П. Первушин, А.И. Попов, Г.Б. Праворотов, Б.В. Ракитский, Е.И. Рузавина, Е.С. Русанов, В.В. Семененко,

A.А. Сергеев, А.Н. Силин, К.П. Тронев, В.Я. Феодоритов,

B.Н. Черковец, Г.Г. Шишкова, Г.Г. Шмелев, И.А. Ягодкина и другие экономисты.

Цель исследования состоит в освещении накопленного советской политэкономией методологического и теоретического опыта изучения товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости.

Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих задач: раскрыть методологические принципы исследования товарной формы рабочей силы и рынка труда в "Капитале" К. Маркса и их интерпретацию в советской экономической литературе; показать эволюцию взглядов отечественных экономистов относительно товарной формы рабочей силы и рынка труда на фоне изменений советской экономики в 20—80-е годы; вскрыть общеметодологические принципы исследования органического строения капитала и на этой основе критически проанализировать взгляды советских экономистов на социалистическое строение и занятость; рассмотреть представления 80-х годов о путях достижения полной, эффективной занятости за счет повышения образовательного потенциала работников, планирования рабочих мест и регулирования режимов труда.

Предмет исследования составляют трактовки товарной формы рабочей силы, рынка труда, органического строения и занятости, сформулированные в отечественной экономической литературе 20 — 80-х годов.

Методологическая и информационная база исследования. Цель, задачи и предмет исследования обусловили его метод. Идеи и представления 20 — 80-х годов оцениваются в работе с двух точек зрения. Во-первых, с позиций их обоснованности в рамках общепринятой в те годы системы координат —■ методологии "Капитала". Во-вторых, с точки зрения приемлемости самой этой системы и делавшегося из нее вывода о развивающемся и обновляющемся социализме как наиболее прогрессивном типе общественного устройства.

С начала 90-х годов в экономическое сознание россиян стали активно внедряться идеи Экономикса, противоположные положениям марксистской политэкономии. К настоящему моменту период романтического отношения к А. Маршаллу, М. Фридману и т.д. и неприязненного к К. Марксу, кажется, миновал. Все те, кто знаком с экономической теорией, могут еще раз убедиться в справедливости утверждений авторитетнейших историков экономической мысли о значимости марксизма1. Выбирая метод исследования, диссертант руководствовался такого рода оценками.

Информационной базой работы послужила прежде всего советская политико-экономическая литература 20 — 80-х годов, произведения классиков марксизма, решения КПСС и Советского правительства по социально-экономическим вопросам, статистические материалы и результаты специальных конкретно-экономических исследований. См.: Бпауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. 4-е изд. M., 1994. С. 227. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М„ 1995. С. 34.

Научная новизна работы заключается прежде всего в том, что в ней впервые анализируются основные направления методологических исследований товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости, осуществленных в отечественной экономической литературе советского периода.

Собственный вклад автора состоит в следующем: впервые воссоздан полный спектр представлений советских экономистов на природу и эволюцию товарной формы рабочей силы и рынка труда; раскрыты методологические принципы исследования товарных отношений по поводу рабочей силы и проведено их структурирование, в соответствии с которым эти отношения подразделяются на товарно-капиталистические, товарно-денежные и товароподобные. отражено переходное состояние экономической формы рабочей силы, определены пути ее эволюционного и революционного развития; исследовано строение капитала в связи с результатами изучения товарной формы рабочей силы, охарактеризованы стоимостные и нестоимостные формы строения и дан критический анализ взглядов на проблему строения социалистического производства; изучена взаимосвязь строения с занятостью, выявлена ее специфика применительно к социализму советского типа, которая заключается в значительном дисбалансе личного и вещественного факторов производства за счет скрытых излишков рабочей силы на предприятиях, с одной стороны, и колоссального избытка рабочих мест, — с другой; установлена взаимозависимость между формами и динамикой социалистического строения с одной стороны, и практикой обеспечения занятости, — с другой; оценены попытки использования категории строения в практике руководства советской экономикой 20 — 30-х годов в связи с согласованием таких параметров экономического роста, как темп, рыночное равновесие и занятость; проанализированы наиболее актуальные с точки зрения занятости количественные и качественные аспекты оптимизации соотношения личного и вещественного факторов производства: вытеснение ручного труда, повышение образовательного потенциала работников, планирование рабочих мест и регулирование режимов труда.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Диссертация воссоздает цельную картину становления и эволюции методологических и теоретических представлений отечественных экономистов относительно товарной формы рабочей силы, рынка труда и занятости в течение всего периода существования советской политэкономии.

Ряд методологических и теоретических положений и выводов работы имеет общенаучную ценность и может быть полезен при выборе методов воздействия на личный фактор в условиях отмирания административно-командной и становления рыночной системы.

Работа может быть использована в практике преподавания курсов по истории экономической мысли и по проблематике рынка труда и занятости.

Апробация работы. Являясь разработчиком как политико-экономической, так и историко-экономической сторон проблемы, диссертант за двадцатипятилетний период своей научной деятельности опубликовал по теме диссертации 42 работы общим объемом 54,6 п.л. и выступил на 16 всесоюзных, республиканских и региональных конференциях и круглых столах. Устные и печатные выступления автора получили благожелательную оценку научной общественности.

Диссертация: заключение по теме "Экономическая теория", Лисовик, Борис Синаевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Считается, что для объективной оценки какого-либо события нужно отойти от него лет на пятьдесят. С этой точки зрения отечественную историю экономической мысли советского периода можно написать не ранее 2040 года. Но к тому моменту интерес к предмету, если и сохранится, будет иметь чисто академический характер. Кроме того, многие обстоятельства и детали общественно-политической обстановки и ее отражение экономической теорией будут утрачены.

Нынешний взгляд на развитие отечественной экономический мысли 20 — 80-х годов правомерен потому, что на 90-е годы пришелся революционный перелом в общественном бытии России и в общественном сознании россиян. В этом, менее чем десятилетнем периоде спрессовались события, которых хватило бы на целые десятилетия. Поэтому нынешний взгляд на 20 — 80-е годы — это уже в значительной мере взгляд как бы из далекой истории, многие свидетели которой, однако, до сих пор активно участвуют в общественно-политической и научной жизни страны. Это придает такого рода исследованию особую ценность.

Значимой такая работа является и потому, что она позволяет извлечь некую практическую пользу. Речь идет об установлении преемственности идей "улучшения" советского социализма, с одной стороны, создания новой, рыночной экономики, — с другой. Последнюю нельзя строить "с чистого места", без учета историко-экономических, национально-культурных и социально-политических особенностей развития страны.

В работе показано изменение теоретических представлений относительно рынка труда и занятости. Эти представления, получившие отражение в научной и учебной литературе, а также в просветительско-пропагандистской деятельности, отложились в массовом сознании россиян, которые сопоставляют начавшиеся с 1991 года перемены с собственными взглядами. Что же касается самих реформаторов, то для них устоявшиеся стереотипы отсутствия купли-продажи рабочей силы и поголовной занятости при социализме послужили отправной точкой формирования концепции реформ социально-трудовой сферы. Однако по прошествии нескольких лет с момента начала реформ, под воздействием обстоятельств реальной жизни, они стали солидаризироваться с идеями своих оппонентов десятилетней давности. Так, например, самый активный в конце 80-х сторонник свободной купли-продажи рабочей силы на вольном рынке труда и небольшой дисциплинирующей безработицы (большая, по его мнению, до второй четверти следующего века нам не грозила) Н. Шмелев1, спустя десять лет писал: "Это чудовищная по своей взрывчатой силе проблема (надвигающейся массовой безработицы — Б. Л.) и решить ее только методами "свободного рыночного хозяйства" сегодня не может ни одно правительство, сколь бы авторитарным оно ни было. Именно здесь в основном кроются причины того, что России (вопреки утверждениям "монетаристов") нужно и сегодня, и в видимой перспективе сильное, а не слабое государство при его возрастающей, а вовсе не снижающейся роли в социально-экономической жизни страны"2.

Следует отметить, что Н. Шмелев использует практически те самые соображения, которые в свое время высказывал в полемике с ним автор этих строк3. См.: Новый мир. 1987. № 6. С. 148-149. 1988. № 4. С. 173-174. Смена. 1988. 3 дек.

2 Вопросы экономики. 1996. № 1. С. 26.

3 См.: Экономические науки. 1990. № 3. С. 27, 32-33.

Семидесятилетняя история советской политэкономии отражает богатый опыт развития нашего общества. За этот период экономическая наука и хозяйственная практика сумели откристаллизовать идеи функционирования рабочей силы в условиях существования административной системы и ее преобразования в рыночную экономику. Методология исследования товарной формы рабочей силы и рынка труда, соединение личного и вещественного факторов производства, товарных и нетоварных форм строения производства и их влияния на занятость, обоснования путей качественной и количественной сбалансированности рабочих мест и работников, применявшиеся в 20 — 80-е годы и показанная в настоящей работе, помимо чисто исторического, сохраняет и познавательное значение для выработки политики в области трудовых отношений.