Опыт системного анализа социально-демографических процессов на Востоке тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Автореферат диссертации по теме "Опыт системного анализа социально-демографических процессов на Востоке"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

РГб ОД

р <» ________На правах рукописи

СИВЕРЦЕВА Тамара Федоровна

ОПЫТ СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ НА ВОСТОКЕ

Специальность 08.00.14 - Мировое хозяйство и международные экономические отношения

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук

Москва - 1997г.

Работа выполнена в Институте востоковедения РАН

Официальные оппоненты

- доктор экономических наук, Е.А. БРАГИНА (ИМЭМО)

- доктор экономических наук, С.Д. ВАЛЕНТЕЙ (ИЭ РАН)

- доктор экономических наук, профессор Л.А. ФРИДМАН (ИСАА)

Ведущая организация - Центр по изучению народонаселения

Экономического факультета Московского Государственного Университета им. М.В.Ломоносова

Защита состоится "25" июня__1997 г.

в 11 час. на заседании Специализированного совета Д 003.01.05 по экономическим наукам при Институте востоковедения РАН по адресу: Москва, ул. Рождественка, 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения РАН

Автореферат разослан "_____ 1997г.

Ученый секретарь Специализированного советз, кандидат экономических наук

Н.М.Хрящева

Актуальность избранной темы вытекает из необходимости комплексного, междисциплинарного изучения такого важного явления как социально-демографические процессы на Востоке.

В последние годы в структуре демографических наук наблюдается все большее перемещение научных интересов в область комплексной интеграции всех отраслей демографического знания, сосредоточение на важнейших участках и научных проблемах возможно более широкого круга методов и средств, выработанных в демографии и смежных науках. Междисциплинарный характер научного исследования, свойственный демографии, полно выявляется и в анализе факторов социально-демографических процессов, происходящих в развивающихся азиатских странах, в том числе новых государствах Средней Азии и Закавказья. Исследование механизмов влияния социально-экономических условий на демографические процессы потребовало комбинированных характеристик и необходимости привлечения для своего исследования данных многих смежных с демографией гуманитарных и естественных дисциплин. Все это обусловливает своевременность рассматриваемой темы -системный анализ факторов демографического поведения, свойства и взаимоотношения факторов, их место в широком круге социально-экономических и культурно-бытовых характеристик и процессов современного общества.

Наиболее детально комплексный анализ факторов рассматривается на примере рождаемости, поскольку в современной демографии вопросы, связанные с рождаемостью, занимают одно из центральных мест. Рождаемость - это

наиболее динамичный процесс, который при относительно! стабилизации смертности и незначительной внешней миграцга становится определяющим компонентом роста населения. Обострение проблем народонаселения в современном мире вс многом связано с динамикой рождаемости. Поэтому вполне понятен интерес, который проявляется по отношению I факторам, определяющим уровень рождаемости или по крайней мере влияющим на его формирование. Исследование социально-экономических и культурно-бытовых факторов является одной из наиболее актуальных проблем современной демографической науки.

Изучение локального воздействия каждого из факторов и комплексного влияния всевозможных комбинаций этих факторов на структуру демографических процессов в целом имеет большое значение для прогнозирования роста населения. Многие экономические и социально-политические задачи невозможно ставить и удовлетворительно решать без достаточно точного учета существующего и перспективного уровня рождаемости. В связи со значительным влиянием динамики рождаемости на важные экономические показатели необходимо не только прогнозировать, но и регулировать рождаемость. В этой связи особую роль приобретают исследования, детально анализирующие динамику этого процесса под воздействием широкого спектра социально-экономических и культурно - бытовых факторов.

Многочисленные исследования динамики роста населения, отечественные и зарубежные, неизменно фиксируют поливалентность связей, в которых находятся уровень

рождаемости и остальные характеристики современного общества. Многообразие и богатство связей показателя уровня рождаемости практически со всеми процессами социально-экономической жизни общества приводит к сложности и разнообразию теоретического анализа факторов, на него влияющих. Неоднократно отмечаемый в работе всплеск рождаемости у наиболее образованных, урбанизированных слоев населения вместе с сознательной реставрацией ценностей многодетности и традиционных норм поведения иллюстрирует идею С. Хантингтона о влиянии модернизации на восточное общество." На ранних стадиях перемен модернизации помогает вестернизация. На более поздних - модернизация двояким образом способствует девестернизации и возрождению местной культуры. На уровне общества модернизация увеличивает его экономическую, военную и политическую мощь и укрепляет доверие людей к собственной культуре. На личностном уровне модернизация рождает ощущение отчуждения и аномию, поскольку разрушаются традиционные связи и общественные взаимоотношения. Возникает кризис идентичности, ответ на который дает религия."1

Актуальным и значимым представляется анализ жизненного пути женщины с точки зрения его многомерности. Категория жизненного пути позволяет проследить эволюцию свободы и самостоятельности в женском самосознании, что очевидно влияет на социально-демографические изменения. Развитие этих понятий особенно важно для анализа участия женщины в

1 Huntington,S. The Clash of civilizations and remaking the world order // Simon & Schuster, New York, 1996,-P. 168.

политике, в частности производных понятий самоуправления, самоопределения. По-видимому, содержание этих понятий такж< изменяется по этапам жизненного цикла. Изменяющееся самосознание женщин естественным образом порождав': лидерское самосознание, так как в отличие от традиционного самосознания, женщина начинает сознавать себя каь индивидуальность, отделяя свое "я" от "мы". Особенно важны* для лидерского самосознания представляется то, чтс идентичность локальная, связывающая женщину с конкретные селом, местностью, общиной, переходит в идентичность общенациональную, а в более уникальных случаях, как е случае с И. Ганди, в идентичность глобальную.

Жизненный цикл восточной женщины получает в работе расширительное толкование, так как можно говорить не только о групповой или личной идентичности женщины Востока, но и о культурной и цивилизационной идентичности. В частности, обращение к шпенглеровской идее судьбы и случайности позволяет нам соотнести судьбу отдельного человека с судьбой культуры, которая, по Шпенглеру2, неминуемо переходит в цивилизацию, и жизненный цикл человека уподоблен жизненному циклу культуры.

Особое место в диссертации занимают материалы конкретных многолетних обследований социально-

демографических процессов в Дагестане, Абхазии и Киргизии, обследований, проведенных при помощи анкетирования и применения широко распространенных за рубежом и, к сожалению, забытых у нас методов устной истории, биографии

2 Бреп^ег О. РесНпе о(ЧЬе \Vest, Ые\у Уогк, 1926-28,1- Р.84.

и автобиографии. Весь полевой материал, достаточно разный по содержанию, можно было бы объединить темой "Поиск национальной идентичности".

Каким же образом связаны модели социально-демографических процессов и конкретное обследование национальной идентичности? В диссертационном исследовании моделирование в социально-демографических обследованиях рассматривается как своего рода язык, который позволяет анализировать в том числе индивидуальные явления. Здесь следует провести аналогию с естественными языками: естественные языки состоят из обобщенных утверждений , общих слов и общих логических конструкций, но именно эти конструкции позволяют описать сугубо индивидуальные и неповторимые явления. Все зависит от того, каким образом этот язык превращать в повествование. А предлагаемая в диссертации модель является повествовательной моделью, которая сильна тем, что рассматривает индивидуальную неповторимую траекторию процесса.

Социально-демографические процессы на Востоке с большой очевидностью демонстрируют настоятельную необходимость детальной разработки теоретических моделей. Развернутая теоретическая модель может способствовать сбору статистической информации, облегчает выбор объектов обследования, делает более определенным и направленным отбор связей демографических процессов. Построение рабочей аналитической модели, предваряющей конкретный анализ и одновременно завершающий его, чрезвычайно настоятельно в исследовании любого многомерного явления.

Методологические основы диссертации.

Рассмотрение диссертантом своего исследования ка междисциплинарного заставило его отказаться от решени поставленных проблем с помощью традиционных методов одно: из общественных наук и осуществить комплексный социально экономический, статистический, социо-культурный

социологический, социально-политический системный анализ учитывающий как экономические условия, так и социально психологические, культурологические факторы, воздействующи! на демографические процессы на Востоке.

Конкретные полевые исследования, предложенные ] диссертации, опираются на количественные методы анкетирование, массированная статистика) и н;

качественные. Устные истории, анализ этнотекстов, мифологю рассматриваются диссертантом как важные источники, определяющие исследование и его методологию. Собирав информацию через интенсивное интервьюирование и короткие разговоры, автор попытался понять не только "что", но V "как" население говорит о повседневной жизни. Вариантъ этих представлений, полуправда, заключенная в них, мифологизация различных событий составляют богатый материал коллективных ценностей, коллективной памяти. Например, не основе устной истории диссертант рассматривает сезоннук миграцию, чрезвычайно важную для кавказских людей из-за малоземелья, приходя к казалось бы парадоксальному выводу, что отходничество выступает здесь как организующий фактор (в плане самосознания, идентичности), в то время как обычнс подчеркивается прежде всего его разрушительный эффект.

выполненных в рамках "жизненного пути". Эта традиция была заложена работами Э.Эриксона, В.Ариеса, в отечественной литературе - работами И. С. Кона, К.П.Калиновской. Э.Эриксон сегодня - один из самых влиятельных западных теоретиков в области исследования личной идентичности, однако, он остается за пределами внимания отечественных специалистов, особенно в плане использования предложенных им методических средств. За рубежом разработанные Эриксоном методы психоистории широко применялись в проектах по культурной антропологии и у этнографов. Его скрытое влияние можно встретить особенно в работах по проблемам молодежи, национальных движений и национального характера. Некоторые его термины, такие как " кризис идентичности", "психический мораторий", "базисное доверие", уже вошли не только в английский, но и в русский язык.

В процессе своей творческой деятельности Эриксон, работая с самыми различными культурами, построил схему формирования личной идентичности, которая создает чувство устойчивости и является основой для формирования самосознания. В своей концепции он жестко привязывает процессы формирования самосознания к возрастным этапам жизненного цикла, показывая что такого рода привязка меняется в зависимости от культурных традиций.

Следующий блок литературы и источников связан с конкретными полевыми исследованиями, проведенными и проанализированными автором . Характеризуя литературу по теме, следует разделить ее на несколько частей.

Этнографическая и антропологическая литература, традиционно изучавшая повседневную жизнь (как правило в терминах материальной культуры). Поскольку конкретные обследования касаются в основном кавказской тематики, то следовало бы привести наиболее значительные работы, выходящие за рамки исследования быта, отечественных кавказоведов С.Арутюнова, М.Агларова, Я.Чеснова, Г.Сергеевой, Ф.Шахсаидова и др. (речь идет о современных авторах!.

- Литература по проблемам идентичности, написанная как правило, зарубежными авторами и не очень широко распространенная в России. Среди последних работ следует указать работы Дж. Дижкина "Национальная идентичность и геополитическое видение..." Ныэ Йорк., 1996, Мелвина Нейла "Русские за Россией: политика национальной идентичности" Лондон, 1995.,Б.Левиса "Ислам и Запад"Нью Йорк., 1993, "Национальная идентичность как источник знания и морали" Вашингтон, 1994, "Национализм, этничность и идентичность: межнациональные и сравнительные перспективы" .,Нью Бринсвик,1994.

Социально-экономическая и политологическая литература последних лет по переходному периоду в России, особенно в мусульманских регионах. Здесь из российских авторов более всего использованы работы В.Белокреницкого, Л.Дробижевой, И.Звягельской, Р.Ланды, А.Малашенко, Г.Милославского, В.Наумкина, Е^Рашковского, В.Тишкова.

В последнее десятилетие большой научный интерес вызывает исследование большой семьи. Оживление научного

Цели и задачи исследования.

Основная задача исследования заключается в детальном анализе взаимодействия факторов демографических процессов.

Целью работы является построение логической модели, отражающей особенности комплексного влияния факторов на процесс рождаемости и обратного влияния уровня рождаемости на динамику этих факторов. Построение целостной теории взаимодействия факторов предполагает развернутую классификацию этих факторов, что также явилось целью этой работы. В современной демографической науке проблема классификации факторов рождаемости является одной из наиболее сложных и малоизученных.

В наши дни востоковедная наука испытывает необходимость в полевых исследованиях, которые не только иллюстрируют какую-либо концепцию, но также открывают " неизвестный Восток", находящийся рядом с наш. Отсюда вторая цель - детальное описание демографического поведения населения, структуры хозяйств, путей распределения власти, поземельных отношений, повседневной религиозности в восточных регионах бывшего Союза. Анализ этих явлений позволяет осмыслить, рационализировать многие конфликты, увидеть их внутреннюю динамику и попытаться построить предварительные прогнозы.

Источники информации.

Направленность исследования обусловила выбор круга источников и литературы, положенных в его основу.

Комплексность рассмотрения демографических процессов, идеи системного подхода были заложены прежде всего той

научной школой, которую прошел диссертант. Неоценимую роль в вопросе становления исследования оказали работы и личный контакт с такими учеными - демографами как А.И. Антонов, В.А. Борисов, А.Я. Боярский, Д.И. Валентей, А.Г. Волков,

A.Г. Вишневский, Я.Н.Гузеватый, Л.Е. Дарский, А.Я.Кваша,

B.И.Козлов, Б.Ц. Урланис.

В построении логической модели взаимосвязи факторов прежде всего использовались работы И.В.Блауберга,

М.Месаревича, Дж. Смита, Я. Тахакары, Дж.Форрестера, Э.Г. Юдина и последние работы Римского клуба, в том числе монографии А.Кинга, П.Молла, П.Неураса,

И.Пестеля, В.Шнейдера. Сюда же можно отнести работы по структурной лингвистике.

Комплексный социо-экономический подход к проблемам взаимодействия факторов дал автору возможность черпать информацию, помогающую знакомству с объектом его исследования, в широком массиве востоковедной литературы. Среди них работы В.А.Исаева, А.П.Колонтаева,

Г.К.Широкова,В. А.Яшкина и многих других. Особый интерес вызвали работы, специально посвященные исследованию восточного села как в сравнительном , так и в описательном плане, среди авторов, исследующих или исследовавших эту проблему можно назвать В.Г.Растянникова, Л.А.Фридмана, М.Шриниваса.

Специфика исследуемой темы потребовала от автора одновременно с постановкой теоретических проблем построения модели взаимодействия факторов, влияющих на демографическое поведение, обращения к материалам конкретных обследований,

интереса к большой семье вызвано, быть может, общественными мотивами, подобно тому как это было прежде с изучением малой нуклеарной семьи. Когда последняя стала все яснее обнаруживать признаки слабости и неустойчивости, научная мысль обратилась к той форме семьи, которая прежде казалась оплотом общественной прочности и долговечности.

Наиболее интересными достижениями последних лет в исследовании большой семьи представляются новые подходы к типологизации этого вида семей, типологизации по структуре и по функциям. В англо-американской социологии, например, наиболее распространено деление расширенных семей на два подтипа по характеру связей: с горизонтальными и с вертикальными связями, что соответствует братским и отцовским семьям в структуре большой семьи.

Интересны работы венского профессора М. Миттерауера, который сделал большой шаг вперед в изучении типологии семейных форм. Опираясь на многочисленные новейшие исследования по социальной истории, автор рассматривает распределение форм большой семьи во времени и в пространстве. Особое внимание уделяет Миттерауер той разновидности большой семьи (имеющей особо важное значение для развивающихся стран), которая включает в себя понятие "стариковской доли", то есть своеобразной пенсии, выплачиваемой старику-отцу его сыном.

Более детально хотелось бы остановиться на работах по устной и жизненной истории, по методам биографии и интервью с приведением названий наиболее важных работ, выпущенных за рубежом, поскольку эти работы, к сожалению, не всегда

доступны отечественным исследователям. В США и Европе выходит огромное количество книг-автобиографий. Этот процесс начался в XIX веке с публикаций автобиографий политических лидеров и других известных личностей, затем он развивался и широко использовался в научном феминизме, антропологии, медицине, социологии и др. Многие ученые стали собирать биографии, в том числе "простых людей". Во многих странах архивы биографий и автобиографий велики и обычно связаны с таким понятием как "культурное наследие". Ученые-экономисты, интересующиеся фактами, также многое могут получить, работая с биографиями, размышляя над текстуальными стратегиями и повествовательными образами. Социологи могли бы многое понять, учась работать с текстом, в частности, изучая комплекс и динамику отношений между текстом и социальной жизнью. Литература, используемая диссертантом по этим вопросам, включает книги: L.L.Langness, Gelia Frank. Lives. An Anthropological Approach to Biography. Calif.,1981.

L.C. Watson, M-B Watson-Franke. Interpreting Life Histories. N.J. 1985.

R. Grele. Envelopes of Sounds. The Art of Oral History. NY.,1991.

D.A. Ritchie. Doing Oral History. NY.,1984.

E. Erikson. Life History and the Historucal Moment. NY.,1975.

S. Freud. Dora: An Analysis of a Case of Histeria (1905). vol.4 of Collected Papers.,NY, 1963.

Women and Gender in Islam. Historical Roots of a Modern Debate.Yale Univ.Press.,1992.

M. Rynkevich and J. Spradley. Ethics and Anthropology: Dilemmas in Fieldwork. NY.,1976. M. Mead. National Character. NY.,1953.

Наконец, в особую группу источников входят сами биографии, материалы опросов (анкета состоит из 111 вопросов), полученные диссертантом в результате многолетних (1979-1996гг) полевых обследований. В качестве источников используются также материалы ЗАГСов, похозяйственные книги, данные бирж труда, сельских больниц, архивные материалы, личные документы.

Вместе с тем для возможно полного освещения темы вводятся статистические данные из различных международных справочных изданий или конкретных демографических

исследований, другие статистические и переписные материалы, призванные придать данной работе дополнительную фактологическую доказательность и аргументированность. В диссертации широко использованы материалы международных конференций по вопросам народонаселения.

Научная новизна и практическое значение диссертации. Научная новизна данной диссертации в самой постановке проблем и задач исследования. Работа является первым комплексным исследованием самого широкого спектра факторов демографического поведения, включая мало изученные и малоформализованные факторы религии и традиций.

Основным отличием предлагаемой работы от аналогичных исследований, касающихся социально-демографических проблем

, является преимущественная ориентация ее на моделирование совместного влияния многих факторов, а не влияния каждого фактора в отдельности. В систематическом виде автором изложены позиции, существующие в демографической литературе по проблемам влияния отдельных факторов на рождаемость, наиболее динамичный и важный показатель демографического развития населения восточных стран.

В работе впервые зафиксирован и проанализирован значительный круг типологически важных разновидностей взаимодействия многих факторов. Автору удалось преодолеть научно-методические сложности по процессу включения многочисленных факторов, формирующих демографические процессы в странах Востока в общую систему демографических знаний и востоковедения.

Как новаторский можно оценить подход автора к изучению распространенного в ряде областей стран Европы и Америки и широко распространенного в странах и регионах Азии и Африки института большой семьи, жизненного пути женщины в такой семье. Эта тема не нова для этнографических исследований, отличительной же стороной диссертационной работы является во-первых, постановка изучения семейной жизни народов, живущих в условиях большой семьи, на почву конкретных фактов, во-вторых, связывание воедино данных социально-экономических, сравнительно-этнографических и

социологических исследований и проведение типологии различных стран по результатам взаимодействия многих факторов.

Научная ценность второго стержня предлагаемой диссертационной работы- анализа конкретного полевого материала, первичных данных, полученных на Кавказе и в Средней Азии, трудно переоценить, особенно в плане развития отечественного востоковедения. Диссертант впервые ввел в научный оборот теоретические работы по методам устной истории, биографии, показал важность изучения Уникального и особенного наряду с общим и типичным.

Материалы по методам полевых исследований на Востоке легли в основу авторских спецкурсов "Семья и женщина на Востоке" и "Методы устной и жизненной истории в социологических исследованиях", прочитанных на

социологическом факультете МГУ в 1992, 1993, 1995гг. Кроме этого, результаты полевых наблюдений в форме аналитических записок и справок неоднократно посылались в Совет Федерации, в Комитет по делам национальностей, администрацию Президента, некоторые из них получили высокую оценку и были отмечены в специальных письмах в Институт.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, приложения, заключения и списка использованных источников и литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновывается актуальность, практическая и научная значимость темы, определяется объект исследования. Дается характеристика историографии проблемы, отмечается специфика различных видов публикаций, затрагивающих, либо пересекающихся с темой настоящего исследования. Ставятся основные вопросы, подлежащие

рассмотрению в диссертации, определяются цели и задачи исследования.

В I главе диссертации рассмотрены методы устной и жизненной истории в современных обследованиях социально-демографических процессов на Востоке. Особое внимание уделено жизненному пути восточной женщины с точки зрения системного подхода.

Последние два десятилетия развитие этно-культурологических и социально-экономических исследований ознаменовано существенными сдвигами. Изменяется парадигма исследовательской практики, устанавливаются новые стандарты исследовательской точности, получают новый смысл такие традиционные для науки понятия, как наблюдение, гипотеза, эксперимент.

Государственные структуры во всем мире потеряли значительную часть своей власти в вопросах контроля социальной и экономической жизни внутри своих границ. Транснациональная эксплуатация усилилась. В связи с этим люди во всем мире повернулись лицом к пониманию своей этнической и культурной идентичности как средству для мобилизации самих себя в борьбе за социальные и политико-экономические интересы. «Увеличивающийся потенциал культуры как идеологического компонента для образования новых форм этнического национализма и политики идентичности сопровождается ослаблением или даже коллапсом колониальных империй и многонациональных государств.»3

5 Turner Т. Antropology and multiculturalism // Multiculturalism: A Critical reader / David Theo Goldberg (ed.) .- Oxford: Blackwell, 1994 .- P.65.

Культура стала идеологическим средством для новых форм политики идентичности. А это значит, что автобиография или биография, написанная или рассказанная, становится чрезвычайно важной. Увеличивающийся интерес к биографиям связан и с увеличивающимся народным использованием биографий для создания ясных, определенных идентичностей через биографическую практику и с поворотом изучения общества с фокуса на жизнь к фокусу на конструирование самого себя.

Какие социальные группы изучать, как изучать их, какого рода исследовательские вопросы задавать, как описывать полученные результаты, - вот далеко не полный перечень вопросов, актуальных для современной социальной демографии, на которые автор предполагает дать ответ, опираясь на результаты проведенного исследования.

Написание автобиографии или рассказа о своей жизни -это своего рода рефлексия, которая в основном собирает и конструирует жизнь, «вытягивая» различные эпизоды в одно повествование, один рассказ. Подобные рассказы, акценты, расставленные в них, часто диаметрально противоположны в разных культурах.

Каждая жизненная история представляет научный интерес с нескольких точек зрения.

Во-первых, каждая история - это субъективный отчет о взаимоотношениях отдельного исторического индивида и социального мира, в котором он живет.

Во-вторых, жизненная история обычно содержит в себе историческую информацию о людях и событиях.

В-третьих, информация как правило изобилует социально-культурными концептами и категориями.

Далее, степень «дезинформации» сама по себе несет информацию о ценностях и идеалах той или иной группы.

Наконец, жизненные истории - это часть глобального культурного наследия.

Этно-демографическая полевая работа представляет собой многократное повторение четырех основных действий: наблюдения, спрашивания, слушания и записывания. На первый взгляд, перечисленные этапы представляются достаточно простыми, на практике же это - чрезвычайно сложное и сопряженное с множеством возможностей и ошибок действие. Данные, полученные этим путем, могут варьироваться от чрезвычайно простого описания повседневной жизни до сложного анализа философских идей и экзотических религий.

Чем же вызвано в современной международной науке и, в частности, в практике полевых исследований внимание к индивидуальному описанию, ориентированному на скрупулезное фиксирование деталей повседневной жизни, описанию, по возможности лишенному оценочных замечаний? Чем вызван переход от одной парадигмы полевых исследований к другой?

По нашему мнению, существует несколько причин, вызвавших указанный переход.

Переход к исследованию сложных этно-демографических объектов, которые именно благодаря сложности оказываются неповторимыми и требуют многомерного, комплексного анализа описания, избегающего отнесения к простым типологическим схемам.

Возвращение к историческому взгляду, предполагающему, что реально значимые в истории события, ситуации, объекты неповторимы, сложны и требуют индивидуализированного подхода.

Осознание идеологической нагруженности многих социо-экономических конструкций и категорий. Стремление очистить язык наблюдения от влияния научной и политической идеологии, которая проникает в типологические схемы. И как следствие переход к простому описанию в духе «путевых дневников», возрождающему забытые в отечественной этнологии традиции «свидетельства путешественника».

Влияние на парадигму полевых исследований школы «Анналов» с ее подчеркнутым вниманием к структурам повседневности, к обыденному языку и радикальный отказ этой школы от идеологизированных социально-исторических типологий. Пафос обыденной жизни, которая осуществляется «здесь и сейчас», характерный для методологии «Анналов», оказал решающее влияние на смену парадигм в социокультурных полевых исследованиях.

Существенно изменялся за последнее десятилетие методический инструментарий полевых исследований. Имеется в виду техника записи сообщений информантов в полевых условиях, не искажающая материал, и компьютерные формы записи и обработки материала. Поэтому те материалы, которые ранее не входили в аналитическое пространство исследователя: - живая речь, интонация собеседования теперь сохраняются в фонотеках полевых исследований и могут сравниваться между собой на протяжении длительных временных

промежутков, создавая дополнительный эмоциональный фон технически зафиксированной информации.

Особенно необходимо подчеркнуть влияние на методологию полевых исследований, подходов, связанных с научно-исследовательской программой «Устная история». В последнее десятилетие программа «Устная история» из специальной вспомогательной исторической дисциплины, обслуживающей нужды прикладной этнологии и фольклористики, превратилась в метанаучную парадигму социокультурных и экономических исследований.

Методы устной истории в центр исследовательской задачи речь, а не язык, структуры повседневности, а не обобщенные идеологические схемы.

Они же позволяют впервые и с максимально возможной полнотой прикоснуться к архетипам культуры через речь, зафиксированную в структурах повседневности.

Последние два столетия, когда сформировалось новейшее гуманитарное знание, источником для исследования был письменный текст. Считалось, что дописьменные и бесписьменные культуры остались в далеком прошлом. Причем предполагалось, что с бесписьменными и дописьменными культурами возможен контакт только через письменные источники, т.е. были реконструкции «устных» культур, но через письменный текст.

Устная история изменила методологическую перспективу. В последние десятилетия стало ясно, что устная культура существует параллельно письменной, существенным образом влияет на письменную и, что особенно важно, отличается по

своей структуре от письменной, т.е. из письменной культуры реконструируется с большими издержками, и необходимо непосредственное исследование устной культуры, минуя письменную.

Устный текст культуры - это необработанная (нормативно, литературно-стилистически) речь

повседневности, обычаи и ритуалы повседневности, часто отличающиеся от нормативной религиозности и нормативных традиций.

Устный текст культуры - это биография, автобиография, история рода, рассказываемая членами семьи из поколения в поколение и существующая именно как устное повествование, а не как записанное.

Назовем только некоторые детали устной культуры, отличающие ее от письменной:

а) ассоциативность,

б) нелинейность,

в) аграмматичность (не подчиняется грамматическим нормативам).

Г) локальность: принадлежность относительно небольшому замкнутому сообществу.

Переход к новой парадигме полевых исследований, где центральное место занимает комплексное описание сложных индивидуальных объектов, заставляет обратиться к практике и результатам новейших подходов в области науковедения и организации науки. В наших полевых исследованиях мы вынуждены значительное время уделять выбору

индивидуализированного объекта, подбору информантов,

сохранению с ним хороших долговременных отношений и формированию сети экспертов (как на местном уровне, так и на уровне международных научных центров).

Все это заставляет нас пересматривать тот пласт организационной работы полевых исследований, который рассматривался как вспомогательный для программ массовых статистических обследований.

Модель жизненного пути - один из способов преодоления трудностей, встречающихся при попытке описать, в частности, внутренний мир восточной женщины, ее сознание, родовую мифологию, стереотипы, способ восприятия, которые часто оказывают решающее влияние в том числе и на социально-экономическое и социально-политическое положение женщины.

Одна из проблем, которая стоит перед исследователем, стремящимся проанализировать положение женщины на Востоке в рамках понятия «жизненный путь», является необходимость сложить из мозаичных, часто противоречащих друг другу источников, относительно связную модель и целостную картину. Действительно, положение женщины на Востоке включает в себя женщину в быту, женщину в политике, женщину на работе, женщину в семье, женщину в городе, женщину в селе и т.д. По нашему мнению, практически единственным способом создать целостную модель положения женщины является категория жизненного пути, которая дает дифференциацию различных типов положения женщины, таких как, в первую очередь, различные этапы жизненного пути. И в этом смысле представляется методически необходимым

дополнить категорию жизненного пути системным анализом факторов, влияющих на жизненный путь женщины.

Современная женщина Востока при подходе к ней с точки зрения жизненного пути ощущает свои социальные, политические, религиозные, семейные роли как производные от той позиции, которую ей предписывает возрастная категория, рассматриваемая как отдельный этап жизненного пути.

Жизненный путь женщины характеризуется многомерностью. Последнее требует построения модели развития самосознания. Эта же категория позволяет проследить генетическую последовательность формирования основных условий и структурных элементов концептов самосознания. Категория жизненного пути позволяет определить, какие схемы самой себя возникают у женщины данной культуры на той или иной стадии ее жизненного цикла.

Все эти обстоятельства в совокупности, а также специфика нашего материала заставили нас обратиться к традиции, ставшей уже классической в зарубежной

социологии, продолжительное время исследующей социальные процессы в терминах жизненного пути. Эта традиция была заложена основополагающими работами Э.Эриксона. Схема жизненного пути, предложенная этим исследователем, не касается специально женщин, однако, учитывая, что она неоднократно применялась в конкретных социологических исследованиях, мы вслед за указанной традицией, а также учитывая специфику нашего материала, построили модифицированную для наших нужд схему Эриксона.

Исходя из ряда социологических и антропологических работ, жизненный путь женщины, включенной в семью, в современных странах довольно грубо можно разделить на две категории: путь женщины в традиционной и современной культурах.

Хотя в работах, которые нами использованы, ставятся преимущественно описательные задачи, соотнесение ряда детально выполненных описаний позволяет построить модель двух типов жизненных циклов женщины. Эти два типа могут условно рассматриваться как две полярные точки во множестве возможных моделей жизненного цикла и, следовательно, можно говорить об эволюции от одного типа к другому. То есть на основании двух описательных типологий можно пытаться строить типологию аналитическую, отражающую в какой-то степени динамику развития вариантов и их соотнесенность друг с другом. Разумеется, следует иметь в виду, что описательные типологические модели и тем более аналитическая типология представляют собой идеальную конструкцию, которая не может претендовать на универсальный охват и объяснение всего фактического материала. Тем не менее такого рода идеальные конструкции могут иметь определенное значение для формирования прогностических моделей, анализирующих динамику, социальную структуру восточного общества, в целом.

Итак, интервал между первым и последним рождением женщины в традиционном обществе примерно 22 года; женщина живет лишь два года после того, как последний ребенок покидает дом. В современной модели рождение

распространяется лишь на 6 лет, и женщина живет около 30 лет после ухода из дома ее последнего ребенка. Далее, в традиционном обществе средняя детородного возраста - 32,5 лет, поэтому 29% женщин потеряют своих матерей ко времени своих первых родов и 47% потеряют либо отца, либо мать. При продолжительности жизни в 60 лет только 60% женщин будут бабушками.

Уже беглый взгляд на жизненный цикл традиционного общества показывает, что семья является центральным элементом жизненного пути женщины.

Особенности производства и потребления, структуры общественных связей и власти, распространение новых идей, кристаллизация и борьба политических сил, современные успехи и срывы в сфере технологии, науки и образования, -все это невозможно представить себе без уяснения той специфической роли, которую играет в этих процессах сложный и исторически подвижный институт семьи.

Этот институт не единообразен. В различных социально-экономических, цивилизационно-культурных контекстах, в условиях выбора различных технологических приоритетов этот институт, сам меняясь вместе с окружающей жизнью, стимулирует (или сдерживает) ее перемены.

За ним стоят и тысячелетия неосознанной или полуосознанной социально-исторической памяти людей и живая динамика текущего дня. Этот таинственный, все еще малоизученный институт, в котором коренятся многие особенности клановых, сословных, этнических и классовых структур, во многом определяет собой и прошлые, и

настоящие, и будущие судьбы не только стран Востока, но и нашей страны.

Движение от большой семьи к нуклеарной в развивающихся регионах - налицо. Но только вот нынешняя восточная нуклеарная семья - особая. Не атомизированная, не самодовлеющая, но связанная множеством эффективных родственных, земляческих, клановых, патронажных и прочих уз с иными семьями.

Другим важным выводом из анализа двух моделей жизненного цикла женщины является значимость процесса рождаемости в жизненных циклах.

На детальном исследовании рождаемости, ее взаимосвязанности и взаимообусловленности практически со всеми сторонами общественной жизни мы остановимся в последующих главах.

Во второй главе проводится сравнительный анализ современных концепций, оценивающих влияние социально-экономических и культурно-бытовых факторов на рождаемость.

Тема комплексного анализа факторов рождаемости весьма обширна и может объединить результаты ряда крупных исследований.

Существенной особенностью данной работы является анализ комплексного влияния социально-экономических факторов на рождаемость. В главе рассмотрен ряд проблем, возникающих в связи с выбором и оценкой влияния наиболее существенных для демографических процессов социально-экономических факторов, таких, как доход, характер труда и

занятость, урбанизация, как степень приобщения к городскому образу жизни, образование, как

характеристика социально-экономического и культурного уровня.

Для такого сложного процесса, как изменение рождаемости, одни и те же социально-экономические показатели в разных условиях оказывают существенно разное результирующее воздействие на уровень рождаемости, что показывает необходимость комплексного учета влияния одновременно ряда социально-экономических показателей.

Равнодействующая сложной структуры социально-экономических факторов рождаемости отражается в динамике' ее процессов. Управление с использованием одного, быть может, и весьма сильного фактора, неэффективно в силу сложности внутренних взаимодействий. Результаты воздействия этого фактора в значительной степени определяются уровнем и спецификой остальных. Например, повышение такого социально-экономического фактора, как доход для разных сочетаний показателей занятости, урбанизации, образования, в разных традициях может вызвать как снижение, так и повышение уровня рождаемости, поэтому в различных исследованиях отмечается прямая, обратная и сложная зависимость этого фактора и рождаемости. Так, для разных социальных групп населения рост заработной платы вызывает изменение уровня рождаемости - от роста этого уровня до его снижения. Таким образом, можно говорить только о локальных связях дохода и рождаемости, специфических для каждой конкретной социальной группы, для определенного числа детей. Причем общая

функциональная связь уровня рождаемости и дохода распределяется на ряд достаточно автономных зависимостей, связанных с весьма конкретными социально-экономическими условиями, отличными в разных группах стран.

Характер занятий, особенности социально-психологичеких установок, связанных с трудовой деятельностью, также оказывают специфическое влияние в комплексе с остальными социально-экономическими факторами. Воздействие социального положения на уровень рождаемости затрагивает глубинные пласты современного общества и связано не только с социально-экономическими аспектами рассматриваемой

проблемы. Гак, женская занятость, десегрегация условия труда и заработной платы являются мощными, но пока малоисследованными факторами, влияющими на демографические процессы рождаемости в современном мире.

Из статистики известна дифференциация числа детей у неработающих и работающих женщин, в различных социальных группах, у занятых в сельском хозяйстве и в промышленности. Комплексный анализ группы социально-экономических факторов рождаемости позволяет объяснить некоторое расхождение в оценке влияния занятости на рождаемость. Характер труда и занятость, являясь одним из факторов, формирующих социальную структуру общества, находится в сильной связи с остальными показателями, воздействующими на уровень рождаемости. Так, влияние дохода на рождаемость связано с характером занятости, например, заработная плата в значительной степени определяется родом занятий. Очевидно и обратное влияние дохода на характер труда (например,

побуждения и мотивы, связанные с профессиональной мобильностью). Род занятий и характер труда все больше связываются в современном обществе с образованием, особенно специальным, и, в свою очередь, испытывают на себе влияние структуры образования. Поэтому о влиянии характера труда и занятости на рождаемость можно говорить, имея в виду прежде всего опосредованность его остальными социально-экономическими факторами.

Комплексный анализ факторов рождаемости также представляется важным и для изучения влияния урбанизации на рождаемость.

Известно, что в городской местности уровень рождаемости ниже, чем в сельской. Однако комплексный анализ факторов рождаемости показывает, что в условиях современной сверхурбанизации возможны сложные явления, когда высокий уровень рождаемости сохраняется именно в районах с наиболее интенсивно протекающими процессами урбанизации. Подобные явления характерны, например, для ряда развивающихся стран с наиболее выраженными контрастами урбанизированных массивов и полупатриархальной деревни. Подобные сложности изучения влияния урбанизации на рождаемость связаны, прежде всего с тем, что отнесение населения к сельскому или городскому в капиталистических странах нередко носит, скорее, административно-юридический, а не социально-экономический характер. Подобная неоднозначность понятий города и деревни переносится и в исследования динамики уровня рождаемости, оперирующие этими категориями. Далее, при исследовании влияния урбанизации на рождаемость

необходим некий синтетический показатель, отражающи комплекс факторов, влияющих на рождаемость в городской ил сельской местности. Более гибким для анализа влияни урбанизации на уровень рождаемости в капиталистически странах является, по мнению автора, представление об образ жизни. Предпочтительное оперирование этим понятием все чащ встречается в работах современных авторов. Образ жизн] характеризует не только экономическую сторону жизни, н< также и непроизводственную деятельность, основные черт! быта, культуры, политической жизни, нравов, являяс! многомерной характеристикой процессов урбанизации.

Анализ взаимодействия социально-экономических факторог рождаемости позволяет исследовать особую роль образования I комплексе социально-экономических факторов.

Массовое образование серьезно изменяет сознание людеР относительно своего положения в обществе и способствует выработке взглядов на репродуктивное поведение, скорректированное профессиональными и общекультурными установками общества в целом, что, как правило, ведет к снижению рождаемости. Однако на определенных ступенях образовательного цикла происходит сознательная реставрация некоторых стереотипов поведения, свойственных более ранним формам социальной организации общества. В частности, рост национального самосознания получает усиленное развитие именно в наиболее образованных слоях населения развивающихся стран, причем, высокая рождаемость оценивается как один из наиболее важных факторов укрепления нации.

Повышение образования связано обычно с социальной мобильностью, изменением профессионального статуса, и, как следствие, с уровнем дохода. Поэтому культурные показатели изменения образовательного уровня тесно переплетаются с экономическими, и уже результат этих обоюдных изменений оказывает окончательное воздействие на уровень рождаемости.

Исследователи, отражающие влияние какого-либо одного социально-экономического фактора на рождаемость, обычно не учитывают весь комплекс опосредующих факторов, связывающих этот социально-экономический фактор и рождаемость в силу сложности этого учета для конкретного обследования. Однако, комплексный анализ факторов рождаемости должен охватывать по возможности более широкий круг факторов, чтобы вместе с результатами локальных исследований отдельных социально-экономических факторов дать общую картину динамики рождаемости. Только в этом случае подобное широкое социально-демографическое полотно может претендовать на серьезную объективную оценку.

В диссертации исследуется влияние социально-экономических факторов на социально-демографический фактор брачности, непосредственно воздействующий на уровень рождаемости. Пример взаимодействия брачности с социально-экономическими факторами и рождаемостью позволяет сделать вывод об необходимости включения социально-демографических факторов в общий комплекс факторов рождаемости.

Результаты воздействия какого-либо одного социально-экономического фактора на детородность в значительной степени определяются уровнем остальных факторов. Конкретные

временные характеристики демографических процессе! рождаемости (например, длительность периода повышения, периода стабилизации и периода снижения уровня рождаемости, смена одних этапов другими) также определяют^ преимущественно структурой социально-экономических фактороЕ рождаемости. Таким образом, исследование динамики уровня рождаемости в зависимости от ряда социально-экономических факторов позволяет использовать результаты комплексного анализа факторов рождаемости в прогнозировании и управлении.

В главе также определяется состав культурно-бытовых факторов, особенности их влияния на рождаемость, рассматривается роль культурных традиций в формировании демографических процессов.

Культурные традиции, социально-психологические особенности людей играют важную роль в формировании уровня рождаемости. Поэтому обычно в той или иной степени они затрагиваются всеми исследователями рождаемости в связи с изучением конкретного фактора, влияние которого анализируется автором. Количество детей в семье, нормы брачности, нормы внутрисемейной жизни непосредственно связаны с социально-психологическими установками.

Влияние культурно-бытовых факторов на рождаемость является значительно менее исследованной областью в сравнении, скажем, анализом влияния социально-экономических факторов. Это обусловлено как сложностью сбора и оценки статистических материалов, их скудостью, так и недостаточной разработанностью классификаций культурно-

бытовых факторов рождаемости. Анализ факторов этой группы часто дается в социологических исследованиях, однако рассмотрение динамики рождаемости не является целью данных работ. Поэтому заключение о влиянии этих факторов на рождаемость можно получить главным образом косвенным путем по результатам исследования семьи и быта. Проблему классификации культурно-бытовых факторов рождаемости можно разрешить в известной степени, используя практику демографических исследований, так как для каждого конкретного исследования эмпирически вырабатывается та или иная рабочая классификация. В данном исследовании в качестве рабочей гипотезы применяется эмпирическая классификация и прослеживаются ее связи с системой факторов социально-экономических. Выделяются культурно-бытовые элнменты, связанные с формами семьи и семейно-брачных отношений: формы семьи, формы брака, положение женщины в семье, а также - традиции многодетности.

Комплексный анализ культурно-бытовых факторов рождаемости предполагает обусловленность последних как системой социально-экономических факторов рождаемости, так и собственным их сложным взаимодействием. Так, при исследовании влияния форм семьи (большой и малой семьи) на репродуктивное поведение необходимо учитывать, что распространение большой и малой семьи тесно связано с основными социально-экономическими факторами. Районы развивающихся стран с населением, занятым преимущественно в сельскохозяйственном производстве, характеризуются формами семьи, тяготеющими к традиционной большой семье. Это

обусловлено прежде всего экономическими причинами, в частности, скрытым аграрным перенаселением, формирующим соответствующие этим причинам традиции. Процессы урбанизации, повышение занятости женщин в производстве и сопровождающий этот процесс рост экономической независимости женщин постепенно разрушают институт большой семьи, лишают его экономической базы. Однако, он может сохраняться некоторое время в изменившихся социально-экономических условиях в виде пережитков, социально-психологических установок. Соответствующие традиции в репродуктивных установках также сохраняются, что и обуславливает их специальное изучение. Необходимость комплексного подхода к семейной организации обусловливается и тем, что связь ее с рождаемостью неоднозначна. Аналогична ситуация и с формами брака (полигамия, моногамия). Распространение полигамии связывается преимущественно с экономически слаборазвитыми районами, что, в свою очередь, соответствует приниженному (экономическому и социальному) положению женщин в семье.

Культурно-бытовые факторы рождаемости характеризуются сложным внутренним взаимодействием. Например, такая важная социальная характеристика традиционных экономических укладов, как положение женщин в семье, связанная с общим неравноправием женщин в социально-экономической и политической жизни общества, чаще всего непосредственно влияет как на формы семьи и формы брака, так и на возраст вступления в брак и традиции многодетности. Кроме того, такие культурно-бытовые параметры, как формы брака,

традиции брачности, традиции многодетности, во многом связаны с установками религий.

Значительное внимание в диссертации уделяется исследованию дифференциации уровня рождаемости у различных в конфессиональном отношении групп населения. Комплексный анализ культурно-бытовых факторов наряду с исследованием традиций многодетности предполагает рассмотрение и социально-психологических особенностей традиций

малодетности, распространенных в той или иной степени в большинстве развитых капиталистических стран.

Проведенный анализ культурно-бытовых традиций, их влияния на уровень рождаемости показывает, что не только динамика уровня рождаемости, но и сами культурно-бытовые факторы носят весьма сложный характер. Например, традиция многодетности обусловливается комплексом таких социально-экономических причин, как уровень дохода, занятость, уровень урбанизации. Это обстоятельство является примером того, как одна и та же культурно-бытовая традиция в разных социально-экономических условиях оказывает различное результирующее влияние на уровень рождаемости (например, при миграции из сельских районов в районы с высоким уровнем урбанизации).

Следует отметить также, что в связи с комплексным характером факторов рождаемости, сходные социально-экономические причины в разных культурных ареалах могут вызвать противоположные воздействия на характер рождаемости. Например, полупатриархальные хозяйственные уклады, сохраняющиеся в определенных сельских районах

развивающихся стран, связаны с традиционно низким возрастом вступления в брак, традициями многодетности., обусловленными экономической необходимостью ведения хозяйства. Однако, этот же мотив (экономического порядка) в развитых странах может иметь совершенно противоположные результаты. Повышение возраста вступления в брак, снижение рождаемости в развитых капиталистических странах в социально-экономическом плане часто связано со стремлением молодежи приобрести материальную независимость, достигнуть определенного уровня обеспеченности.

Однако не только социально-экономические факторы обусловливают комплексный характер влияния культурных традиций на рождаемость. Культурно-бытовые факторы, как было показано, находятся между собой в сложном взаимодействии, создавая значительную динамическую изменчивость и вариабельность конкретных уровней рождаемости. В этой связи важным этапом исследований влияния социально-экономических и культурно-бытовых факторов на уровень рождаемости является выделение существенных параметров, при изменении которых меняется характер зависимости уровня рождаемости от конкретных факторов

Это позволит ввести в комплексный анализ еще большее число показателей, влияющих на рождаемость. Каждый из этих параметров может служить исходной точкой для серии локальных исследований влияния отдельных факторов. Подобная система параметров представляется совершенно необходимой

для адекватного моделирования динамики уровня рождаемости и эффективного прогнозирования демографических процессов.

В третьей главе анализируются методологические особенности зависимости демографических процессов рождаемости от соотношения социально-экономических и культурно-бытовых факторов, исследуется динамика воздействия этих факторов, рассматриваются особенности моделирования рождаемости.

Системное представление рождаемости как многосложного процесса предполагает комплекс взаимосвязанных элементов, каждый из которых находится в определенных отношениях с остальными элементами системы. Совокупность этих элементов, их свойства и отношения, взаимодействуя специфическим образом, образуют систему факторов рождаемости. Характерной особенностью системы факторов рождаемости является преимущественная зависимость уровня рождаемости (основной характеристики этой системы) от структурных соотношений факторов, входящих в систему, а не от величины каждого фактора в отдельности. Этим обстоятельством, собственно, и вызвано применение комплексного анализа, так как подобный подход наиболее эффективен в исследованиях, где доминируют структурные соотношения, а влияние отдельных элементов носит вторичный характер.

Система факторов рождаемости представляется в виде элементов, образующих специфическую структуру. Такими элементами являются: доход, форма хозяйственной деятельности или вид занятия, образование, урбанизация, традиции, культура, религия.

Особое внимание в главе уделяется устойчивости системы. Степень устойчивости рассматриваемой системы определяется структурой взаимодействия факторов. Особое внимание уделяется динамике системы факторов в целом при формировании устойчивого уровня рождаемости. Сложная структура системы факторов рождаемости обеспечивает несколько устойчивых положений, между которыми возможны переходы, сопровождающиеся характерными демографическими процессами (выражающиеся, в частности, в колебаниях уровня рождаемости). Полученная логическая структура системы факторов рождаемости позволяет фиксировать их взаимодействие, прогнозируя ее уровень. Логическая схема системы факторов, рассмотренная в главе, дает материал, на основании которого возможно построение более широкого круга таких систем, содержит информацию, необходимую для анализа различных демографических ситуаций.

Многочисленность возможных конкретных реализаций систем факторов рождаемости и соответствующая техническая сложность их анализа устраняются нахождением типичных видов матриц системы, каждая из которых характеризуется некоторой типичной чертой. Построенная в работе логическая модель является попыткой комплексного моделирования процессов рождаемости. Поэтому изложение носит постановочный характер.

Применение комплексного анализа в проблемах, связанных с исследованием динамики уровня рождаемости и его взаимодействия с социальными и культурно-бытовыми факторами, представляется перспективным. Системное

редставление факторов, выделение структурных схем влияния оциально-экономических и культурно-бытовых факторов на ровень рождаемости, рассмотренное в третьей главе, :озволяют разрешить, на наш взгляд, некоторые проблемы [сследования влияния отдельных социально-экономических и :ультурно-бытовых факторов на рождаемость, отмеченные во ¡торой главе. Прежде всего это касается зависимости влияния сдельных социально-экономических и культурно-бытовых факторов от уровня остальных показателей, формирующих вровень рождаемости. Эта зависимость повышает число зозможных типов влияния различных факторов, что может учитываться введением многомерной типологии. Если, -¡апример, построить для значительной группы стран показатели уровня рождаемости и соотнести их с соответствующими значениями социально-экономических показателей, то полученная группировка является, с одной стороны, более адекватной реальной демографической ситуации, сравнительно с группировкой по одному показателю, а, с другой стороны, значительно более трудоемкой и требующей комплексного представления факторов, их синтеза.

Рассмотренная в третьей главе логическая схема взаимодействия уровня рождаемости с социально-экономическими и культурно-бытовыми факторами дает возможность фиксировать значительный круг типологически важных влияний (здесь рассмотрен один из возможных типов демографических структур, включающий культурно-бытовые факторы).

В процессе группировочного анализа исходных матриц моделирующих возможные разновидности систем рождаемости было выделено несколько устойчивых групп демографически систем.

В каждой группе построены совокупности типичны систем.

В дальнейшей работе предполагается тщательный анали всех предложенных систем, их взаимозависимость и влияние н группы в целом, анализ перемещения систем из одной группы другую.

Однако, на данном этапе развития исследовательско программы мы остановились на анализе типичных для каждо: группы систем рождаемости. Это должно привести к выделени устойчивых признаков влияния выбранной системы факторов н. процессы рождаемости.

Уже на основании проведенного анализа можн! утверждать, что большинство изменений в каждом и: показателей системы рождаемости не может рассматривало самостоятельно. Даже относительно простые ситуации требуюг видеть каждый показатель демографической системь рождаемости как функцию остальных, невозможность

изолировать возникающие в системе изменения. В это* обнаруживается основное свойство демографической системь рождаемости - структурность.

В частности, можно говорить о демографически> системах, как системах категорий. В каждой системе категории приобретают особую семантику и поэтому дают основу для особых исследовательских программ. Каждая и;

рассматриваемых демографических систем формирует свой круг идеальных объектов, с которыми работает исследователь, формируя теоретические модели демографических процессов.

Важное значение для исследования проблем стабилизации систем рождаемости имеет последовательность, в которой факторы передают внутри системы изменения в уровне рождаемости. Дело в том, что в разных состояниях демографической системы возможны различные разрешенные или запрещенные переходы между отдельными факторами системы. Например, для одних изменений переход изменений от фактора урбанизации к фактору социального положения возможен непосредственно; для других изменений этот переход невозможен, но если между блоком «урбанизация» и «социальное положение» находится блок «образование», то этот переход опять оказывается возможным.

В рассматриваемой системе указанная ситуация моделируется несколькими путями, по которым

распространяется влияние изменения уровня рождаемости. Множественность путей распространения изменений в демографической системе рождаемости позволяет строить сценарии понимания сложных многомерных процессов, которые возникают при переходе из одного состояния в другое и, следовательно, при смене запрещенных или разрешенных переходов между отдельными элементами системы.

Для рассматриваемой системы блоком, который позволяет переходы между отдельными элементами, является блок «образование». Всякая демографическая система рождаемости обладает внутренней целостностью. Но для того, чтобы эту

целостность понять и осознать, необходима определенна структура категориального аппарата и определенная стратеги понимания. Понимание, связанное с исследование: распространения изменений в системе, является одним и способов представления указанной целостности. Однако, дл каждой системы можно выделить особый элемент «фокусирующий» эту целостность. Для рассматриваемой систем таким элементом является образование. Действительно, образование, ориентированное на стандарты международно! науки, является способом (и условием) повышения социальное статуса, способом включиться в глобальную систему коммуникаций и обрести качество жизни, соответствующее индивидуальной системе ценностей, которая связываете! социально активным сознанием с урбанизированным стиле!, существования. Поэтому тема образования оказываете* центральной для любых попыток обрести целостный обра; рассматриваемой системы рождаемости.

Следует рассмотреть также и концептуализирующие возможности предложенных моделей демографических систем рождаемости. Как уже было показано в предшествующих разделах, динамика этих систем чрезвычайно сложна. Особенно когда обсуждается проблема перемещения системы с одного уровня стабильности на другой. В эти моменты возможно изменение самого типа демографической системы, изменение основных параметров и, что наиболее важно, - изменение структуры внутренних связей.

Ситуация осложняется тем, что изменения, происходящие при динамическом моделировании, достаточно скоротечны.

Поэтому, для того, чтобы провести серию экспериментов в предлагаемых моделях, необходимо сформировать для каждой демографической системы и для каждого стабильного уровня рождаемости целостный многомерный образ демографической ситуации. Предложенные в работе структурные модели позволяют формировать такие обобщенные образы демографической ситуации.

Далее, не всегда обобщенный образ может сформироваться. Одной из причин неудач, возникающих при анализе многомерных структур, является ошибочный выбор стратегии формирования образа демографической ситуации. Например, ошибки в осознании последовательности действия факторов и способов их представления и осмысления. Так, для осмысления фактора «образование», как было показано нами, необходимо различать образование, ориентированное на локальную традиционную систему ценностей - обучение традиционным стандартам мышления и поведения - и образование, ориентированное на международную науку с ее универсальными ценностями личной активности и социальной мобильности.

Аналогично необходимо видеть дробную структуру значений и других факторов демографической системы. Это позволяет построить более гибкую систему категорий, которые должны описывать демографическую ситуацию в целом. В последние годы в социально-экономических и социально-политических исследованиях значительное место уделяется построению категориального аппарата. Это в значительной степени связано с тем, что социологические и

политологические категории носят контекстный характер, определяемый конкретной ситуацией. Все соображения, связанные с контекстным, текучим характером социологически; категорий, в полной мере применимы и к демографически», процессам. Поэтому рассмотренные модели имеют прежде всегс методологическое значение, как программа построение категориального аппарата для исследования взаимодействия демографических и социально-политических процессов.

Особое место в диссертации занимают приложения. Этс результат многолетней работы в конкретных полевых условиях восточного села, в своем роде уникальная авторская попытка оценить и проанализировать трансформацию идентичности в новых социально-экономических условиях, используя основные принципы теоретической модели взаимосвязи факторов.

Первый материал был собран во время экспедиций в Абхазию в 1979-1989гг., посвященных исследованию феномена долгожительства на Кавказе. Обследованы села Джгерда, Члоу, Дурипш, важная особенность которых заключается в том, что всем им были свойственны высокие показатели долгожительства, намного превышавшие не только среднерайонные уровни, но и среднеабхазский. Понятие долгожительства в абхазской культуре является неотъемлемой частью абхазского культурного космоса. Поэтому структура представлений, связанных с темой долгожительства, неизбежно заставила автора изменить европейский эколого-социально-медицинский •подход и попытаться представить тему долгожительства изнутри абхазской культуры.

В пространство традиционной абхазской культуры входят не только образы и понятия, но и способы объяснения окружающих явлений, способы аргументации, способы построения своей собственной истории (как правило священной), пантеон своих божеств и способы обращения к этим божествам, особенности умозаключений и особые способы зонирования пространства на священное и профанное. Автору удалось проследить связь долгожительства в Абхазии с живым и значимым здесь культом предков. Отмеченное обстоятельство и связь живого культа предков с темой долгожительства имеет важное методологическое значение не только для абхазской культуры, но и для изучения традиционных культур в целом.

Долгожительство в культуре абхазов связано прежде всего с особой жизненной силой. Долгая жизнь является для всего окружения зримым и очевидным подтверждением того, что человек обладает особой жизненной силой, позволяющей ему так долго жить, что человек владеет какими-то секретами, помогающими добывать жизненную силу. Отсюда - столь характерное для абхазской культуры стремление, чтобы в доме, где живет большая семья, постоянно жил хотя бы один старик. В абхазской традиции видно чрезвычайно ясное переживание близости, присутствия отошедших родственников и предков.

Подводя итог исследованию долгожительства в Абхазии следует подчеркнуть, что в работе дается объяснение этого феномена прежде всего через ментальность и культуру абхазов.

Второй материал связан с полевым обследованием автора в 1992 и 1993 г.г. северной Киргизии (Иссык-Кульский район) и работой в Бишкеке. Киргизия (особенно северная ее часть) как и в целом Центральная Азия - традиционное место встречи многих религий и религиозных культур: ислама, христианства, буддизма, даосизма, ранних форм религиозности и современных нетрадиционных культов. В силу традиционной полирелигиозности значительная часть населения здесь либо вполне спокойно относится к вопросам своей религиозной принадлежности, т.е. не связывает себя с определенной религиозной группой, либо связывает себя с тем, что принято называть бытовыми верованиями. Часть населения вообще безрелигиозна, ибо традиционно почитает прежде всего родовые, клановые связи. Почитание родовых предков может связываться с определенной религией, а может и не связываться. Именно почитание героической истории своего рода, отложившееся в эпосе "Манас" позволяет говорить об особом типе религиозной культуры, где темы, внесенные традиционными религиями - исламом, христианством, носят вторичный характер по отношению к родовому эпическому культу.

Каковы же особенности и проблемы существования религиозных меньшинств в ситуации полирелигиозности и формирования особой религиозно культурной идентичности?

Автор пытается ответить на этот вопрос исходя из внутренней перспективы самих членов групп, которые можно отнести к религиозным меньшинствам.

район). В предложенном к защите материале присутствуют также результаты интервью с духовными и светскими лидерами в Махачкале.

Структура массовых представлений о национальных (этнических) интересах в Дагестане (как впрочем и на Северном Кавказе в целом) носит достаточно сложный многомерный характер. Она может быть объяснена несколькими факторами:

компактным проживанием небольших по численности этнолингвистических групп населения на сравнительно небольшой территории;

- реальным этническим и языковым плюрализмом;

многолетней включенностью в большое имперское политическое пространство;

- непрерывавшейся живой включенностью в исламский мир, исламскую культуру, исламское геополитическое пространство;

территориально близким присутствием иных этно-конфессиональных групп: православного казачества (вызывающего у местного населения серьезное беспокойство) , православной Грузии.

Автор в своем исследовании демонстрирует, как глубинные и малоконтролируемые процессы, которые происходят сейчас на Северном Кавказе в связи с социально-экономическими и социально-политическими причинами, ведут к переходу этого региона от российской зоны влияния к зоне влияния Ислама.

Почему рассмотренный тип полевых исследований позволяет говорить о возможности стратегических

геополитических прогнозов? Почему задача долгосрочног геополитического прогнозирования заставляет поел длительных предварительных исследований обратиться именно детальному полевому анализу сельской глубинки на уровн отдельного горного села? Почему структура и динамик локальной сельской идентичности позволяет аналитику делат далеко идущие геополитические прогнозы?

Дело в том, что условием успешного геополитическог прогноза является "опытное" соприкосновение с историке культурными инвариантами, которые являются основой длиннк исторических циклов. Аналитик получает возможность изучит реальные циклы исторического и экономического развита только в пространствах, которые в минимальной степеь подвергаются внешней репрессивной деформации. Изучена подвергаются наиболее устойчивые параметры политическс культуры.

В предлагаемом исследовании таким параметром оказалас исламская идентичность, т.е. осознание своей принадлежност миру ислама, которое смогло сохраниться в услови; репрессивного режима и сейчас восстанавливается не только культурной и образовательной, но и политической полноте.

Как показывает наше исследование, локальная сельск; идентичность оказалась ' наиболее устойчивым параметро!* сохранившим чувство принадлежности миру исламскс политической культуры. Подобно тому, как физическая novo) диагностируется и прогнозируется в отдаленных изолированных, но чрезвычайно значимых точках Арктики Антарктики, геополитическая "погода" диагностируется

Конечно, свободное интервью, беседа, участие в некоторых собраниях не может исчерпывающе ответить на поставленный вопрос. К тому же и сами религиозные группы, с которыми довелось вместе работать, достаточно уникальны. Поэтому их ответ тоже уникален. Исследование и ориентируется на то, что можно назвать «личными свидетельствами». В своих беседах мы пытались по возможности не нарушить тот строй умозрения, который представлен нашими собеседниками.

Результаты исследования касаются двух чрезвычайно разных религиозных культур, что в какой то степени фиксирует две полярные точки в рассматриваемом религиозном пространстве.

Первое направление связано со встречами и беседами с активистами движения «Свидетели Иеговы», которые проводили Конгресс в Бишкеке и любезно согласились обсудить общие вопросы, допустили к участию в трехдневном Конгрессе. Движение, церковь «Свидетели Иеговы» - организация с ясно очерченной доктриной, иерархической структурой и жестким фиксированным членством.

Вторая группа, второе направление религиозной жизни связано с эзотерической, оккультной практикой целительства и магии, которые адаптируют местные ранние формы религиозности во вполне современные нетрадиционные формы религиозной практики. Здесь в центре находится целитель, учитель, которым пользуется личным авторитетом населения, преимущественно сельского. Это тип религиозной практики, характерный для сельской местности, где сохраняются

структуры соседства, все друг. друга знают и не: необходимости в жесткой организации, для того, чтобь участвовать в совместных религиозных службах.

Если вторая группа религиозных меньшинств носи1: локальный, преимущественно сельский характер и основана н; местной доисламской, дохристианской, доиндуистской - т.е. на раннерелигиозной традиции местного культа, то перва; группа («Свидетели Иеговы») - это городское население, i формы культовой организации активно отчуждены от местны; религиозных форм богопочитания. Бог «Свидетелей Иеговы» -это принципиально далекий Бог и центр организации находите) далеко: «в Америке, в Бруклине».

Рассмотренные группы, разумеется, не исчерпывают всегс множества существующих в данном районе сообщестЕ религиозных меньшинств. Но полевые исследования отдельных, столь отстоящих друг от друга групп позволяют представит! два противоположных полюса пространства религиозно! культуры, которое созвучно и ситуации, и тому, что принятс называть «естественной религиозностью», которая звучи: практически в каждом человеке. Автор пытался выделит! некоторые формы религиозности, которые дают ответ на вызова современной эпохи.

Наконец, третий блок приложений связан с обследованиями, проводимыми автором в Дагестане в 19911996гг. Здесь диссертант обследовал около 500 человек пс анкете, состоящей из 111 вопросов, касающихся повседневно! жизни сельского населения. Анкетирование проводилось в дву) селах: Хуштада (Цумадинский район) и Рутул (Рутульскш

прогнозируется в полевых исследованиях отдаленных и изолированных зон геополитического пространства, где внутренние инварианты истории выходят на поверхность жизни и сами открываются исследователю.

В заключении диссертации подводятся основные итоги проделанной работы, делаются основные выводы и даются некоторые рекомендации. В то же время Автор, завершая исследование, считает необходимым особо подчеркнуть, что многие из поднятых проблем носят предварительный дискуссионный характер.

Апробация основных положений работы была проведена в ряде публикаций, а также в докладах и выступлениях на:

1. XIV Международный Тихоокеанский конгресс. Хабаровск,

1979.

2. Историко-социологический анализ рождаемости в развивающихся странах // Материалы III Всесоюз. семинара по историч. демографии.- М., 198 0.

3. Социально-демографическая политика в развивающихся странах соцориентации // Материалы Междунар. конф. по демогр. политике в соц. о-ве.

4. Комплексный анализ демографических факторов в развивающихся странах // Сб. тез. II Шк. Молодого востоковеда.- И., 1982

5. Всесоюзный семинар по исторической демографии. Москва,

1980, 1985.

6. Международная конференция по демографической политике. Киев, 1983.

7. Школа молодого востоковеда. Ростов, 1981; Тбилиси, 1982.

8. Всесоюзная конференция по культуре и цивилизациям на Востоке. Душанбе, 1988.

9. Международная конференция «Женщина в меняющемся мире». Дания, 1991.

10. Международная конференция по европейской мысли и европейской идее. Дания,1992; Австрия, 1994.

11. II Независимый форум женщин (Координатор и эксперт секции «Женщина и духовность»). Дубна, 1992.

12. Международная конференция по проблемам семьи и женщин. Москва, АОН, 1992.

13. Международная конференция «Гендерные исследования: к 2000 году». Греция, 1993.

14. Конференция «Женщина и развитие». США, 1993.

15. IX Конгресс по устной истории. США, 1994.

16. Атлантическая славянская конференция. АЛАБЗ. США, 1995.

17. Совместная конференция Ассошиэйтед пресс и Гарримановского института «За Москвой: Россия и периферия». США, 1995.

18. V Ежегодный симпозиум антропологов по исследованию Советского Союза. США, 1995.

19. Всемирный конгресс горских народов. Нальчик, 1993; Москва, 1995.(Руководитель секции по этносам на Кавказе).

20. V Всемирный Конгресс по центральным и восточноевропейским исследованиям. Польша, 1995.

21. Международная конференция «Ислам, безопасность и общество на Кавказе и в Средней Азии». С.-Петербург, 1996.

22. I Съезд Ассоциации по изучению национальностей «Переустройство национальных идентичностей». США, 1996.

23. VII Международная конференция по культурам Кавказа. США, 1997.

Кроме того, в США были прочитаны две публичные лекции:

«Пост-советская Россия: смена идентичности»

Университет Южной Дакоты, 1995 и «Социально-экономические условия жизни и выборы президента в Дагестане» Гарримановский институт, Нью Йорк, 1996.

В общей сложности по теме диссертации опубликовано свыше 60-ти работ объемом около 68 п.л., среди них: монографии:

1. Семья в развивающихся странах Востока. М.,1985

2. Дагестан: село Хуштада. (Автор вступительной статьи и отв. ред.).- М., 1995.

3. Страны Востока: модель рождаемости.- М., 1997.

Статьи, главы и разделы в коллективных и периодических изданиях:

1. Религия и динамика рождаемости // Изучение народонаселения СССР и зарубежных стран: Сб.ст.- М., 1975.

2. Этнодемографические процессы и религия // Некоторые проблемы этногенеза и этнической истории народов мира: Сб. ст.- М.,1976.

3. Рецензия на книгу Васильевой Э.К. Семья и ее функции.-М., 1975 // Советская этнография .- 1976,- №4.

4. Системное моделирование факторов рождаемости в задачах размещения производительных сил // Материалы науч. конф.

молодых специалистов по методол. пробл. регион, экономики. ДСП.

5. О социально-психологических факторах рождаемости е развивающихся странах // Население развивающихся стран: Сб. ст.- М., 1976.

6. Социально-демографический анализ семьи (на примере Японии) // Материалы XIV ТНК.- М., 1979.

7. Женские организации и социальный прогресс // Партии и революционный процесс в развивающихся странах: Сб. ст,-М., 1983.

8. Методические проблемы дифференциации развивающихся стран по уровню рождаемости // Типология и дифференциация развивающихся стран: Сб. ст.- М., 1985.

9. Новые подходы к положению женщин на Востоке // Историография стран Востока.- М., 1988.

10. Проблемы женской эмансипации на Востоке // Народы Востока: современность и перспективы: Сб. ст.- Иркутск, 1988 .

11. Модернизация и ее влияние на семью на Востоке // Взаимодействие и взаимовлияние цивилизаций и культур на Востоке: Сб. ст.- М., 1988.

12. Этноконфессиональные аспекты демографических проблем в Африке // Этноконфессиональные процессы в современном мире.- Баку, 1989.

13. Системный анализ факторов рождаемости // Управление демографическими процессами: Сб. ст.- М., 1989.

14. Жизненный путь восточной женщины // Тендерные аспекты общественной жизни: Сб. ст.- М.: АОН, 1991.

15. Программа «Портрет восточного села» // Азия и Африка сегодня,- 1993,- № 4.

16. Пожилой человек - гордость общества // Азия и Африка сегодня.- 1993,- № 6.

17. Положение женщины Евразии // Евразийство как полиэтническая система.- М., 1993.

18. Экологическая этика Ислама // Окружающая среда и социально-экономические процессы в исламском мире.- М., 1994 .

19. Старики Абхазии // Новый русский: Газета.- Нью Йорк, 1995,- № 1.

20. Культурная трансформация и поиск национальной идентичности в Дагестане // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах / Ред.: М.Олкотт, В.Тишков, А.Малашенко.- М., 1997.

21. Family in traditional society // Women in a changing Europe.- Denmark. Univ. of Aalborg, 1991.

22. Dialogue between confessions : a case of Abkhazia // Building a Europe without frontiers the role of women.-Athens: KEGME, 1991.

23. Cultural aspect of longevity // European idea and European integration.- Denmark. Univ. of Aalborg, 1992.

24. Gender studies in Caucasus: Assessment and prospects of gender studies // Gender studies towards the year 2000,-Athens: KEGME : UNESCO, 1993.

25. Social transformation in Muslim regions of EXSU // East Europe: Between Western Europe and East Asia.- Denmark. Univ. of Aalborg, 1994.

26. Cultural anthropology of longevity: A Case of Abkhazia // State religion and society/ ed. By V.Naumkin.- Readinc : Ithaca press, 1993. (Coauthor)/

27. Cultural transformation and change of identity ir Daghestan // Religion, state and society .- Oxford, 1966.- Vol.24, № 2.

28. The North Caucasus: National identity // The Annual of the Society for study of Caucasia / ed. By H.Aronson.-Chicago : Univ. press, 1997.

29. Women in Abkhazia // Environment, every day life and health.- Kopenhagen : WHO, 1992.

30. The Role of the family in everyday life of Muslim woman in Russia // Gender, science and technology.- Eindhoven, 1992.- Vol. 2.

По теме диссертации опубликован также ряд тезисов для международных, всесоюзных и межинститутских научных и научно-практических мероприятий общим объемом 1,5 - 2,0 п.л.

Находятся в производстве следующие материалы по теме исследования:

1. Киргизия: Новые религии // Восток.- 1998.-Предположительно № 1.

2. Культурологический аспект абхазского долгожительства (в соавторстве) // Восток.- 1998.- Предположительно № 2.