Опыт догоняющего развития тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: доктора экономических наук, Красильщиков, Виктор Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. ИСТОРИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС И МИРОВЫЕ

ЭШЕЛОНЫ ПРОЦЕССА МОДЕРНИЗАЦИИ.

1. Западная и восточная модели развития и модернизация.

2. Три эшелона капиталистического развития.

3. Социально-экономические типы модернизаций и их особенности

Глава II. ОПЫТ И ДОСТИЖЕНИЯ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ СТРАН ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ.

1 Предпосылки и механизм импортзамещающей индустриализации

2. «Субмодель» в рамках импортзамещения и попытки авторитарных модернизаций.

3 Кризис догоняющей индустриализации и потерянное десятилетие 80-х годов.

Глава III. УСКОРЕННОЕ ИНДУСТРИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ В СТРАНАХ ВОСТОЧНОЙ И ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ.

1. Исходные предпосылки и механизм индустриального бума

2. Промышленная политика в НИСах Азии.

3. Внутренние пределы успеха.

Глава IV. ОПЫТ РОССИЙСКИХ МОДЕРНИЗАЦИЙ В СВЕТЕ МИРОВОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ.

1. Самодержавная модернизация и её кризис.

2. Социализм в СССР как способ ускоренного развития.

3. Кризис и распад советской индустриальной системы.

Глава V. ПРЕДЕЛЫ ДОГОНЯЮЩЕГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И СТАНОВЛЕНИЯ

ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА.

1. Глобализация и постиндустриальные тенденции.

2. Опыт стран Латинской Америки: ограниченность неолиберальных преобразований.

3. Исчерпание модели «азиатского чуда».

4. Поиски новых путей развития: образование и научные исследования как главное направление социально-экономических трансформаций.

Диссертация: введение по экономике, на тему "Опыт догоняющего развития"

Предметом исследования в данной работе является опыт догоняющего социально-экономического развития ряда стран Восточной Азии (за исключением Китая и Японии) и Латинской Америки, причём автор в данном случае не разделяет восточноазиатский регион на собственно Восточную и Юго-Восточную Азию. Автор рассматривает это развитие на основе процессов ускоренной индустриализации, которая протекала в латиноамериканских странах в 1930-70-х гг., а в новых индустриальных странах (НИСах) Восточной и Юго-Восточной Азии в 1960-90-х гг. XX века. На фоне индустриального роста восточноазиатских и латиноамериканских стран рассматривается также опыт России на протяжении почти всего минувшего столетия, т.е. на индустриальной стадии развития. Кроме того, диссертант счёл нужным уделить пристальное внимание тем процессам, которые протекали в социально-экономической сфере названных регионов в 90-е годы минувшего столетия, в том числе освещению глубинных причин азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг. Вместе с тем в работе обобщается опыт модернизаций в целом, как в развитых, так и в развивающихся странах, ибо темпы, характер и механизм индустриального развития к двух относительно развитых регионах бывшего «третьего мира» во многом определялись процессами, протекавшими в Центре мировой экономики. Соответственно и ход развития в восточноазиатских и латиноамериканских странах на протяжении последнего десятилетия XX века сопрягается с изменениями, которые происходили в обществе и экономике стран Северной Америки и Западной Европы. Речь идёт о становлении постиндустриального (информационного) общества, основанного на знании и творческой деятельности человека. Это обстоятельство побудило автора кратко рассмотреть некоторые, лишь основные, по его мнению, постиндустриальные тенденции в наиболее развитых странах, ибо без их фона трудно адекватно оценить ситуацию в регионах, являющихся непосредственным предметом исследования.

Что касается таких значимых в мировой экономике стран, как Китай и Япония, которые, безусловно, проводили политику догоняющего развития (а Китай проводит её и сейчас), то автор не счёл возможным рассматривать их опыт в данной работе ввиду его специфичности и масштабности самого предмета исследования. Догоняющие модернизации в Японии и Китае сами по себе представляют отдельный объект изучения, поэтому вряд ли было бы целесообразно рассматривать их в одной работе наряду с Южной Кореей, Сингапуром, Малайзией, другими странами рассматриваемого региона, с одной стороны, и странами Латинской Америки, - с другой.

В диссертации высказывается также мнение, что столь разные, на первый взгляд, явления, как распад СССР, «потерянное десятилетие» 80-х годов в Латинской Америке и финансовый кризис 1997-1998 гг. в Восточной Азии на самом деле представляют собой проявления кризиса системы индустриального капитализма. Этот кризис начался на Западе примерно на рубеже 60-70-х гг. и по времени совпал с началом разложения советского строя. Для Советского Союза он непосредственно был связан с тем, что сложившаяся в годы форсированной индустриализации мобилизационная модель развития полностью исчерпала себя. Но одновременно это был глобальный кризис всей индустриальной системы, в развитие которой пыталась вписаться Россия в течение XX столетия. России/Советскому Союзу был брошен вызов. Адекватный ответ на него в принципе можно было найти, но на практике советская система продолжала следовать старым путём, придя в конце концов к распаду. Впрочем, подобная ситуация, хотя и не со столь тяжёлыми последствиями, имела место и в других регионах планеты, которые проводили ускоренные индустриальные модернизации, в частности в странах Восточной Азии и Латинской Америки. Углублённое изучение этой ситуации (которую автор в диссертации и в своих публикациях называет «модернизационной ловушкой») является одним из важнейших условий проведения адекватной сегодняшним реалиям социально-экономической политики, нацеленной на успешное развитие России в соответствии с требованиями времени.

Именно данное обстоятельство обусловливает актуальность исследования, проведенного диссертантом. Кроме того, диссертант исходил из того, что, во-первых, без осмысления опыта догоняющего развития стран Восточной Азии и Латинской Америки невозможно адекватно оценить достижения и проблемы обширных регионов планеты, как и нельзя выработать какую-либо осмысленную стратегию отношений с ними без учёта долгосрочных тенденций их развития, и, во-вторых, нельзя до конца понять мировой контекст проблем, с которыми сталкивается Россия в течение последних десятилетий. Кроме того, без уяснения характерных черт и особенностей ускоренного индустриального развития в рассматриваемых регионах нельзя понять истоки тех финансовых катаклизмов, которые им довелось пережить в последние годы и которые, как нам представляется, оказались отнюдь не случайными, конъюнктурными явлениями, а выражают глубинные тенденции социально-экономического развития.

Наконец, по мнению диссертанта, исследование как положительного опыта догоняющего развития, так и существующих проблем латиноамериканских и восточноазиатских стран позволяет полнее и глубже понять, как можно реагировать на вызовы постиндустриальной эпохи и глобализации в условиях, когда ещё не завершён в полной мере процесс индустриализации, как это имеет место в сегодняшней России. Ведь в действительности Россия сталкивается с проблемами которые - при всей их специфике, обусловленной страновыми особенностями, - во многом схожи с задачи, которые в ближайшие десятилетия предстоит решить странам Восточной Азии и Латинской Америки.

Степень разработанности проблемы (обюр взглядов и литературы по проблеме диссертации). В процессе работы над диссертацией автор опирался на многочисленные труды как зарубежных, так и отечественных исследователей, изучавших общие и частные аспекты ускоренного социально-экономического развития разных стран. Это прежде всего теории модернизации, разрабатывавшиеся на Западе в 50-60-х гг., теории зависимости и отсталости, а также концепции, появившиеся позже, в 80-90-х гг. и представлявшие собой во многих отношениях альтернативу обоим данным направлениям социально-экономической мысли. 1

1 Подробно см.: Красильщиков В.А. Белоусов А.Р., Гутник В.П'. Клепач А Н., Кузнецов В.И. Модернизация: Зарубежный опыт и Россия. М., 1994, с.6-20 (далее везде - « Модернизация: Зарубежный опыт и Россия»).

Следует подчеркнуть, что главной существенной чертой теорий модернизации 50-60-х гг. XX столетия был универсализм. Признавая особенности каждой страны и каждого континента, они рассматривали развитие общества как всеобщий (универсальный) процесс, имеющий одни и те же закономерности и этапы (стадии) для всех стран и народов. Как писал в своё время известный французский социолог и политолог Р. Арон, «индустриализация неизбежна, она стремится к всеобщности».2 Своеобразной квинтэссенцией универсализма теорий модернизации явилась книга американского исследователя У. Ростоу «Стадии экономического роста»,3 в которой он сформулировал теорию пяти универсальных стадий экономического роста, через которые проходят все страны, хотя каждая делает это по-своему.^ В соответствии с такими подходами и разрабатывались теории модернизации, призванные объяснить, как страны Азии, Африки и Латинской Америки могут достичь высоких стадий развития и решить свои социальные проблемы, не нарушая очередности этапов (стадий) развития (М. Леви. Д. Лернер, США, Дж. Джермани, Аргентина, и др.).^ По существу теоретики модернизации опирались на социологическую теорию Т. Парсонса, который

J Aron R, Trois essais sur l'age industrielle. P., 1966. p. 93. RostowW W The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto. L.N.Y., 1960.

4 Первая стадия - традиционное общество с примитивной технологией, в нем преобладает земледелие и огромную роль играют семейные, клановые связи. Вторая стадия - переходное общество, в котором создаются предпосылки для индустриального подъема. Третья стадия - взлег (take-off), т.е. по существу индустриализация, когда возрастает резко доля национального дохода, которая направляется на инвестирование и сбережения, полученные прибыли вновь исполыуюгся в качестве капитала, быстро развиваются новые отрасли производства, стремительно растут города. Четвертая стадия - зрелость, когда в экономике формируется многоотраслевая структура хозяйства, появляются автомобильная, химическая, электротехническая промышленность, сложное машиностроение. Наконец, на пятой стадии роста складывается общество массового потребления, а структура экономики изменяется в пользу сферы услуг и производства технически сложных потребительских товаров длительного пользования. Потребление подавляющего большинства людей направлено на то, чтобы удовлетворить потребности не столько в еде и одежде, сколько в удобном собственном жилье, предметах типа телевизора, холодильника, автомобиля Изменяется и структура рабочей силы: увеличивается число и доля занятых в различных конторах и учреждениях, а также на квалифицированной работе на фабриках и заводах. Возрастает приток материальных, трудовых и финансовых ресурсов на нужды социального страхования и обеспечения.

5 См.: Lerner D. (with the collab. of L. W. Pevsner). The Passing of Traditional Society: Modernizing the Middle East. Glencoe (111.), 1958; Germani G. Politica e Massa: Estudo sobre a Integra<;ao das Massas na Vida Politica dos Paises em Desenvolvimento. Rio de Janeiro. 1960, p. 15-35; idem. Politica у socieded en una epoca de transition: De la sociedad tradicional a la sociedad de masas. 5-a ed. Buenos Aires, 1974, pags.91-92, 154-168. 195-216; Hagen E.E. On the Theory of Social Change: How Economic Growth Begins. Homewood (111.), 1962; Lew \f, jr Modernization and the Structure ofSocieties: A Setting for International Affairs. Vol.1-2. Princeton, 1966. рассматривал эволюцию общества как переход от примитивного и архаичного состояния к современному.^

Одно из наиболее полных определений модернизации дал ещё в 60-е годы Ш.Н. Айзенштадт: «Исторически модернизация, - писал он, - это процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с семнадцатого по девятнадцатый век и затем распространились на другие европейские страны, а в девятнадцатом и двадцатом веках - на южноамериканский, азиатский и африканский континенты.Другой теоретик модернизации, С. Блэк (США), предлагал рассматривать модернизацию как приспосабливание традиционных институтов к новым функциям.^

Авторы первых теорий модернизации 50-60-х гг. связывали модернизацию в социальной области с заменой отношений иерархической подчиненности и вертикальной зависимости отношениями равноправного партнерства, построенными на базе взаимного интереса. Экономическая модернизация, по их мнению, означала развитие и применение технологии, основанной на научном знании, высокоэффективных источников энергии, углубление общественного и технического разделения труда, развитие рынков товаров, денег и труда, появление стимулов для создания и внедрения технологических и организационных новшеств. Исследователи модернизации отмечали и такие ее черты, как появление и расширение вторичного (индустрия, торговля) и третичного (услуги) секторов хозяйства, сокращение доли аграрного производства при его совершенствовании. Важной особенностью модернизации в экономике считалась тенденция к выравниванию доходов между различными секторами экономики, регионами и социально-профессиональными группами.

Согласно теориям модернизации, главная задача развития отсталых стран состояла в том, чтобы обеспечить рост их экономики за счет индустриализации. Об

6 См.: Parsons Т. The Evolution of Societies. Ed. and with introduction by J.Toby. Englewood Cliffs (N.J.), 1977, p.25.

7 Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs (N.J.), 1966, p. 1. я См.: Black С. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. N Y. e.a., 1966, pp.7-8, 46, 55 этом, в частности, много писал Р. Пребиш (Аргентина).^ Вместе с тем уже в 60-е годы некоторые исследователи обращали внимание на то, что в процессе модернизации необходимо прежде всего наращивать вложения в сферу образования. Ю

Одновременно теоретики модернизации уделяли большое внимание политическим и социально-культурным аспектам модернизации - упорядочению административно-политических границ, образованию национальных или федеративных государств, разделению властей и формированию демократических институтов, секуляризации образования и распространению грамотности, возникновению религиозного и идеологического плюрализма, распространению ценностей индивидуализма, рационализации сознания на основе научных знаний (Ш. Айзенштадт, С. Блэк, Дж. Джермани). При этом некоторые исследователи (Д. Лернер, Ш. Айзенштадт, М. Леви) предупреждали о возможности «реакции отторжения» модернизации со стороны незападных обществ и даже -возникновения массовых движений протеста против модернизации.

Соответственно диссертант считал необходимым рассмотреть также ту литературу, в которой подвергались критике теории модернизации и даже прямо отрицалась необходимость модернизации и индустриализации развивающихся стран. Это, в частности, труды идеолога алжирской революции Франца Фанона, придававшего главное значение возрождению национальных культур народов развивающихся стран, 1' тому, чтобы решить «задачу открыть цельного человека, в решении которой Европа была неспособна одержать победу» 12, а также воззрения Кхиеу Самфана, одного из лидеров и теоретиков «красных кхмеров».

В ходе работы над диссертацией большое внимание было уделено теориям отсталости, зависимости и зависимого развития, которые разрабатывались в первую очередь С. Фуртадо, Ф.Э. Кардозу и Т. дос Сантосом (Бразилия), Э. Economic Survey of Latin America, 1949. N.Y., 1951, p.73; Prebisch R. The Economic Development of Latin America and Its Principal Problems// Economic Bulletin for Latin America. Santiago de Chile, 1962, February, N1, p. 1, 7; idem. Nueva poli'tica comercial para el desarrollo. Buenos Aires, Mexico, 1964.

10 См.: Harbison F.H. Human Resources Development Planning in Modernising Economies// Leading Issues in Development Economics: Selected Materials and Commentary. Ed. by G. Meier N.Y., 1964, p.273. Cm. FanonF. Racisme et culturd/Fanort F. Pour la revolution africaine. Ecrits politiques. P., 1964, p.50-51.

11 Idem. Les damn& de la terre. P., 1961, pp.74, 240. Voir aussi p.72-73.

Фалетто (Аргентина), А.А. Монтеверде и О. Сункелем (Мексика), А. Гарсиа (Колумбия), П. Вусковичем (Чили) и другими латиноамериканскими экономистами и социологами, а также Самиром Амином (Сенегал, Египет), А. Гюндером Франком (США) и др.

Приверженцы этих теорий выступали против того, чтобы предлагать развивающимся странам всеобщие рецепты модернизации, которые не учитывают реалии этих стран. 13 Они утверждали, что на самом деле невозможно отделить друг от друга экономические и социальные аспекты развития, поскольку «развитие само по себе есть социальный процесс; кроме того, его чисто экономические аспекты несут на себе печать скрытых в нем общественных отношений.» (Ф. Кар дозу, Э. Фалетто). 14 Теоретики зависимости критиковали теории модернизации и за то, что те не могут объяснить механизм его торможения в отсталых странах. Они утверждали, что слаборазвитость, осталость - это результат развития капитализма в мире, отношений между Центром и Периферией мирового капитализма 16, следствие функционирования «гибридных структур» (С. Фуртадо), порождённых экспансией европейского индустриального капитализма в страны Азии, Африки и Латинской Америки, где доминировали докапиталистические отношения. 17 Эти структуры формировались под воздействием социальных, институциональных факторов, в частности, под влиянием спроса господствующих

15 См. в частности: Furtado С. Teoria е Politica do Desenvolvimento Economico. 6-a ed. Sao Paulo, 1977, p.96-97.

14 Cardoso F.H., Faletto E. Dependencia у desarrollo en America Latina: Ensayo de interpretation sociologica. 13-a ed. Mdxico, 1977 (1 -ra ed. - 1969), pag. 11.

15 См., например: Frank AG. Latin America: Underdevelopment or Revolution. Essays on the Development of Underdevelopment and the Immediate Enemy. N.Y., L„ 1969, p.41-47; Aguilar Monteverde A. Teoria у politica del desarrollo latinoamericano. Mexico, 1967, p6gs.66-67, 77-79; Garcia A. Atraso у dependencia en America Latina: Hacia una teoria latinoamericana del desarrollo. Buenos Aires, 1972, pags.28-35; Sunkel O , Paz P. El subdesarrollo latinoamericano у la teoria del desarrollo. 4-a ed. Madrid, 1973, pigs.29-32.

16 Cm. Amin S. L'accumulation a l'echelle mondiale: Critique de la theorie du sous-developpement. Dakar, P., 1970, pp.27-29, 197-229, 254-255, 297- 335; idem. Le developpement inegal: Essai sur les formations sociales du capitalisme periph6rique. P., 1973, pp.174, 176-183, 257-301; idem. Imperialisme et sous-d6veloppement en Afrique. P., 1976, p. 51-68; Frank A.G. On Capitalist Underdevelopment. Bombay e.a., 1975, pp.1, 43-44; idem. Latin America: Underdevelopment or Revolution, pp.X, 4; idem. Capitalism and Underdevelopment in Latin America: Historical Studies of Chile and Brazil. N.Y., L., 1967, pp. Vii, 3, 145; Pinto Santa Cruz A. Chile, un caso de desarrollo frustrado. 2-a ed. Santiago de Chile, 1962 (1-a ed. - 1958); idem. Chile: Una economia dificil. Mexico, Buenos Aires, 1964; Santos T. dos Dependencia у cambio social. Caracas, 1974, capit. III (pags. 37-50); Sunkel О. Paz P. El subdesarrollo latinoamericano у la teoria del desarrollo, pigs.6-7, 32-40.

17 См.: Furtado C. Desenvolvimento e Subdesenvolvimento. Rio de Janeiro, 1961, pp.180, 191; idem. Teoria e Politica do Desenvolvimento Economico. 6-a ed., p. 188-189. классов на импортные предметы «престижного потребления» (эффект демонстрации). Благодаря этому спросу развивались неравноправные экономические связи между Периферией и Центром мирового капитализма. Аграрно-сырьевой сектор экономики Периферии ориентировался на экспорт, чтобы закупать в развитых странах предметы потребления для богатых. В нем сохранялись докапиталистические отношения и крайне низкая покупательная способность трудящегося населения, что тормозило развитие внутреннего рынка и порождало отсталость. Получалось, что эффект демонстрации, который теоретики модернизации считали важным импульсом догоняющего развития, на самом деле способствовал зависимости и стагнации экономики.

Рассматривая взгляды теоретиков отсталости и зависимого развития, автор диссертации обратил особое внимание на то, что, по мнению этих теоретиков, само индустриальное развитие в развивающихся странах, особенно в Латинской Америке, в целом сохраняет зависимость и отсталость, ибо не затрагивает характера экономики и общества. Весьма важным представляется такой сделанный ими ещё в 70-е годы вывод о необходимости переориентации экономики этих стран на экспорт готовых промышленных изделий, т.е. вывод об «экспортоориентированной индустриализации», которую фактически проводили НИСы Восточной и Юго-Восточной Азии.

Исследуя опыт ускоренного развития азиатских стран, автор диссертации использовал публикации как исследователей, публицистов и политиков из этих стран, так и учёных из США. Великобритании. Франции, изучавших динамику экономического роста и социальных перемен в Восточной Азии. Это прежде всего книги и статьи М. Кастельса (США), П. Кругмена (США), Дж. Нейсбита (США), Э. Эмсден (Великобритания), С. Лалла (Великобритания) и др. Среди исследователей из самих азиатских стран, изучавших феномен ускоренного развития в Азии и чьи труды наиболее активно использовались диссертантом, следовало бы выделить я См.: Sunkel О. Capitalismo transnacional у desintegracion nacional en la Ашёпса Latina//El trimestrc economico, Мёхко, 1971, abril-junio, N2, pags.583-591, 615-616, 621-628; Sunkel O . Paz P., op. cit., pags.355-380; Furtado C. Dependencia externa у teoria economica//El trimestre econdmico, Mexico, 1971, abril-junio, N2. pags.343-344.

К.С. Джомо (Малайзия), Л. Лоу (Сингапур), Фунг Вайфонг (Малайзия), У. Бельо (Филиппины).

В то же время в ходе работы над диссертацией большое внимание было уделено исследованиям, которые проводили зарубежные учёные, изучая взаимосвязи между глобальными мирохозяйственными тенденциями, с одной стороны, и явлениями, наблюдавшимися в экономике восточноазиатских и латиноамериканских стран в самые последние годы, - с другой. Речь, в частности, идёт об исследованиях финансовых кризисов в Мексике (1994-1995 гг.), Бразилии (1998-1999 гг.), странах Восточной и Юго-Восточной Азии (1997-1998 гг.). Это работы С. Гриффит-Джонс, Х.А. Окампо, Э. Ли и др.^ К сожалению, в этих исследованиях финансовые потрясения рассматриваются в отрыве от тенденций становления постиндустриальной экономики в наиболее развитых странах Запада, тогда как, по мнению диссертанта, именно эти тенденции способствуют снижению конкурентоспособности и даже обесценению продукции индустрии восточноазиатских и латиноамериканских стран на мировых рынках, что и обусловливает в конечном счёте неустойчивость их финансовых рынков.

Наряду с работами зарубежных экономистов и социологов, автор опирался на исследования отечественных учёных, посвящённые процессам ускоренного развития латиноамериканских и азиатских стран (Н.А. Симонии, Л.И. Рейснера, А.Я. Эльянова, Г.К. Широкова, В.Г. Хороса, Е.А. Брагиной, Е.Б. Рашковского. В.Г. Растянникова, В.А. Мельянцева, Л.А. Фридмана, В.М. Давыдова. З.И. Романовой, А.В. Бобровникова, Л.Л. Клочковского, Л.С. Окуневой и др.).

Поскольку для более глубокого осмысления опыта азиатских и латиноамериканских стран необходимо учитывать общемировой контекст их развития, в том числе - процессы становления постиндустриального общества в наиболее развитых странах Запада, диссертант считал необходимым использовать

19 Lee Е. The Asian Financial Crisis: The Challenge for Social Policy. Geneva: ILO. 1998; Griffith-Jones S. Globalizaci6n de los Mercados Financieros у el Impacto de los Flujos hacia los Paises en Desarrollo: Nuevos Desafios para la Regulacion // Pensamiento Iberoamericano, Madrid, 1995, enero-junio, N 27, pags. 41-76; Idem. The Mexican Peso Crisis // CEPAL Review, Santiago de Chile, 1996, December, N 60, p. 155-175; Griffith-Jones S. Ocampo J. A., Cailloux J. The Poorest Countries and the Emerging International Financial Architecture. Santiago de Chile, 1999; Ocampo J.A. e.a. Hacia un sistema financiero intemacional estable у predecible у su vinculacion con el desarrollo social. Santiago de Chile, 2000. также работы западных и отечественных авторов, посвященные этим процессам. Это книги и статьи Д. Белла, О. Тоффлера, Л. Туроу, А. Турена, Й. Масуды и многих других. В процессе работы над литературой по теме диссертации были учтены некоторые важные изменения в подходах западных учёных к проблемам развития и модернизации, которые отражали, прямо или косвенно, процесс постиндустриализации в Центре мир-экономики. Это прежде всего идея о многообразии путей развития, выраженная Тоффлером еще на заре постиндустриальной эры: «Мы начинаем думать о прогрессе как цветении дерева со многими ветвями, устремленными в будущее, как о многосторонности и богатстве человеческих культур, которое служит мерой этого прогресса.В связи с этим автор диссертации широко использовал, в частности, публикации учёных, связанных с Римским клубом, в которых получила развитие концепция «человеческой революции».21 Речь идёт о таком социально-экономическом развитии, которое направлено, по крайней мере в перспективе, на развитие способностей человека, его самореализацию (А. Абдель-Малек).22

В работе над диссертацией широко использовались результаты исследований и публикации по проблемам модернизации в России. Бум этих публикаций начался в 90-е годы, что, безусловно, связано с возросшей актуальностью данных проблем для России. Следует отметить, что в них предприняты попытки как глобального осмысления исторического опыта российских модернизаций в прошлом (от Петра I до Сталина) (работы А.С. Ахиезера, В.Г. Хороса. И.К. Пантина, С.Я. Матвеевой. А.Б. Вишневского, В.Т. Рязанова), так и подробного исследования частных, хотя и весьма важных аспектов преобразований (публикации И.Г. Яковенко, А.Р. Белоусова, С.Ю. Глазьева, В.Г. Федотовой, О.И. Шкаратана). При всех различиях в позициях указанных авторов им удалось показать, что Россия, особенно в

20 Toffler A. The Third Wave. Toronto, N.Y., 1981, p.295.

21 См. Laszlo E. e.a. Goals for Mankind: A Report to the Club of Rome on the New Horizons of Global Community. N.Y., 1977, pp.303-306, 315-322; BotkinJ., Elmandjra M. Malitza M No Limits to Learning: Bridging the Human Gap. Oxford e.a., 1979, pp.6-9, 119-120; Giarini O. Dialogue on Wealth and Welfare: An Alternative View of World Capital Formation. Oxford e.a., 1980, pp.Vii-iX, 367-371; Guemier M. Tiers-monde: Trois quarts du monde P., 1980, p.94; Peccei A. One Hundred Pages for the Future: Reflections of the President of the Club of Rome. N Y. 1981, p. 167-191; Cri d'alarme pour le XXI-e siecle: Dialogue entre D Ikeda el A.Peccei. P., 1986, pp.148 et suiv .

21 Abdel-Malek A., Huynh Cao Tri, Rosier В. Le Thanh Khoi. Cles pour une strategic nouvelle du developpement. P., 1984, p. 13-17. советский период, сумела осуществить, пусть и в «урезанном» виде, индустриальную модернизацию, вписавшись в той или иной степени в общемировую тенденцию социально-экономического развития XX века. В то же время в работах упомянутых исследователей были убедительно показаны изъяны и противоречия российской модернизации на советском этапе отечественной истории.

Наконец, диссертантом широко использовались официальные документы и публикации международных организаций - таких, как ООН (Доклады о человеческом развитии, ежегодно публикуемые в рамках Программы развития), ЮНКТАД (Доклады о торговле и развитии), Всемирный банк (доклады о развитии), Межамериканский банк развития (доклады «Экономический и социальный прогресс в Латинской Америке»), Азиатский банк развития (ежегодный «Обзор азиатского развития»). Экономическая комиссия ООН по Латинской Америке (ежегодные доклады «Социальная панорама Латинской Америки» и тематические публикации), статистические сборники.

Цель и задачи исследования состояли в том, чтобы обобщить опыт догоняющего социально-экономического разни гия как ряда динамично развивавшихся стран Восточной Азии и Латинской Америки, выявить общие закономерности такого развития и обозначить его пределы, оценить возможности использования этого опыта в условиях России. Автор намерен показать, что догоняющее развитие - весьма специфический май общественной эволюции обществ, лежащих за пределами Западной Нвропы и Северной Америки, этап, который нельзя ни миновать, ни повторить вновь, во всяком случае в том виде, в каком он осуществлялся даже в недавнем прошлом. Автор видит одну из задач своего исследования в том, чтобы показать - с учётом мировою опыта - как неизбежность (необходимость) повторения Россией пути ускоренной модернизации индустриального типа, так и ограниченность этого этапа в свете тенденций, обозначившихся в развитии ведущих в экономическом отношении стран Запада. В то же время диссертант считает своей задачей наметить определённый исторический рубеж осуществимости ускоренной индустриальной модернизации.

Как будет показано в дальнейшем, таким рубежом стала вторая половина 90-х годов, что было отмечено рядом финансовых потрясений на рынках Азии и Латинской Америки.

Наконец, с сугубо теоретической точки зрения, по мнению автора, следует также оценить адекватность самой экономической теории как реалиям и опыту догоняющего развития, так и сегодняшним условиям мировой экономики.

Теоретической и методологической основой исследования явился комплексный, междисциплинарный подход к проблеме догоняющего развития в соответствии с разработанными на Западе теориями модернизации (50-70-е гг.). В то же время автор, признавая их объективную и эвристическую ограниченность, считал возможным и необходимым использовать многие идеи, выдвинутые теоретиками зависимости и отсталости (см. выше), прежде всего идею деления всей мировой экономической системы на Центр («ядро»), отсталую Периферию и занимающую как бы промежуточное положение между ними Полу периферию. Вместе с тем диссертант исходил из комплексного, формационно-цившизационного подхода к истории вообще и к проблеме догоняющего развития (модернизации) в частности. Этот подход позволяет объединить два основных взгляда на исторический процесс - стадиально-формационный и цивилизационный. Он учитывает различные - культурно-исторические, технологические, социально-экономические - аспекты развития общества, как особенности, так и общие черты модернизации в разных странах. Одновременно такой подход позволяет выделить -как сердцевину, стержень всей социально-исторической эволюции - процесс мирового интегрирующего развития (А.С. Солоницкий. А.Я. Эльянов. М.А. Чешков).23 Этот процесс состоит в том, что, во-первых, формируется глобальная общность человечества (общечеловеческая цивилизация) во всём её многообразии, во-вторых, усиливается взаимодействие различных стран на базе международного разделения труда. Диссертант считает, что единство глобальной общности человечества обусловлено, в свою очередь, тем, что весь процесс её становления и

23 Подробно см. у АС. Солоницкого и А.Я.Эльянова (Россия - Юг: Возможности и тупики взаимодействия./Отв. ред. Р.М.Аваков. М., 19%, с.11-24; Развивающиеся страны и Россия. (Исторические судьбы и перспективы взаимодействия). Под ред. P.M. Авакова, М.А. Чешкова. М, 2001, сс. 170-175). формирования (т.е. вся всемирная история) есть не что иное, как история индивидуального развития людей. В то же время индивидуальное развитие людей -это прежде всего постижение ими новых знаний, а также распространение этих знаний во времени и пространстве. Оно в конечном счёте и придаёт развитию разных стран и народов подлинно универсальный характер.

Вместе с тем указанный комплексный подход к проблеме догоняющего развития, т.е. применительно к теме исследования, состоит в том, что догоняющее развитие рассматривается как этап в эволюции общества, причём инициированный первоначально западноевропейской цивилизацией, ставшей родиной капитализма и сумевшей навязать другим цивилизациям свои «алгоритмы развития». Именно это обстоятельство и явилось конечной причиной предпринимавшихся другими странами попыток догнать страны Центра по уровню социально-экономического и технологического развития.

Наконец, автор опирался на современные концепции постиндустриального (информационного) общества, разрабатываемые как на Западе (начиная с Д. Белла), так и в России (B.J1. Иноземцев, А.В. Бузгалин, А.И. Колганов, Р.И. Цвылёв). Именно благодаря этим концепциям выявляется объективная историческая ограниченность догоняющего развития, во многом лишь имитирующего достижения наиболее развитых стран в различных сферах общественной жизни.

Что касается научной новизны данного исследования, то она может быть рассмотрена с двух точек зрения: 1) с точки зрения вклада автора в разработку проблемы, 2) в контексте дискуссий о проблемах, о которых идёт речь в исследовании.

Диссертант впервые в отечественной науке выделил стадии (социально-экономические этапы) модернизации - доиндустриапь-ную, раннеиндустриальную, позднеиндустриальную, а также показал их особенности. Диссертант также впервые провёл сравнительное исследование модернизации стран Восточной и Юго-Восточной Азии и стран Латинской Америки. Новизна диссертации состоит также в освещении её автором проблем российской модернизации сквозь призму мирового опыта и тенденций развития других стран, тогда как обычно исследователи, изучавшие эту модернизацию, невольно склонны рассматривать развитие России вне конкретного общемирового контекста общественной эволюции.

Автор также показал на примере восточноазиатских и латиноамериканских стран, что сегодня независимо от характера проводимой социально-экономической политики - неолиберальной или этатистской - проблемы развития нынешней Полупериферии не могут быть решены в рамках индустриальной экономики. При этом в диссертации особо подчеркнуто то обстоятельство, что за финансовыми потрясениями второй половины 90-х гг. на рынках Латинской Америки и Восточной Азии стоит достигнутый исторический предел индустриального развития, а вовсе не какие-либо изъяны местных рынков или ошибки правительств, как утверждается в большинстве работ, посвященных данным событиям.

Новым является и сформулированное диссертантом на основе изучения опыта Латинской Америки и Восточной Азии положение о том, что России необходимо одновременное сочетание позднеиндустриальной модернизации и постиндустриализации - несмотря на то, что в некоторых отношениях решение этих двух стратегических задач противоречит друг другу. По мнению автора диссертации, завершение индустриализации в России возможно и необходимо только с учётом постиндустриальных тенденций в развитии лидеров мировой экономики, переход к постиндустриальной стадии развития, в свою очередь, невозможен без прочной индустриальной основы.

Структура работы. Диссертация состоит из пяти глав, заключения и приложений, в которых содержатся таблицы со статистическими данными, иллюстрирующие основные положения работы, и библиография использованных автором публикаций.

Диссертация: заключение по теме "Мировая экономика", Красильщиков, Виктор Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведённый в диссертации анализ зарубежного и отечественного, российского опыта ускоренного социально-экономического развития на индустриальной основе позволяет, во-первых, выявить его некоторые общие закономерности, во-вторых, пересмотреть некоторые важные положения экономической теории, по крайней мере, в той её части, которая относится к проблемам развития (development economics), в-третьих, одновременно наметить основные контуры концепции преобразований в России, которые могли бы, на наш взгляд, обеспечить стране достойное место в мире и решение основных социально-экономических проблем.

Основная трудность в разработке такой концепции, по нашему мнению, состоит в том, что необходимо учитывать как общемировой контекст, в котором протекают процессы российских преобразований, так и возможности самой России. С одной стороны, преодолевая объективно существующее отставание России от наиболее развитых стран мира, нельзя перескакивать через определённые этапы модернизации. Сегодня очень многое из того, что соответствует уровню 50-70-х гг. в развитых странах (отношения между предпринимателями и рабочими, методы государственного регулирования экономики, система управления предприятиями, социальное страхование, стимулирование научно-технического прогресса и т.д.), могло бы пригодиться в процессе осуществления российских реформ. С другой стороны, нужно иметь в виду ограниченность тех моделей общественных отношений, экономики и научно-технического развития, которые в данный момент могут казаться приемлемыми ориентирами для разработки стратегии перемен в России, их несоответствие задачам постиндустриальной стадии экономики.

Итак, закономерности догоняющего развития экономики на индустриальной основе, которые должны быть приняты во внимание в концепции российских реформ, состоят в следующем.

Как показал опыт сначала латиноамериканских стран, а затем и ряда стран Восточной и Юго-Восточной Азии, успешное догоняющее развитие на индустриальной основе начинается с импортзамещающей индустриализации. Импортзамещающая индустриализация, проводимая государством или под государственным патронажем, является необходимым этапом в процессе догоняющего развития. Без этого этапа ни одна страна, тем более столь крупная, как Бразилия, Мексика или Россия, не может рассчитывать занять достойное место в мире. На этапе импортзамещения происходит расширение внутреннего рынка, что, в свою очередь, является обязательным условием формирования современной рабочей силы, создаются новые отрасли и система инфраструктуры, которые могут в дальнейшем обеспечить поступательное развитие страны.

В то же время представляется крайне важным именно на этапе импорт-замещающей индустриализации решить проблему внутренней аграрной периферии - как путём аграрной реформы (включая слом старых, латифундистско-олигархических структур), так и путём активной социально-экономической политики, направленной на модернизацию сельского хозяйства, включая повседневный уклад жизни сельских жителей. Без всесторонней модернизации аграрного сектора импортозамещающая индустриализация в конце концов наталкивается на труднопреодолимые препятствия: узость внутреннего рынка, нехватку сложной и квалифицированной рабочей силы, массовую бедность значительной части населения, а в некоторых случаях - на прямое сопротивление процессам модернизации со стороны консервативных сил, прямо заинтересованных в сохранении архаичных, добуржуазных структур в стране.

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что импортзамещающая индустриализация, как видно на примере латиноамериканских стран, не избавляет полностью от импорта, который требуется по крайней мере для продолжения самой же индустриализации. Следовательно, рано или поздно встаёт вопрос: за счёт чего и как поддерживать импорт оборудования, комплектующих деталей, технологий для продолжения индустриализации, если страна, особенно на первых порах, сама не в состоянии обеспечивать себя ими? - Либо за счёт привлечения займов, иностранных инвестиций и экспорта традиционных товаров (латиноамериканский вариант), либо за счёт сверхмобилизации внутренних ресурсов (советский вариант), либо благодаря эффективному экспорту, пусть даже и с использованием элементов двух других вариантов (восточноазиатский вариант). От выбора «ответа» на поставленный вопрос зависит и дальнейшая судьба самой ускоренной индустриальной модернизации.

Основная причина периодически возникавших - на фоне быстрого в целом экономического роста - трудностей в странах Латинской Америки на протяжении 30-80-х гг. XX века состоит, на наш взгляд, в том, что, во-первых, этим странам так и не удалось преодолеть внутреннюю периферийность. Только если раньше периферийность была присуща аграрному сектору экономики, то постепенно, в течение 60-80-х годов, она переместилась в города. (Бедность 80-90-х годов в странах Латинской Америки это прежде всего городская бедность.) Во-вторых, страны Латинской Америки чересчур долго задержались на этапе импортзамещающей индустриализации. При этом характер экономического роста по сути почти не изменился за годы ускоренной индустриальной модернизации. Быстрый рост индустрии в Латинской Америке был главным образом экстенсивным, т.е. шёл за счет вовлечения новых сырьевых и трудовых ресурсов, а производительность труда и капитала возрастали значительно более низкими темпами, чем объёмы производства.1 Этому способствовали: а) сохранявшиеся потенциальные возможности для расширения внутреннего рынка, хотя они и не были использованы в полной мере; б) внешние условия для продолжения импортзамещения на старой (30-х - начала 50-х годов) - экономической и институциональной - основе: высокий спрос на продукты старого, традиционного латиноамериканского экспорта в Северной Америке и Западной Европе, благодаря чему сохранялась возможность закупать по импорту оборудование для продолжения индустриализации; в) инерция социальных институтов, практики государственного регулирования экономики (включая протекционизм в отношении внутреннего рынка), государственных бюрократических (этакратических) структур, которые сформировались на этапе импортзамещения и были заинтересованы в том, чтобы сохранить сложившуюся практику.

Задержавшись на этапе импортзамещающей индустриализации, страны Латинской Америки начали переходить к ориентированной на экспорт промышленной политике (outward looking development) тогда, когда их продук

1 См.: SolimanoA. Dirigismo estatal, reformas de mercado у crecimiento econ6mico: La experiencia de America Latina/ZPensamiento iberoamericano, Madrid, 1996, N29, p4gs. 193-194, 206-209. ция объективно подошла к пределу конкурентоспособности на мировом рынке, перестала соответствовать структуре глобального спроса. А ресурсов - как материальных и финансовых, так, что самое главное, человеческих - для кардинального повышения конкурентоспособности у латиноамериканских стран не хватало. Попытка использовать для этого иностранные инвестиции и займы принесла лишь частичный успех и обернулась в конечном итоге колоссальным ростом внешней задолженности. Внешняя задолженность стала дополнительным препятствием для успешного завершения догоняющей индустриальной модернизации. Необходимость выплачивать растущий внешний долг и проценты по нему лишала экономику латиноамериканских стран жизненно важных ресурсов для инвестиций и структурной перестройки экономики. По существу практика внешних заимствований противоречила тем целям, ради которых она осуществлялась.

Что касается возможностей авторитарных модернизаций, то, как показал опыт стран Южного конуса Латинской Америки, они не достигли провозглашавшихся их инициаторами целей, ибо были направлены в первую на укрепление и сохранение старых порядков и социально-экономических структур, их приспособление к новым условиям и новым вызовам со стороны мирового рынка, а не на их радикальную трансформацию. В лучшем случае такие модернизации заложили некоторые, хотя и важные предпосылки для последующего движения вперёд (Чили) или на поверку оказались лишь частичными, неполными модернизациями, не способными до конца справиться с основными социально-экономическими проблемами (Бразилия). В других случаях (Аргентина, Уругвай) они и вовсе закончились провалом, унеся с собой многие тысячи жизней репрессированных противников диктатур.

В отличие от стран Латинской Америки, «застрявших» на стадии им-портзамещения, новые индустриальные страны Восточной и Юго-Восточной Азии очень быстро перешли от импортзамещающей индустриализации, использовав созданный благодаря ей потенциал, к активному экспорту готовой промышленной продукции. Этот своевременный переход - помимо таких факторов, как социальная ответственность правящих и деловых элит, определённые социокультурные традиции - в сочетании с активной промышленной политикой и форсированным развитием массового образования обеспечил в целом успех догоняющей модернизации в Восточной и Юго-Восточной Азии, хотя и в разной степени в разных странах. Им удалось преодолеть отсталость и массовую бедность (исключение - Филиппины) или, по крайней мере, существенно снизить их уровень (Индонезия).

Практика как латиноамериканских, так и восточноазиатских стран требует существенно пересмотреть идеи теорий отсталости и зависимого развития о неизбежности отсталости периферийных стран, если они включены в систему международного разделения труда, и о том, что лучший способ преодолеть отсталость - свести к минимуму отношения с Центром мировой экономики. По мнению автора, эти идеи соответствовали действительности лишь на индустриальной стадии развития и при условии, если проводимые в экономике периферийных стран структурные и технологические преобразования лишь имитируют достижения мировых лидеров.

В то же время НИСы Азии сумели использовать себе во благо обозначившиеся ещё в конце 60-х - начале 70-х годов трудности в функционировании позднеиндустриальной, фордистско-кейнсианской экономики в странах Северной Америки (США и Канаде) и Западной Европы: «кризис труда», рост издержек производства, падение эффективности производства и государственного регулирования. Они проникли на рынки высокоразвитых стран с продукцией для массового спроса в то время, когда производство этой продукции в Центре мировой экономики становилось неэффективным. Благодаря высоким доходам от экспорта, с одной стороны, повышенной норме накопления и привлечению иностранных технологий, - с другой, НИСы Азии сумели затем перейти к производству и экспорту как более сложных в технологическом отношении предметов потребления, так и средств производства, в частности продукции машиностроения.

Опыт ускоренной индустриализации и латиноамериканских стран, и стран Восточной и Юго-Восточной Азии, и самой России, особенно в советский период, показывает такую закономерность, как необходимость более быстрого, чем темпы экономического роста, увеличения расходов на общее и профессиональное образование. Устойчивое, в течение многих лет опережение темпов роста расходов на образовательные цели по сравнению с темпами роста ВВП (т.е. наращивание доли расходов на образование в ВВП/ВНП) явилось важным фактором индустриального развития НИСов Азии в 60-90-е и СССР - в 50-60-е годы. Вместе с тем недостаточное внимание, которое, за некоторыми исключениями, уделялось развитию образования в странах Латинской Америки (это своего рода негативный опыт), во многом обусловило в последующем относительное отставание этих стран от Центра мировой экономики, уязвимость их позиций на мировых рынках и нарастание социально-экономических трудностей в их развитии.

При том, что во многих отношениях новые индустриальные страны Восточной и Юго-Восточной Азии показали пример значительно более успешного догоняющего развития, чем страны Латинской Америки и, в конечном счёте, чем бывший СССР, их успех опирался на слабую научно-технологическую основу (главным образом заимствованные технологии), не адекватную динамике их индустриального развития. В свою очередь, экономический рост азиатских НИСов был преимущественно экстенсивным даже на весьма высокой ступени их экономического развития, когда они перешли к экспорту высокотехнологичных изделий. В огромной степени он поддерживался очень высокой нормой накопления в валовом внутреннем продукте, что в конце концов стало ограничивать рост потребления и, следовательно, препятствовало формированию современной (научно-технической, креативной) рабочей силы. Это обстоятельство не позволило НИСам Азии поддерживать экспортную экспансию на рынки высокоразвитых стран Запада, своевременно изменить структуру своего экспорта так, чтобы она соответствовала структуре глобального спроса в условиях процессов постиндустриализации в Центре мир-экономики. Именно в недостаточном развитии научно-технологического, инновационного потенциала азиатских НИСов лежат истоки азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг. Все остальные факторы (негибкость организационной структуры фирм, привычка бизнеса к государственной опеке, пере-оценённость валют, чрезмерно большие долги частного сектора экономики и частных лиц и др.), конечно, также имели значение для зарождения и развёртывания этого кризиса, однако в целом являлись неключевыми, второстепенными факторами, лишь усугубив остроту кризиса, но они не были его причинами.

Как видно на примере и стран Латинской Америки, и стран Восточной азии, сегодня спор о предпочтительности той или иной модели социально-экономической политики, неолиберальной или этатистской, в большой степени утратил свой смысл, если не учитываются постиндустриальные тенденции в наиболее развитых странах Запада, игнорируется или хотя бы просто недооценивается возрастающая роль научного знания, творчества, инноваций в сегодняшней экономике. Ни одна из этих двух моделей развития не может быть достаточно эффективной, если не подчинена императивам становления постиндустриальной экономики, ни одна из них не способна сама по себе обеспечить ответ на вызов времени и стабильность экономики перед лицом натиска постиндустриальных тенденций. Соответственно дальнейшая разработка и совершенствование экономической теории, включая её основные течения (неоклассическое и кейнсианское), могут успешно вестись лишь в связи с разработкой теории постиндустриальной экономики.

На основе проведённого в диссертации исследования можно сделать также ряд выводов, касающихся возможностей и перспектив развития России.

Стратегия развития России объективно должна состоять в том, чтобы завершить модернизацию на индустриальной основе, причём таким образом, чтобы в конечном счете создать условия для постиндустриализации. Без создания этих условий модернизация в России теряет всякий смысл, поскольку не решает на современном уровне ни одной из возникших перед Россией проблем. В принципе не вызывает возражений идея о том, что стратегия российского обновления должна ориентироваться на опережение других стран, если не по всем, то хотя бы по некоторым основным параметрам экономики, образования, науки и технологий. Однако нужно иметь в виду, что в настоящее время у нас в стране нет реальных предпосылок для опережающего развития; их ещё только предстоит создать. Именно для этого Россия нуждается в проведении широкомасштабной позднеиндустриальной модернизации.

Одна из основных трудностей постиндустриализации нашей страны заключается в том, что в России нет или почти нет ее социального субъекта, который бы осознавал до конца и свои собственные интересы, и социальные механизмы становления постиндустриального общества в развитых странах. И если ещё во второй половине 80-х годов в стране существовали некоторые технические, социально-экономические и интеллектуальные предпосылки для постиндустриализации, то на протяжении 90-х годов эти предпосылки были разрушены, а соответствующие социальные слои - размыты и деморализованы. Разрушена трудовая этика, полностью обесценились созидательный труд и творческая деятельность. Подорвана система мотивации работников и общества в целом. Государство не способно выполнять те задачи, которые объективно возложены на него логикой общественно-исторического развития. Россия находится в состоянии глубокого цивилизационного кризиса, который, возможно, и не будет разрешен. Экономический рост в 1999-2001 гг. не отменил, а лишь приглушил действие разрушительных тенденций в обществе, направленных на его дальнейший распад. Начавшийся после финансового кризиса августа-сентября 1998 года процесс импортзамещения носит стихийный характер (он связан в первую очередь с девальвацией рубля). Представляя собой в коротком промежутке времени положительное явление, он не сопровождается активизацией инновационной, творческой деятельности, активной промышленной политикой со стороны государства, направленной на повышение качества и облагораживание экспорта. А в таком случае достигнутый благодаря замещению импорта положительный эффект скоро может быть исчерпан.

При условии, если удастся преодолеть действие разрушительных тенденций в самом обществе, предотвратить полный распад социальной ткани, России предстоит решить сверхзадачу - сочетать проведение позднеиндустри-альной модернизации и постиндустриализации, причём последняя на первых порах должна носить очаговый, анклавный характер, опираясь прежде всего на научно-технологический потенциал бывшего российского военно-промышленного комплекса.2

Очагами постиндустриализации России должны стать технокультуро-полисы, именуемые сейчас не слишком удачно наукоградами, где потенциаль

2 Одним из первых, кто высказал идею использовать научно-технологический потенциал советского ВПК в мирных целях, был Ю.В. Ярёменко. Подробно об этом см. также: Модернизация: Зарубежный опыт и Россия, с. 102-104; Иеклесса А.И. Ответ России на вызов времени: стратегия технологической конверсии. М., 1997; он же. «Третий Рим» или «Третий мир»: глобальные сдвиги и национальная стратегия России. - Восток. 1995, №1; он же. Геометрия экономики. - Мировая экономика и международные отношения. 1996, №10; он же. Гипер-Север: стратегия научно-технологической конверсии. - Рубежи. 1997, ХгЗ; он же. «Российский проект». - Мировая экономика и международные отношения. 1998, №6. но есть социальные субъекты постиндустриального развития, расположены учебные заведения и крупные научные центры, до сих сохраняется система научных исследований и опытно-конструкторских разработок, налажены транспорт и коммуникации. (Мы говорим о технокультурополисах как едином целом, ибо в эпоху постиндустриализации наука, технология и культура не могут быть отделены друг от друга.)

Как показывает, с одной стороны, опыт догоняющего развития других стран (да и самой России), практика российских «реформ» на протяжении последнего десятилетия, - с другой стороны, для подлинного обновления Россия остро нуждается в новой интеллектуальной, деловой и политической элите. Сегодняшние политики и бизнесмены («бизнесмены») в целом не могут справиться с теми задачами, которые стоят перед страной, - они могут решить в лучшем случае лишь текущие проблемы. Соответственно следует позаботиться о формировании современной деловой и политической элиты.

Следует особо подчеркнуть, что эта элита должна быть не замкнутой кастой, а открытой, доступной для широких слоев общества. Доступной в двояком смысле: во-первых, она должна сознавать свою ответственность и свою социально-историческую миссию перед страной, понимая её реальные проблемы; во-вторых, любой человек должен иметь равные с другими шансы войти в ряды элиты при надлежащем образовании и трудолюбии. Для этого жизненно необходимо переломить усиливающуюся тенденцию к социальной сегрегации в российском обществе. Соответственно требуется долгосрочная, научно обоснованная государственная программа отбора и подготовки талантливых людей с самого детства. Они должны составлять основной контингент учеников гимназий, лицеев, специнтернатов для одаренных детей с прицелом на университеты в технокультурополисах. (Между прочим, подобную практику уже давно, с 60-х гг., начали осуществлять Московский и Новосибирский университеты, отбирая со всех концов державы учеников для своих физико-м атем ати ческ их и нтер н ато в.)

Примечательно, что предлагаемая практика «выращивания» элиты не противоречит ценностным ориентациям и настроениям, сложившимся в российском обществе. Как показали результаты социологических исследований, на протяжении всех 1990-х гг. в России только около 20-25 % населения поддерживали принцип «равенства результатов», а около 75-80 % считали, что главное - «равенство шансов».3 При этом российское общественное сознание категорически отвергает сложившуюся практику нарушения принципа «равных стартовых возможностей».

Между тем следует иметь в виду, что проведение позднеиндустриальной модернизации вместе с анклавной постиндустриализацией является внутренне противоречивым процессом. Оно чревато, в частности, срывом в модер-низационную ловушку - в ситуацию, когда управленческие и политические решения, а также инерция прошлых достижений блокируют переход на новую стадию развития. Конкретно речь идёт о том, что завершение индустриализации может заблокировать в дальнейшем переход к постиндустриальной стадии развития. Другими словами, может возникнуть ситуация, подобная той, что сложилась в 90-е годы в Японии, Южной Корее и других новых индустриальных странах Азии.4

Восстановление индустриального потенциала и структурная перестройка экономики России, как и реформа её социальной сферы, невозможны без укрепления государства и повышения его регулирующей роли в экономическом развитии и особенно в сфере образования, науки и технологических разработок. А сложившаяся в России объективная обстановка способствует не только (и не столько) повышению регулирующей роли государства, сколько существованию номенклатурного, тесно связанного с государством верхушечного капитализма. (При этом само государство нуждается и будет нуждаться в частных фирмах: масштабы и сложность индустриальной экономики таковы, что делают невозможным эффективное управление ею из одного центра, в чём можно было убедиться на советском опыте 70-80-х годов.) В зависимости от конкретных задач, которые придётся решать, и интересов конкретных людей, которые будут это делать, у государства появятся как «более любимые» частные партнёры, так и «менее любимые»; будут и «строптивцы», коим предстоит испытывать на себе недовольство со стороны соответствующих чиновников.

J Данные Российского Независимого Института социальных и национальных проблем (РНИСиНП).

4 Изучению внутренних препятствий для постнндустриалюацни японской экономики, повышения конкурентоспособности Японии в постиндустриальном мире посвящено интересное исследование М. Портера и его коллег. См.: Porter М.Е., Takeuchi И., Sakakihara Л/. Can Japan Compete? Houndmills, Basingstoke, L„ 2000.

И совершенно несостоятельными поэтому представляются утверждения, будто России грозит «режим крепких хозяйственников» по образцу режимов в странах Восточной и Юго-Восточной Азии, как на Тайване или в Сингапуре.5 В действительности сложившаяся в России в 90-е годы минувшего века экономическая система уже является верхушечным капитализмом, где государственные органы защищают права собственности только «для своих» и в их же интересах регулируют экономику.6 Однако до сих пор этот верхушечный капитализм по своей сути мало был похож на тот, который существовал до финансового кризиса в НИСах Восточной и Юго-Восточной Азии, будь то Южная Корея, Сингапур или Малайзия. Различие же между верхушечным капитализмом, сложившимся в 90-е годы в России, и тем, который - при всех своих недостатках - обеспечил восточноазиатским народам избавление от массовой бедности и который, в принципе, должен решать задачи позднеиндустриальной модернизации в России в ближайшие двадцать-тридцать лет, состоит в том, что первый делал основной упор на экспорт сырья, распродажу и перераспределение ранее созданного богатства и доходов в пользу узкого слоя компрадоров и коррумпированных бюрократов, на интеграцию России в мир-экономику в качестве Периферии, второй же развивал индустрию, поддерживал технологические разработки и инновации, способствовал, пусть и не в полной мере, повышению уровня жизни народа. Верхушечный (бюрократический, «номенклатурный») капитализм под государственным покровительством не исключает заботы о науке и образовании, социального патернализма по отношению к детям и престарелым, студентам и учителям. Расходы на социальные нужды в этом случае рассматриваются правящей элитой не просто как средство сохранить стабильность в обществе, но и как важное условие воспроизводства рабочей силы, конкурентоспособности экономики на мировом рынке, ибо эта элита понимает, что без развития науки, технологий и образования нельзя рассчитывать на достойное место в сегодняшнем

5 См., например, интервью В.А. Рыжкова (Независимая газета, 1999, 17 июля). О том, почему в России невозможен режим сингапурского типа, см.: Красильщиков В. Этот «страшный» сингапурский вариант//Независимая газета, 2000, 9 декабря.

6 См. подробно: Симония И. Становление бюрократического капитализма в России (1992-1998) //Свободная мысль, 2000, № 3, с.42-59; № 4, с.54-66. мире, выпускать конкурентоспособные товары и, следовательно, получать высокие доходы.

В то же время даже при относительно благополучном для России сценарии развития ситуации существует большая вероятность того, что даже «передовые», «просвещённые» бюрократы будут пытаться решать новые проблемы в соответствии со старыми подходами. Примером этого стала, в частности, деятельность даже такой незаурядной личности, как премьер-министр Малайзии Махатхир бин Мохамад. Выступая в июле 1999 г. на церемонии открытия Сайберджайи, научно-технической столицы Малайзии, построенной в соответствии с проектом мультимедийного суперкоридора, Махатхир сказал: «.наша промышленность по переработке пальмового масла. по-прежнему продолжает занимать лидирующие позиции в мире. Эта традиция глобальной конкурентоспособности продолжилась в ходе нашей индустриализации, так что сегодня мы являемся крупнейшим в мире экспортёром микрочипов. Она получит продолжение и в третьей фазе нашего развития, по мере того как мы используем возможности Информационной Эры.»7 Безусловно, переход от экспорта пальмового масла к экспорту микрочипов - огромное достижение. Но если производство микрочипов можно было освоить благодаря умелому использованию импортированных технологий, то для того чтобы создавать и экспортировать интеллектуальный продукт и технологические разработки, нужно прежде всего обладать собственным научным и творческим потенциалом. А он не создаётся декретами правительств и с помощью одного лишь заимствования чужих достижений. И как показал опыт южнокорейских чеболей и японских керецу, само по себе щедрое инвестирование сферы НИОКР не обеспечивает повышения конкурентоспособности в условиях постиндустриального мира, если работающие в этой сфере люди способны лишь имитировать зарубежные разработки или, в лучшем случае, проводить малозначительные частные улучшения.

В связи с этим возникает вопрос: позволят ли корпоративные структуры верхушечного капитализма в России, выстроенные руками «крепких хозяйственников», «возмущать спокойствие» этих структур во имя свободного

7 Speech by Prime Minister of Malaysia Daio Sen Dr. Mahathir bin Mohamad at Cyber View Lodge, 1999, July 8. Kuala Lumpur, 1999, #8. творчества? Поможет ли, например, реализация крупномасштабных проектов типа строительства московского «сити» - вполне в духе доктора Махатхира -расширению социального пространства для творческой деятельности в России, от чего в конечном счёте зависит её будущее? Способны ли «крепкие хозяйственники» осознать не просто важность образования, науки и культуры в современном мире (в принципе уже осознали!), а тот факт, что квалификация и зарплата воспитателей детских садов и учителей начальной школы имеют неоценимо большее значение в постиндустриальном мире, чем вложения в материальные элементы капитала? А ведь осознание этого факта означало бы готовность согласиться с воспитанием тех, кто рано или поздно восстанет против структур бюрократического (номенклатурного) капитализма, захочет обойтись без них, не видя никаких перспектив для своего творчества в их рамках. Достанет ли у создателей российского варианта производительного бюрократического капитализма исторической прозорливости, чтобы понять преходящий характер их детища? Ведь корпоративная система, соответствующая задачам позднеиндустриальной модернизации, может оказаться и наверняка окажется тормозом постиндустриального развития, основанного в первую очередь на накоплении человеческого капитала и свободном творчестве тех, кто нередко не желает вписываться ни в какие структуры. При этом вовсе не исключается быстрый экономический рост в стране. Однако в сочетании с препятствиями постиндустриализации, встроенными в саму систему российского бюрократического капитализма, такой рост будет означать хроническое кризисное развитие России со всеми возможными последствиями в виде социальных проблем и общественно-политической нестабильности. И всё же такая нестабильность гораздо лучше затягивающейся стагнации, которая в действительности может означать лишь полную деградацию страны и общества.