Теория и применение монетаризма в современной России и других странах тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Автореферат диссертации по теме "Теория и применение монетаризма в современной России и других странах"

На правах рукописи

Радушинский Дмитрий Александрович

ТЕОРИЯ И ПРИМЕНЕНИЕ МОНЕТАРИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ И ДРУГИХ СТРАНАХ (ПОЛИТИКА МИРОВОГО ЛИБЕРАЛИЗМА)

Специальность 08.00.01 - Экономическая теория (история экономических учений)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук

Санкт-Петербург 2003

Диссертация выполнена в Санкт-Петербургском государственном университете экономики и финансов.

Научный руководитель - доктор экономических наук, профессор Круглое Вячеслав Вениаминович

Официальные оппоненты: доктор экономических наук, профессор Лукашевич Ирина Владимировна, доктор экономических наук, профессор Миэринь Лариса Александровна

Ведущая организация - Санкт-Петербургский Государственный

Педагогический Университет им. Герцена

Защита состоится «_»_2003 г. в_часов на заседании диссертационного совета Д 212.237.04 при Санкт-Петербургском государственном университете экономики и финансов по адресу: 191023, Санкт-Петербург, ул. Садовая, 21, ауд._.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов.

Автореферат разослан «_» февраля 2003 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

Селищев А. С.

з

к ¿¿4

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В современном состоянии экономика как наука выполняет две основных функции: практическую - по управлению хозяйством страны и более мелких экономических субъектов и нормативную -утверждение тех принципов, на которых должно основываться это управление, его характера, масштабов. Вторая функция, воспринявшая на себя в ходе интенсивного технического развития цивилизации на протяжении последних трех веков определенные религиозные и идеологические черты, наиболее деликатна и в реальных условиях является полем столкновения интересов глобальных экономических и властных элит.

По отношению к монетаризму, имеющему ярко выраженную идеологическую окраску экономического либерализма, подход с отделением практических рекомендаций от их политического содержания с этой точки зрения единственно адекватен.

Масштабность применения (успешного и неуспешного) монетаристскну рецептов, обширная зона влияния либеральных идей, декларируемая универсальность либерально-монетаристского подхода являются причинами, по которым необходимо, исходя из различных вариантов, перспектив, постоянно анализировать опыт такого применения, а также основы его методологии. Радикальный экономический либерализм в форме именно монетаристских рецептов является одним из коренных лейтмотивов реформ в переходной экономике Россич. Анализ методов и форм его применения представляет наибольший интерес с точки зрения возможных сценариев социально-экономического развития России.

Степень разработанности темы. Термин «монетаризм» был введен в 1968 г. американским экономистом Карлом Бруннером, чтобы обозначить пол-ход, выделяющий денежную массу в качестве ключевого фактора, определяющего экономическую конъюнктуру. Монетаризм ассоциируется прежде всего с именем нобелевского лауреата Милтона Фридмана. Большой вклад в развитие этой концепции внесли также А. Шварц, Ф. Найт, К. Бруннер, А. Мелцер, Д. Лейдер, Р. Селден, Ф. Кейган и др. В России научная концепция монетаризма исследовалась и популяризировалась такими авторами как В.М. Усоскин, М.К. Бункина, И.В. Филаточев, A.B. Цимайло, А. Лившиц, С.И. Лушин и др.

В развитие - переходящее в противостояние - сценариев ортодоксальной монетарной стабилизации в Латинской Америке рядом ученых (Б. Перейра, У. Накано, Ф. Лопес, Э. Баха и др.) для применения в экономической политике государственного регулирования в 80-е гг. был предложен альтернативный ге-теродоксный («структуралистский») подход. Данной методологии в работе частично придерживался Всемирный Банк (как заявляется Дж. Стиглицем), в отличие от МВФ, принципиально следующего ортодоксальным монетарным сценариям. Кроме Дж. Стиглица, тема монетаризма затрагивается в работах таких известных в России иностранных авторов, как Дж^-Сирое, П. Д, Сакс, А. Ослунд, Дж. Бхагвати, Я. Корнай, Г. др.

В отечественной экономической прессе тема монетаризма является, вероятно, наиболее полемической. По отношению к эффективности применения монетаризма в России в 1990-х гг. в работах современных российских экономистов высказывается три превалирующих точки зрения:

1. Монетаризму нет альтернативы; правительству необходимо усилить степень либерализации экономики и строгость следования предлагаемым международными организациями рецептам, чтобы проявились положительные результаты. Такой подход кроме, само собой, фигур, запустивших и осуществлявших либеральные программы, таких как Е. Гайдар, А. Чубайс, Е. Ясин, А. Лившиц, С. Алексашенко и др., наиболее бескомпромиссно отстаивает

A. Илларионов, директор Института экономического анализа и советник Президента по экономическим вопросам. Неортодоксальную версию радикал - либерализма с начала 90-х предлагает В. Найшуль (частный Институт национальной модели экономики). Либеральные экономические концепции, кроме того, отстаивают Институт экономики переходного периода (Е. Гайдар, Г. Мальгинов), Институт социальных исследований (И. Березин), проф.

B. May, В. Адрианов и другие. В публицистике, в политической полемике данная точка зрения на протяжении 90-х гг. популяризировалась многими деятелями СМИ (такими как О. Лацис, Е. Киселев) и политиками правого толка (прежде всего из «СПС»).

2. Представители второй точки зрения критикуют реально проводимую политику, указывая, что она не соответствует теоретической базе монетаризма с сущностной стороны, а не в плане последовательности - непоследовательности. Так, Ю. Ольсевич, Н. Шмелев, А. Хандруев и др. указывают, что проводимая в 90-х годах монетаристская политика изначально не соответствует принципиальной схеме и важнейшим предпосылкам своего применения, что «псевдомонетаристы» в рекомендациях международных финансовых организаций и в российском правительстве, утрировав положения теории, исказили многие начальные тезисы, высказанные М. Фридманом, не учли предпосылок и ограничений. Касательно практического исполнения тех или иных рецептов, принципов, программ, относимых к мерам монетарного воздействия, большое количество критических замечаний высказали О.Л. Рогова, С. Меньшиков, А. Некипелов, М. Ершов, А. Потемкин, Л. и Р. Евстигнеевы, А. Дзарасов и др. К критическому направлению можно отнести экономические воззрения Г. Явлинского, а также многочисленные статьи экономистов в журналах «Вопросы экономики», «Эксперт», «Экономист», «РЭЖ», «Общество и экономика», «МЭиМО» и других, в которых анализируются конкретные проблемы проводимой политики.

3. Третья часть российских экономистов, помимо содержательной критики, прямо противопоставляет имеющиеся у них программы проводимой политике. Они утверждают, что монетаристский подход не подходит отечественной экономике; больше ей подходят предпосылки кейнсианской или иной модели. К экономической оппозиции причисляют себя экономисты в

той или иной степени близкие к НПСР: Д. Львов, С. Глазьев, Д. Лукин, О. Богомолов, О. Черновец, Н. Федоренко, А. Бузгалин и др. Оригинальное видение направления экономического развития, по которому следует двигаться России, в связи с неприемлимостью монетаристского подхода, высказывалось такими авторитетами в области экономики как В.В. Леонтьев, Л.И. Абалкин, публицистом Д.В. Валовым.

В работе над диссертацией также использованы труды В.Н. Кириченко, В.Л. Иноземцева, Д.Ю. Миропольского, A.B. Лабудина, Е.В. Денисовой, В.Р. Назарова, С.П. Перегудова, Д. Боффа, 3. Романовой, Г. Клейнера, Н. Хованского, А. Дугина и других.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в анализе эффективности применения конкретных экономических программ, действий, тех или иных шагов, связываемых с комплексом понятий «монетаризм» в российских условиях и в условиях различных зарубежных экономик, причем на основе разграничения «технической» стороны предлагаемых рекомендаций от их «идеологических» основ.

Задачи исследования в соответствии с поставленной целью формулируются следующим образом:

- определить теоретические основы монетаристской концепции государственного регулирования, оценить их применимость в различных экономических системах;

- исследовать принципиальные институциональные - внутренние и внешние -экономические и социальные условия в различных странах и группах стран, где применялись монетаристские рецепты;

- связать полученные результаты с конкретными особенностями проведения реформ в либерально-монетаристском ключе, с мерами, предпринятыми правительствами различных стран;

- установить соответствие полученных результатов декларированным целям и методам их осуществления, а также глобальным предпосылкам роста и развития экономики данных стран;

- дать оценку политике «вашингтонского консенсуса», в соответствии с которой инициация либерально-монетаристских реформ рассматривается в связи с управлением процессами глобализации.

Предметом исследования являются монетаристские взгляды, монетаристские рецепты, а также взгляды критиков монетаризма.

Объектом исследования выступает сравнительное исследование экономик трех групп стран, в которых правительства: 1) использовали монетаристские рецепты самостоятельно, 2) под давлением извне, 3) ограничивали их применение.

В западных странах (в США, Великобритании, в меньшей степени в континентальной Европе и Японии), где политика монетаризма «зародилась» и была применена «естественным» образом, ее применение было связано с достижением перспективных экономических целей - с движением к новому этапу

\

развития, укреплением уже достигнутого на основе оздоровления финансовой системы. Состояние экономики - внутренняя стабильность, некритическая фаза цикла, позволяло правительствам ориентироваться в долгосрочном периоде, на перспективу.

В странах, где монетаризм был применен по рекомендациям, либо под давлением (речь идет, прежде всего о Латинской Америке, затем о странах постперестроечного региона, России) общее состояние экономики, как правило, уже было близко или находилось в фазе кризиса.

Что касается третьей группы стран, в которых общепринятые рекомендации восприняли с ограничениями, то их отличительной особенностью является то, что они смогли проводить независимую внутреннюю политику, самостоятельно определяя масштабы деятельности по монетаристским сценариям (к этой группе можно отнести страны АТР, Китай, в некоторой степени страны Западной Европы, а также ряд транзитивных экономик в Центральной Европе). Их правительства также имели возможность работать на перспективу, так как экономика имела положительный импульс.

Если в отношении стран первой и третьей группы в целом принято говорить об успехе проводимой экономической политики, то в отношении Латинской Америки, Юго-Восточной Европы, России (вторая группа) чаще говорят о провале.

Стоит отметить при этом, что лишь в первой и второй группах применение монетаристских рекомендаций приняло характер «реформ»; в последнем случае монетаризм был интегрирован в текущую политику, в том числе и в качестве общего знаменателя для делового и политического партнерства с заграницей.

При этом отличие первой и второй групп проявляется в характере реформ, обусловленным фактическим состоянием экономики и общественных институтов. Реформы по макроэкономической стабилизации (первая группа) и реформы, связанные со структурной перестройкой и институциональными изменениями в обществе и экономике (вторая группа) противоположны по фазам большого цикла (насыщение /рецессия). Кроме того, первый тип касается «полного использования» ресурсов или на языке кейнсианства - проблем ограниченного и избыточного спроса; второй тип реформ связан с «эффективным распределением ресурсов» - реформированием предложения.

Теоретическую базу исследования составили научные разработки, концепции, критические высказывания отечественных и зарубежных экономистов, а также социологические, философские, политологические исследования.

Методологической основой диссертации являются системный подход, диалектический метод, метод синтеза и анализа при обработке теоретических доводов практических примеров, а также методы сравнительного анализа, построения классификаций, историко-генетический метод.

Информационной, эмпирической базой диссертации являются примеры и опыт проведения государственной экономической политики в различных странах, данные официальной статистики.

Научная новизна настоящей работы видится в том, что монетарные рецепты рассматриваются в комплексе из следующих посылок:

1) Разграничивается опыт применения монетаризма по типологии, соответствующей трем ключевым группам стран. Полученные выводы предлагается рассматривать из данной перспективы, а не из универсальной дилеммы «положительный - отрицательный» опыт.

2) Методы, принятые в монетарном регулировании, тесно связываются с экономическим (и идеологическим) либерализмом. Сам либерализм рассматривается как средство «открыть» экономики стран мира для включения их в глобальную систему международного разделения труда.

3) Особенности экономики России рассматриваются с учетом отличия актуального менталитета населения от эталона homo economicus. Устанавливается конфликт либеральных принципов дерегулирования и принципов оптимальной организации пост-традиционных обществ.

4) Экономические преобразования «переходного» периода 1985-2000 гг. в России связываются с конкретной экономической и социальной историей страны в предшествующем перестройке периоде «застоя».

Устанавливается, что наиболее широкое видение экономических проблем (в том числе и в монетарной, и в кейнсианской перспективе) может предложить синтез имеющихся мнений на определенной основе. По нашей оценке, естественной базой для этого может стать институциональный подход (в противовес попыткам обобщения по чисто статистическим признакам или математическим схемам), тем более, что по факту именно институциональный подход - формальный или сущностный, «подсознательный» - и сближает позиции многих из экономистов.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в возможности использования основных положений и выводов диссертации: А) для дальнейшего научного анализа переходных экономических процессов, в том числе в вузах, в учреждениях РАН;

Б) в преподавании курсов: экономической теории, истории экономических учений, истории экономики; спецкурсов: по теории трансформации, по истории экономических реформ в России, по современным зарубежным экономическим теориям и политике, по финансовой политике, по актуальным проблемам финансов современной России, по актуальным вопросам государственного управления современной России и др.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационной работы обсуждались на заседании кафедры экономической истории Санкт-Петербургского Университета экономики и финансов, а также отражены в материалах научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов факультета экономической теории и политики

Санкт-Петербургского Университета экономики и финансов, состоявшейся в 2002 году.

Публикации по теме диссертации. По теме работы автором опубликовано 2 научных работы общим объемом 2,8 п. л.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

Опыт проведения либерально-монетаристских реформ в различных зарубежных странах. Конец 70-х годов ознаменован началом так называемой консервативной волны в западном обществе, затронувшей как сферу экономики, так и сферы политики, идеологии, морали, культуры. В области практической политики консервативная волна тесно связана с именами Р. Рейгана и М. Тетчер. Проводимый ими курс получил название соответственно «тетче-ризм» и «рейганомика». Наиболее принципиальными чертами этого курса была широко продекларированная ориентация на отказ от чрезмерного вмешательства государства в экономику и возвращение к принципам ЫБяег-Гаке.

Основным событием для экономики западных стран в третьей четверти 20 века стало восстановление хозяйства непосредственно после войны и дальнейшая нормализация рыночных экономических процессов. Про экономику США с 1947-го года и Европы с середины 50-х гг. можно было сказать, что они вошли обратно в русло стабильного развития, достигая фазы насыщения цикла Кондратьева, периода мощного многостороннего подъема. Данное развитие было связано как с наступлением нового технологического этапа, связанного с информационными технологиями, как с активизацией предпринимательских рыночных сил, так и с продолжавшейся «инсуляцией» национальных экономик по КеЙнсу - в том числе связанной со стимулированием военного производства. Однако, методы кейнсианства, которые в до-, военные и послевоенные годы сыграли свою роль, позже, уже в 70-х годах, когда система вошла в норму, стали восприниматься как чуждые и излишние, и в прежней трактовке действительно неэффективные для западного мира. Нефтяной кризис, хотя и породил стагфляцию, был для вновь обретшей устойчивость системы лишь локальным затруднением и стал поводом для устранения излишнего государственного вмешательства.

На первом этапе (середина 70 - начало 80-х гг.) носителями знамени либеральных реформ в экономической политике таких стран, как США и Великобритания, стали влиятельные чиновники, сформулировавшие принципы «экономики предложения». В США лейтмотивом их действий была такая реформа налоговой системы, которая сначала давала либеральные льготы производителям, а затем поднимала государственные доходы с помощью ужесточения налогового законодательства, но по отношению к уже стимулированной экономике. При

этом, кроме налогов, реальное производство (прежде всего, военное) стимулировалось с помощью субсидий, т. е. путем кредитной эмиссии. Именно в эмиссии, направляемой в производство, советники Р. Рейгана - сторонники «экономики предложения» видели и важнейшую антиинфляционную меру: «Хотя такая политика является чем-то необычным в свете исторического развития,... мы верим в то, что она создаст условия одновременно как для уменьшения инфляции, так и для экономического роста» - утверждали они на рубеже 80-х гг.

Однако, не справившись с решением проблемы бюджетного дефицита, сторонники «экономики предложения» в середине 80-х гг. вынуждены были перейти к приоритетной реализации в экономической политике принципов монетарного регулирования. Фактически только с середины 80-х гг., т. е. со второго срока президентства Р. Рейгана, и по настоящий момент в США осуществляется экономическая политика, преимущественно следующая принципам ортодоксального монетаризма.

Следует отдавать отчет, что дальнейший успех этой политики (в 1991-97 гг. потребительские цены в США выросли всего на 22,9 % - темп роста один из самых низких в мире) непосредственно связан со стимулированием производства, в том числе военного, интенсифицированного в начале 80-х гг. В то же время в идеологизированных экономических клише (теориях «для других»), преподаваемых экономическими экспертами из США в странах по всему миру (через МВФ, ВБ и др. организации), данный успех связывается только с денежной рестрикцией конца 80-х и умеренной эмиссией в 90-х гг.

Отметим также, что в Великобритании и в других государствах Западной Европы события в этот период развивались во многом по аналогичному сценарию: сначала создание дополнительных льгот производителям (и/или населению), увеличение темпов экономического роста, затем повышение налогов и финансовые ограничения, удерживающие экономику от «перегрева» в период экспансии.

По другому развивались события в Латинской Америке. В рамках своего влияния, достигнутого политическими комбинациями, созданием экономической зависимости (от кредитов, от экспорта) или даже военным присутствием (как в Никарагуа, Панаме, Эквадоре), США вынуждали правительства латиноамериканских стран проводить экономические реформы, которые устроили бы мировую метрополию.

Выделяются три фактора, которые обусловили переход латиноамериканских стран - хотя и в разной степени, разными темпами — к неолиберальной социально-экономической политике: 1) кризис прежней политики государственного регулирования экономики и неэффективность социального популизма; 2) привнесенный западными экспертами и воспринятый правительствами эффект подражания экономической политике лидирующих западных стран; иллюзия, отстаиваемая либеральной идеологией, что повышение эффективности и начало информационно - микроэлекторнной революции связано только с либерализацией экономики; 3) начало осуществления «плана Брейди» (министр фи-

нансов США в администрации Дж. Буша - старшего), который предусматривал реструктуризацию задолженности латиноамериканских стран путем погашения значительной части их внешнего долга акциями предприятий. Акционирование, которому подверглось большинство госпредприятий, должно было осуществляться наравне с приватизацией.

В первой половине 80-х годов большинство стран региона стали осуществлять ортодоксальную стабилизацию. Наиболее последовательно, в духе рекомендаций МВФ, она была реализована в Чили в 1983 г. и в Боливии в 1985 г. Опыт Чили обычно считают примером успешного проведения «шоковой терапии». Однако, в целом в экономической литературе стало общим местом называть 80-е годы тотеряннглм десятилетием» в истории Латинской Америки.

В 1990-е годы отчетливый либеральный курс, хотя и с учетом сделанных ранее ошибок, проводился и далее во всех странах континента (в том числе и на Кубе). В 1991-2000 гг. ВВП континента возрастал в среднем на 3,2 % в год. В некоторых странах (Чили, Аргентине, Мексике, Колумбии) в отдельные годы ВВП увеличивался на 7-9 %. Увеличился экспорт, повысилась конкурентоспособность товаров латиноамериканских стран. Латинская Америка заметно продвинулась в развитии финансовой сферы, информатизации и телекоммуникаций.

Тем не менее, наиболее общей чертой этого развития была модернизация старых производств и технологических укладов, так называемая догоняющая модернизация. Отраслевая структура промышленности практически не изменилась за 20 лет, а в ряде случаев и «утяжелилась», стала еще меньше соответствовать тенденциям постиндустриального развития, чем раньше. Экономический рост носил капиталоемкий характер, что не соответствовало не только постиндустриальной стадии экономического развития, но и поздне-индустриальной (фор-дистско - кейнсианской) фазе.

ВВП на душу населения континента только в 1997 г. превысил уровень 1980 г. Доля бедных по итогам 20-ти лет осталась на том же уровне: это примерно 200 млн. человек по всей Латинской Америке, имеющих ежедневный доход около 2-х долл. На том же уровне 80-х гг. или ниже остались показатели безработицы, образования, теневого сектора.

Таким образом, вследствие неолиберальных преобразований, технологическое отставание континента от экономических лидеров (Северная Америка, Западная Европа, Япония), по меньшей мере, не сократилось, а во многих отношениях усилилось. Как и раньше, Латинская Америка, за редким исключением, использует чужие новые технологии, чужие инновации - заимствованные в более развитых странах.

В отношении экономических процессов, происходящих в «зонах влияния», зонах «национальных интересов», в США, в связи с целями глобализации, централизованная политика была сформулирована одновременно с усилением консервативной волны - на рубеже 80-х гг. В рамках так называемого «вашингтонского консенсуса», МВФ, ВБ и другие организации обеспечивают d развивающихся странах и в государствах с «переходной» экономикой проведе-

ние экономической политики, основанной на принципах разгосударствления, всемерной либерализации, а также монетарного регулирования. Раньше всего эти программы и начали осуществляться в странах Латинской Америки (а также в странах Африки, некоторых государствах АТР).

При соблюдении выдвигаемых условий через международные институты -МВФ, Всемирный банк и др. - правительствам предоставляются кредиты. Как отмечается многими экспертами, далее имеет место стандартный сценарий. Условие открытой экономики меняет национальный экономический уклад. Управляемая финансовая экспансия делает необходимыми изменения национальных политической, финансовой, производственной систем. Функционирование финансовой системы и производства фактически ставится в зависимость от международных финансовых институтов. Самостоятельность в принятии политических и хозяйственных решений, по сути, строго ограничивается.

Очевидно, что в течение 1990-х годов описанные эффекты стали во многом характерны и для стран постсоветского, «постперестроечного» региона. В СССР единовременное отключение сразу многих административных барьеров, которое произошло в 1987-88 гг. с принятием законов «О кооперативах», «О предприятии», «Об аренде», «О государственном заказе» и др., фактически знаменовало переход к новой экономической политике. Это событие стало проявлением установки последнего советского правительства М. С. Горбачева, согласно которой последнее должно полностью отказаться контролировать уровень экономической свободы, который имеют предприятия. Совокупность этих мер в комплексе с результатами, к которым они привели в 1987-91 гг., с определенной точки зрения, можно считать и началом реализации принципов «вашингтонского консенсуса» в Советском Союзе.

В Восточной Европе, где действительная либерализация рыночных отношений произошла раньше (в таких странах, как Венгрия, Чехословакия, Польша - с конца 70-х, в Югославии - с 60-х гг.), ко времени распада СЭВ был накоплен больший уровень институциональной устойчивости, фактически создана «подушка» для дальнейшей либерализации.

Например, по оценке Г. Колодко, министра финансов Польши в 1994-97 гг., после некоторых ошибок в управлении, допущенных в начале 90-х, переходный процесс в его стране с 1993 года был нормализован и руководство страны смогло взять ситуацию в экономике под контроль, что в скором времени позволило Польше достигнуть самого высокого среднесрочного коэффициента роста не только среди переходных экономик, но и во всей Европе1.

Регулирование экономики по радикальным монетаристским сценариям в целом по Восточной Европе достаточно скоро было ограничено, особенно когда к власти в ряде стран в 1992- 1996 гг. вновь приходили левые правительства. Тем не менее, основные принципы монетарного регулирования, такие как:

1 Г.В. Колодко. От шока к терапии: политическая экономия постсоциалистических преобразований- М.: Эксперт.- 2000.- с. 83-85.

бюджетная экономия, разумные (пропорциональные) параметры денежной эмиссии и налогообложения, разумная политика в области обменного курса, процентной ставки и операций на открытом рынке с государственными ценными бумагами, сохранялись.

В качестве коренной основы успеха либеральных преобразований в «успешных» странах региона (Венгрии, Чехии, Польше, Словении, Эстонии, Словакии) Г. Колодко указывает на «продуманность и поэтапность преобразований рыночной структуры». Так, даже на первом этапе реформ процесс приватизации производства многими из новых собственников увязывался с необходимостью обеспечить непрерывность производственного процесса и в перспективе интенсифицировать его, а не только с оперативным интересом захвата ликвидной собственности для последующих спекуляций. В действительности, многие бывшие руководители восточно-европейских предприятий за годы «дрейфа» (конец 70-х и все 80-е) фактически стали готовы выступать и в новом качестве - долгосрочных ответственных собственников и менеджеров частного производства. При этом нередко они были способны восполнить новыми контрактами с Западной Европой и другими регионами мира утрачиваемые экономические связи с Советским Союзом и внутри блока СЭВ.

Руководство региона, которое на первом этапе реформ было во многом «политическим» (например, ультра-либеральное правительство Л. Валенсы в Польше в 1989-1993 гг.) вскоре сменялось командами, включавшими экономистов-профессионалов, в большинстве представлявших из себя людей, проводивших фактический курс на либерализацию еще в 70-80-е гг. (например, так называемое первое «левое правительство» А. Квасьневского в Польше в 1993-97 гг.). В итоге можно утверждать, что в действительности с конца 1970-х по конец 1990-х, исключая периоды «перелома» на рубеже 90-х гг., преемственность экономического курса «успешных» стран была сохранена.

Отказ от институтов, свойственных советскому строю, фактически во многом происходил при наличии им адекватной замены рыночными институтами, подготовленными долгосрочной работой многих профессионалов, с конца 70-х гг. готовившихся к «переходу».

Либерально-монетаристские реформы в России. Инфляцию 1990-х годов в России (а также на Украине, в Белоруссии и т. д.), для подавления которой были использованы жесткие монетаристские сценарии, неправомерно отождествлять с инфляцией в традиционной рыночной экономике. Ее размер в России за период 1991-2001 гг. оценивается от 10-12 до 25-30 тысяч раз. Инфляцию 1990-х гг. можно разбить на конкретные составляющие, которые будут представлять факторы, вызвавшие этот процесс. На основе изучения этих факторов можно оценить, насколько были адекватны стабилизационные меры правительства.

Очевидно, что действием только обусловленной издержками «перехода», составляющей, оцениваемой в преддверии реформ и «продвигавшими» эти реформы экспертами лишь в разы, столь масштабное увеличение цен объяснять

нельзя. В отличие от «успешных» переходных экономик Центральной Европы, обладавших при «переходе» явно большим уровнем устойчивости, за счет чего реальная цифра инфляции для них оказалась не столь далека от прогнозированной, в России действовали внутренние факторы, полностью не учтенные «переходными» прогнозами. Эти факторы в процессе трансформации в России и в других «неуспешных» странах региона возымели гораздо большую силу, чем «чистые» издержки перехода, которые, так или иначе, можно было прогнозировать и предвидеть. В итоге Россия в ходе реформ оказалась заложником неких изначально неучтенных, но заложенных в ней самой обстоятельств. В самом общем виде, эти обстоятельства (инфляционные процессы в большей степени и стали их проявлением) разбиваются на:

а) имманентно присущие «экономике дефицита» - экономике поздне-советского периода времен «застоя», присутствовавшие со времени, когда у последней оформился свой характерный облик;

б) возникшие в период перестройки и непосредственно в период распада системы управления Советского Союза, то есть в 1985-1991 гг.

Пункт а) подробно освещен в работах таких авторов как Я. Корнай, Н. Шмелев, Е. Гайдар, Д. Валовой; о дефицитах писали все критики советской системы хозяйствования. Увеличивавшиеся с 1969 г. дефициты свидетельствовали о том, что в экономике нарастали фундаментальные противоречия. После начала строительства БАМа в 1972 г. дефициты стали постоянным спутником советской экономики. (Только Москва и прибалтийские республики избегали этого явления).

Что касается пункта б), то, по нашему мнению, именно события 1985-91 гг. определяли ход трансформационного процесса в экономике России до конца 90- х гг. Принятие их во внимание является ключом как к пониманию «корней», так и к объективности оценки результативности программ стабилизации российской экономики в этот период.

С точки зрения теории российской трансформации, изложенной проф. В.Н. Кириченко2, при определенных благоприятных социально - экономических и политических предпосылках внутреннего и внешнего характера рыночное перерождение планово - распределительной системы СССР путем практической реализации модели «рыночного социализма» было возможно. Однако, исходя из анализа трансформационных процессов в Восточной Европе - региона, с трансформацией в котором типологически и «сюжетно» связана и трансформация в СССР - России, - можно утверждать: коридор таких возможностей для нашей страны был весьма узок.

По мнению В. Н. Кириченко то, что шанс на успех в 90-е оказался нереализованным, в большей степени обусловлено просчетами в практике преобразований хозяйственного механизма в 1985-90 гг., их «односторонностью», не-

2 Кириченко В.И. Рыночная трансформация экономики: теория и опыт (спецкурс) // РЭЖ-2000-№ 11,12; 2001.-№ 1,2.

комплексностью. Меры, нацеленные тогда на ликвидацию командно - административной системы, не удалось подкрепить созданием новой эффективной системы методов управления экономикой. Представители прежней системы, трансформировавшиеся по взглядам в сторонников «вашингтонского консенсуса», а по факту - в распределителей бывшей «общенародной» собственности, успешно блокировали не устраивавшие их постепенные и созидательные меры. Предпринятые после 1987 г. попытки экономических преобразований, направленных на децентрализацию управления экономикой и на усиление мотивации к труду, в итоге не вывели это управление и мотивацию на новый уровень, а фактически дали простор силам, односторонне разрушающим имеющуюся систему хозяйства. Установка laisser-faire, привнесенная из некритически осмысленного опыта западной экономики в качестве «естественного» и легкого ключа к решению всех экономических проблем, возымела наибольший авторитет.

При этом общая ситуация дефицита в экономике, сформировавшая к началу 90-х тяжелейший пресс «отложенной» инфляции, была доведена до предела еще как минимум четырьмя обстоятельствами:

1. Развал СЭВ и резкое падение цен на нефть (в 1988 г. цена барреля составляла 37 % от цены 1985 г., примерно 10 долл. США) обусловили кратное снижение валютной выручки и, как следствие, сокращение закупок необходимых товаров по импорту.

2. Сокращение продаж алкоголя в результате антиалкогольной компании

1986-87 гг. не компенсировалось выпуском ТИП для «отоваривания» высвободившихся средств.

3. Землетрясение в Армении и Чернобыльская катастрофа отвлекли на себя значительнейшие материальные ресурсы.

4. Вывод советских войск сначала из Афганистана, затем из Восточной Европы также затребовал увеличивающегося материального обеспечения.

Кроме того, на вторую половину 80-х гг. приходился пик перевооружения промьппленности основными, фондами в связи с физическим и моральным износом.

Итогом всего этого стал тотальный дефицит при эмиссии порядка 180 % в

1987-90 гг., и, как неизбежное следствие, введение в 1989-91 гг. карточной системы, которая стала финальным аккордом советского строя, и «последним доказательством преимуществ рынка», за которым последовало полное торжество либеральной идеи.

В 1991 г. под воздействием экономических трудностей, сепаратизма, подстрекаемого местными элитами и спецслужбами некоторых государств, и новой экономической идеологии, разразился кризис союзной системы. Главный результат произошедшего политического коллапса СССР состоял, по-видимому в том, что он заблокировал возможность реализации эволюционного варианта трансформации советской экономической системы.

Чрезвычайность политической и социально-экономической ситуации в стране обусловила подавляющее влияние на новое правительство такого внеш-

него фактора, как «вашингтонский консенсус». Проводимой политике разрушения всех элементов старого строя оказывалась мощная научно-идеологическая поддержка со стороны международных финансовых организаций и других структур. В 1992 году в Москве появилось множество западных экономических экспертов и консультантов. Не вызывает удивления, что в качестве официальной идеологии стабилизации новым правительством Е. Гайдара были декларированы концепция и инструментарий «ортодоксального шока». В соответствии с ним радикально - либеральный замысел реформы раскрывался в комплексе следующих главных мер преобразования экономики:

1. Разрушение институтов плановой экономики. Отстранение государства от оперативного управления народным хозяйством и от управления субъектами хозяйства.

2. Ускоренная либерализация (ценообразования, в том числе на рынке труда, внутренней, внешней торговли, капитала) как исходный пункт для приведения рыночного механизма экономики в «классическую» форму.

3. Делегирование экономической ответственности от государства рыночным силам путем приватизации (отчуждения) государственного имущества в пользу физических и юридических лиц.

4. Обеспечение инвестиционной привлекательности страны на международном рынке (как следствие либерализации и приватизации).

5. Экономическая «санация» неконкурентоспособных предприятий через ужесточение бюджетных и денежно - кредитных условий.

6. Проведение правительством политики финансовой стабилизации в ортодоксальной форме как необходимой и достаточной меры для стимулирования экономического роста. Ортодоксальная форма при этом предусматривает регулирование денежной массы как главное средство стабилизации и минимизацию социальных обязательств государства как ее условие.

В комплексе этих мер закладывалась безусловная ориентация на копирование теоретических установок регулирования экономики, принятого в «экономической идеологии» западных стран. МВФ получил согласие на контроль за их осуществлением.

Необходимо отметить, что в советском общественном сознании конца 80-х гг. действительно доминировало убеждение относительно императивности радикального реформирования существующей системы. Общественное согласие (так называемый «реформационный консенсус», по выражению В. Н. Кириченко) заключалось в том, что повышение эффективности и социальной отдачи подавляющим большинством населения и руководителей связывалось с немедленным отказом от планово-распределительной экономики в пользу убедительных теоретических схем свободного рынка. Необходимо, однако, осознавать, что одобрение перехода к новой системе основной массой населения было достигнуто путем «соблазнения» - внушения, что такой переход - это быстрый способ стать богатыми для всех. Заинтересованные круги, со своей стороны, планировали возможности имущественного закрепления своих привилегий и были

поддержаны коммерчески активной частью населения. В итоге именно в их пользу в результате реформ произошло перераспределение благ.

Спустя некоторое время стал очевидным следующий факт: богатство -для подготовленных к «начальному накоплению», обеднение - для большинства. Внешней характеристикой процессов, произошедших за годы реформирования, стал двукратный и более спад производства и стабилизация основных макроэкономических показателей страны в 1999-2001 гг. на уровне, равном 45-55 % дореформенного. (Прогнозы и ожидания от реформ в начале 90-х утверждали обратное - что последует быстрый и эффективный рост через 9-10 месяцев после начала радикальных перемен).

Модель либеральной рыночной экономики, созданная в России в начале 90-х годов на основе единовременной либерализации цен и внещней торговли, дешевой быстрой приватизации госсобственности и через регулирование монетарными способами, страдала от недостатка стимулирования производства. Через упрощенную, редуцированную трактовку монетаризма власти вплоть до дефолта 1998 г- ожидали придти к экономическому росту, используя только косвенные меры стимулирования. Дефолт 1998 г. (в процессе и утверждаемой необратимости которого эксперты обнаруживают множество «странностей») стал крахом правительственной политики как в отношении инфляции, так и в отношении ожидания автоматического «самовозбуждения» устойчивого экономического роста. В течение почти трех лет в 1996-98 гг. при практически подавленной инфляции («абсорбированной в ГКО», по выражению А. В. Потемкина) в реальном секторе продолжался спад. Рост же 1999-2001 гг. фактически стал результатом непреднамеренно созданных условий, в которых рост происходил преимущественно в секторе экспорта и импортозамещения, и по сей день нет оснований говорить, что он стал глобальной тенденцией российской экономики.

Несмотря на то, что профессионализм российских денежных властей в решении поставленных перед ними задач достиг впечатляющего уровня - так, например, еще в 1995 г. с помощью ряда оперативных мер были успешно нейтрализованы последствия «черного четверга» — они остаются заложниками монетарного догматизма. Догматизм проявляется прежде в том, что, несмотря на тот факт, что после либерализации цен инфляция приняла характер инфляции издержек, борьба с ней продолжала осуществляться по сценариям борьбы с инфляцией спроса - то есть сокращением бюджетных расходов, недопущением роста денежной массы сверх определенного параметра и т. д. В итоге возник «денежный дефицит», вылившийся, особенно в 1992-98 гг., в неплатежи, которые, по сути, стали превращенной формой мягких бюджетных ограничений, то есть собственно дефицита в советской экономике. Денежная масса фактически замкнулась в обороте «население - банки - государственный долг», значительная часть наличного оборота не регистрируется.

Наличие денежного дефицита в реальном секторе подтверждает такой показатель, как коэффициент монетизации. Отношение рублевой денежной

массы к ВВП упало за годы реформ в 5-6 раз. В 1995-2001 гг. этот показатель в России находится в пределах 12-18 % при 94 % в 1991 г. При том, что в развитых странах норма денежной обеспеченности экономики составляет 50-100 % ВВП, и даже в государствах с переходной экономикой достигает 30-70 %, можно утверждать, что итоговый для процесса финансовой стабилизации объем денежной массы пришел в соответствие только с текущими потребностями сферы обращения, а не с потребностью экономики в целом. Такой же вывод делается и относительно процентных ставок - другого принципиального инструмента монетарной политики. Их размер в течение 1990-х гг. по выражению М. Ершова, «характеризовал не потребности экономики в денежных ресурсах, а предельную эффективность их использования».

Отдельно стоит сказать о роли доллара. Иностранная валюта практически целиком заместила рубль в выполнении функции сохранения стоимости и частично - в функции средства обращения. (С учетом чего, реальный коэффициент монетизации, по нашим расчетам, может достигать и уровня 20-25 %. Однако, и этот уровень, очевидно, недостаточен для эффективной стимуляции производства).

Присоединение к VIII статье устава МВФ вынудило Россию с начала 90-х использовать единый валютный курс как по текущим, так и по капитальным операциям (инвестициям), лишая возможности использовать дифференцированные валютные коэффициенты, с помощью которых ранее (в советское время) учитывались различия между мировыми и внутренними ценами по различным группам активов и товаров.

Сам же «единый» курс устанавливался с конца 80-х на валютных аукционах по достаточно узкой корзине товаров потребительского импорта. Итогом стала огромная недооценка рубля, которая и создала мощнейшую питательную среду для долларизации, когда все рублевые активы оказались недооцененными. В настоящее время недооценка рубля по структуре ВВП (ППС/ валютный курс)сохраняется на уровне около 2,5-3 раз, по структуре эксперта не менее 30-40 %, а по некоторым видам капитальных операций (характерный пример - цены акций ОАО «Газпром») - достигает нескольких десятков раз.

Правительственными экспертами, в т. ч. А Илларионовым, С. Алексашенко и др., такая политика объясняется целесообразностью недооценки рубля3 -для стимулирования национального экспорта и притока валютной выручки (что позволяет увеличивать валютные резервы и расплачиваться даже вперед4 с международными кредиторами). Таким образом, ими фактически допускается ситуация, когда расходы на обслуживание государственного долга, составлявшие в 90-е годы в России от 7 до 25 % суммы профинансированных расходов федерального бюджета, смогут реально «обескровить» правительственные финансы

3 См., например: Алексашенко А., Клепач А., Осипова О., Пухов С. Валютный курс и экономический рост // Вопросы экономики - 2001- № 8 - С. 4-31.

4 А. Илларионов. Платить или не платить? // Вопросы экономики.- 2002 - №2,- С. 42-58.

по причине необходимости привлечения непропорщонально высокой доли ликвидных внутренних сбережений для обслуживания этого долга.

Итогом проводимой политики может стать фактическое принятие подспудно продвигаемой либеральными экономистами концепции так называемого «валютного управления» (currency board). Негативным примером применения currency board в крупной экономике, претендующей на самостоятельность, является экономическая ситуация в Аргентине в конце 90-Х-2002 гг.

В отношении имевших место преобразований в России, идеологическим скелетом которых является либерализм, а экономическим - монетаризм, можно сделать следующие общие выводы: быстрота, неконтролируемость преобразований, порожденная в том числе и внешними причинами, а также особенности менталитета предопределили развитие событий в ходе реформ, глубоко отличающееся от прогнозируемого и, тем более, обещанного. Если в Восточной Европе переход к лучшему уровню жизни во многом осознанно связывался, в том числе, очевидно, и многими руководителями, с особенностями капиталистического способа производства - конкуренцией, повышенными требованиями к квалификации, большему посвящению себя работе и с другими ценностями, которые в контексте веберовских исследований можно назвать «протестантскими», то намерения руководящего класса России, и шире СНГ, создается впечатление, плелись в хвосте этих устремлений и во многих случаях приняли лишь форму личного обогащения.

В то же время для других «пост-традиционных» стран (прежде всего АТР, часть Восточной Европы), подъем в последние десятилетия связан с единой идейной заинтересованностью всей вертикали общества, напряженно работающей в одном направлении. Именно осознанная руководителями общность интересов с работающим населением, возможно, и позволяет достигать определенных успехов на экономическом поприще. В противном случае, как его принято называть, «компрадорский» капитал хранится за границей и не работает на остальное население; интересы правящих слоев не позволяют им обращать внимание на развитие страны.

Логика рыночных реформ в России исходила из предположения о том, что либерализация цен, открытие экономики, а также разрушение организационных монополий и массовая приватизация будут «стихийно» стимулировать необходимые структурные сдвиги. Этот подход действительно оказался справедливым для низкотехнологичных отраслей, а также для сферы услуг и торговли. Однако для крупного производства - для взаимодействия высокотехнологичных и сырьевых отраслей - этот подход на практике не сработал.

В сырьевых отраслях ускоренная приватизация фактически означала переход в частные руки тех дополнительных доходов, которые возникали за счет перехода от существовавших внутренних к мировым ценам на сырье. Запас прочности сырьевых отраслей, ставших лакомым куском олигархов, обусловлен именно «естественной рентой», ранее перераспределявшейся государством. В идеальных условиях эти доходы могли бы использоваться для структурной

перестройки всего народного хозяйства, однако по факту именно они в последние годы представляли собой один из главных источников для нелегального или полулегального экспорта капитала.

Анализ либеральной модели трансформации на основе монетарного регулирования показывает, что в ней самостоятельно не ставились проблемы обеспечения расширенного воспроизводства и эффективного развития реального сектора экономики. Они фигурируют в лучшем случае как нечто производное, вторичное по отношению к успешному применению монетарных методов финансовой стабилизации, как ее спонтанно проявляющаяся функция. Однако, как указывает Г. Колодко: «не любой рынок в состоянии организовать процесс труда (воспроизводства) и управлять им;.. только если при помощи рыночных сил достигнут определенный тип экономической системы, ориентированной на развитие, можно говорить, что трансформация была успешной; рынок должен способствовать достижению устойчивого роста и не должен становиться самоцелью».

Сокращение производства и деградация структуры промышленности, кризис значительной части научно-производственного потенциала приводят к тому, что в рамках достигнутого состояния макроэкономического равновесия возможностей для устойчивого экономического роста не существует. Перевод «экономического маятника» влево - отказ от огульно рестрикционной политики в пользу стимуляции перспективных производств — единственная возможность для экономического роста, адекватного потенциальным возможностям страны.

Публикации но теме диссертации

Радушинский Д.А. Теоретические истоки монетаризма // Научная сессия профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов факультета экономической теории и политики.- Сборник докладов.- СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2003 - 0,8 п. л.

Радушинский Д.А. Монетаризм и рыночная трансформация экономики в России // Сборник научных трудов кафедры экономической истории.- СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2003 - 2,0 п. л.

». 466 4^"

РАДУШИНСКИЙ ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ АВТОРЕФЕРАТ Лицензия ЛР № 020412 от 12.02.97

Подписано в печать 19.02.03. Формат 60x84 1/16. Бум. офсетная. Печ. л. 1,5. Бум. л. 0,75. РТП изд-ва СПбГУЭФ. Тираж 70 экз. Заказ 128.

Издательство Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., д. 21.

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: кандидата экономических наук, Радушинский, Дмитрий Александрович

страницы

Введение.

ГЛАВА 1. Теоретические основы и идеологические императивы монетаристской теории.

1.1. Общая характеристика монетаристских воззрений. Милтон Фридман и Чикагская школа.

1.2. Теоретические истоки монетаризма.

1.3. Количественная теория в интерпретации монетаристов. Теория дохода.

1.4. Ортодоксальный и гетеродоксный сценарии монетарной стабилизации.

1.5. Полемика с кейнсианством и критика со стороны институционализма.

ГЛАВА 2. Практика применения монетаризма за рубежом и в рекомендациях международных организаций.

2.1. «Тетчеризм» и «Рейганомика».

2.2. Попытки монетарной стабилизации в странах Латинской Америки в 1980-90х гг.

2.3. «Вашингтонский консенсус»: монетаристские рецепты МВФ и Всемирного банка в переходных экономиках.

2.4. Опыт либеральных реформ в странах Восточной Европы.

2.5. Немонетарный опыт Японии, стран АТР и континентальной Европы.

ГЛАВА 3. Особенности реформ и стабилизации российской экономики в

1987-2001 гг.

3.1. Институциональное значение периода «застоя» как предыстории рыночных реформ.

3.2. «Экономика дефицита» и ее проекция на переходный период.

3.3. Условия и методы стабилизации российской экономики в 1990-х гг. 148 3.4 Адекватность либерально —монетаристкой модели реформ целям перспективного развития и экономического роста России.

Диссертация: введение по экономике, на тему "Теория и применение монетаризма в современной России и других странах"

Экономическая наука в ходе интенсивного технического развития цивилизации на протяжении последних трех веков заняла одно из центральных мест в общественном сознании. Этим местом она обязана той регулирующей роли, которую она призвана выполнять.

В течение этого времени экономика становилась все более глобальным отражением взглядов общества на действительность. Происходившие с обществом и людьми события все меньше объяснялись с точки зрения доктрин религии, при этом прежде всего в Европе все больше их стали объяснять в экономических терминах: богатства народов, выгод торговли, ренты, использования капитала. Развитие экономической мысли может быть сопоставлено с определенными стадиями развития технологий, при этом имеет циклические и национально-географические особенности.

В современном состоянии экономика как наука выполняет две основных функции: практическую - по управлению хозяйством страны и более мелких экономических субъектов и нормативную - утверждение тех принципов, на которых должно основываться это управление, его характера, масштабов. Вторая функция, воспринявшая на себя определенные религиозные и идеологические черты, наиболее деликатна и в реальных условиях является полем столкновения интересов глобальных экономических и властных элит.

По отношению к монетаризму, имеющему ярко выраженную идеологическую окраску экономического либерализма, подход с отделением практических рекомендаций от их политического содержания, по нашему мнению, наиболее адекватен.

Таким образом, цель данного исследования - анализ применимости конкретных экономических программ, действий, тех или иных шагов, связываемых с комплексом понятий «монетаризм» в российских условиях -достижима только на основе понимания зависимости технической стороны предлагаемых рекомендаций от их принципиальных, «идеологических» основ.

При этом монетаристские взгляды, монетаристские рецепты, а также взгляды критиков монетаризма будут являться предметом исследования. Объектом же является сравнительное исследование экономик трех групп стран, в которых правительства: 1) использовали монетаристские рецепты самостоятельно, 2) под давлением извне, 3) ограничивали их применение.

На наш взгляд, масштабность применения (успешного и неуспешного) монетаристских рецептов, обширная зона влияния либеральных идей, декларируемая универсальность либерально -монетаристского подхода являются причинами, по которым необходимо постоянно анализировать, и из различных перспектив, опыт такого применения, а также основы его методологии. Выбор темы исследования в данном случае также связан с тем, что радикальный экономический либерализм в форме именно монетаристских рецептов является одним из коренных лейтмотивов реформ в переходной экономике России. Анализ методов и форм его применения представляет наибольший интерес с точки зрения дальнейших, перспектив социально-экономического развития России.

Задачи исследования формулируются следующим образом: определить, теоретические основы монетаристской концепции государственного регулирования, оценить их применимость в различных экономических системах; исследовать принципиальные институциональные - внутренние и внешние - экономические и социальные условия в различных странах и группах стран, где применялись монетаристские рецепты; связать полученные результаты с конкретными особенностями проведения реформ в либерально -монетаристском ключе, с мерами, предпринятыми правительствами различных стран; установить соответствие полученных результатов декларированным целям и методам их осуществления, а также глобальным предпосылкам роста и развития экономики данных стран; дать оценку политике «вашингтонского консенсуса», в соответствии с которой инициация либерально -монетаристских реформ рассматривается в связи с управлением процессами глобализации.

Необходимо отметить, что в экономической прессе тема монетаризма является до последнего времени, вероятно, наиболее полемической. Авторы монографий, посвященных «переходному» периоду в экономике России и стран Восточной Европы, последовательно выражают по отношению к монетаризму определенную позицию. Тема трансформации развернуто освещена в следующих работах: Л. И. Абалкин «Логика экономического роста» (2002); «Современная политическая история 1985-1999» (2000), Г. В. Колодко «От шока к терапии: политическая экономия постсоциалистических преобразований» (2000), Иноземцев В. Л. «Пределы «догоняющего» развития» (2000), Глазьев С. Ю. «Планируемая рыночная экономика» (2000), Бальцерович Л. «Социализм. Капитализм. Трансформация» (1999), «Курс переходной экономики» под ред. Абалкина Л.И., Погосова И. А. (1997), Гайдар Е. Т. «Государство и эволюция» (1997); «Дни поражений и побед» (1996), Д. Боффа «От СССР к России: История неоконченного кризиса 1964-1994» (1996), Бузгалин А. В. «Переходная экономика» (1994), Миропольский Д. Ю. «Неравновесие и типы хозяйственных систем» (1994), Глазьев С. Ю., Львов Д. С. «Теория долгосрочного технико-экономического развития» (1993). Контуры преобразований в либеральном ключе обрисованы также в работах Дж. Сакса и А. Ослунда.

Из монографий, в которых проводится подробный анализ последствий проведения политики монетаризма в России, по нашим сведениям, опубликованы широким тиражом только несколько работ. А. В. Потемкин в работе «Виртуальная экономика и сюрреалистическое бытие: Россия. Порог XXI века» (2000) рассматривает инструменты государственной финансовой и денежной политики в призме методологии и конкретных рекомендаций монетаристов, приходит к выводу о несоответствии задачи структурного обновления российской промышленности и косвенных методов стимулирования производства, осуществляемых в рамках либерально монетаристской доктрины. Несоответствие имеющихся функций денежного механизма перспективным задачам российской экономики устанавливается также О. Л. Роговой в работе «Воспроизводственный потенциал денежно -кредитной системы России: противоречия и перспективы» (2001). Международный и отечественный опыт регулирования денежного механизма освещается в труде М. В. Ершова «Валютно-финансовые механизмы в современном мире (кризисный опыт конца 90-х)» (2000). Кроме того, рассмотрению монетарной ситуации в России посвящено диссертационное исследование Валиева М. Ш. «Закономерности формирования структурной макромодели денежного обращения транзитивной экономики» (Автореферат дис . к.э.н. СПб: 2002).

Из журнальных публикаций, посвященных проблемам применения монетаризма в период экономической трансформации, в первую очередь, следует отметить: Шмелев Н. «Монетарная политика и структурные реформы в экономике постсоветской России» (2002), Петров В. «Инфляция в России: нынешняя ситуация и пути контроля» (2002), Илларионов А. «Экономическая политика в условиях открытой экономики со значительным сырьевым сектором» (2001), Ершов М. «О стереотипах в экономической политике» (2001), Некипелов А. «Проблемы управления экономикой в трансформационном обществе» (2001), Ольсевич Ю. «Монетаризм и Россия: проблема совместимости» (1997), Илларионов А. «Закономерности мировой инфляции» (1997), Евстигнеев Р. «Долговая экономика: монетарный аспект» (1997), Абалкин Л. «Экономические реалии и абстрактные схемы: о концептуальных основах монетаристской программы финансовой стабилизации» (1996). На веб-сайте в сети «Интернет» также размещена содержательная статья Хованского Н. К. «Монетаризм и хозяйство России».

В работе над диссертацией также использованы труды В. Н. Кириченко, В. Л. Иноземцева, А. В. Лабудина, Е. В. Денисовой, В. Р. Назарова, С. П. Перегудова, 3. Романовой, Г. Клейнера, А. Дугина, а также Дж.Стиглица, Дж. Сороса, Я. Корнай и других.

Научнуф новизна настоящей работы видится в том, что монетарные рецепты рассматриваются в комплексе из следующих посылок:

Разграничивается опыт применения монетаризма по типологии, соответствующей трем ключевым группам стран. Полученные выводы предлагается рассматривать из данной перспективы, а не из универсальной дилеммы «положительный - отрицательный» опыт.

Методы, принятые в монетарном регулировании, тесно связываются с экономическим (и идеологическим) либерализмом. Сам либерализм рассматривается как средство «открыть» экономики стран мира для включения их в глобальную международную систему экономики и разделения труда.

Особенности экономики России рассматриваются с учетом отличия актуального менталитета населения от эталона homo economicus. Устанавливается конфликт либеральных принципов дерегулирования и принципов оптимальной организации пост-традиционных обществ.

Экономические преобразования «переходного» периода 1985-2000 гг. в России связываются с конкретной экономической и социальной историей страны в предшествующий перестройке период «застоя».

Теоретическую базу исследования составили научные разработки, концепции, критические высказывания отечественных и зарубежных экономистов, а также социологические, философские, политологические исследования.

Методологической основой диссертации являются системный подход, диалектический метод, метод синтеза и анализа при обработке теоретических доводов практических примеров, а также методы сравнительного анализа, построения классификаций, историко-генетический метод.

Информационной, эмпирической базой диссертации являются примеры и опыт проведения государственной экономической политики в различных странах, данные официальной статистики.

Первая часть исследования посвящена анализу теоретических основ монетаризма. Предполагается, что такой анализ позволит:

А) очертить идеологическую основу данной экономической концепции, которой придерживаются ее авторы, проводники, сторонники. Б) отдельно рассмотреть предлагаемые практические принципы и механизмы управления экономическим процессом.

Что касается второй и третьей части, то есть вопросов применения воззрений монетаристов на практике, то для их характеристики следует сделать следующие замечания.

Цикличность - атрибут любой материи во Вселенной - в довольно наглядной форме свойственна и экономике. Причем цикличной форме объективного экономического развития соответствует применение маятникообразной стратегии экономической политики. Попеременное выполнение правых и левых, жестких и социал-реформистских программ может обеспечить, с одной стороны, эффективность национальной экономики, а с другой - социальную направленность ее развития. Диапазон и «гармоничность» колебаний такого «экономического маятника» связаны с накоплением и разрешением противоречий в этих сферах (эффективности и социальных основ экономики) и отражают течение так называемого неравновесного процесса, развивающегося по спиральной, циклообразной схеме.

Исследования циклов в отечественной экономике (Н. К. Кондратьев в 30-е гг., Н. Абрамов, В. Зоидов в 80-е) позволяют оценить особенности неравновесного циклического процесса в России. Парадоксальность формы циклического кругооборота в российской экономике и ее отличие от западных схем, согласно их наблюдениям, проявляются в иррегулярности циклов, скованности некоторых фаз, авторитарной основе преодоления рецессии и нарастания спада. По отношению к западному экономическому механизму, где прохождение всех фаз, в том числе и оживления, в рамках рыночной системы имеет сущностное значение, фазы подъема и спада в российской и в советской экономике тесно связаны с созидательной авторитарностью как организующим началом подъема (оживление) и деградирующей авторитарностью как причиной спада, длительной рецессии.

Принятие правительством за основу монетаристских методов регулирования связывают с движением «экономического маятника» вправо. При этом в западных странах, где эта политика зародилась и была применена «естественным» образом, ее применение было связано с достижением перспективных экономических целей - с движением к новому этапу развития, укреплением уже достигнутого на основе оздоровления финансовой системы. Состояние их экономики - внутренняя стабильность, некритическая фаза цикла, позволяло правительствам ориентироваться в долгосрочном периоде, на перспективу. С другой стороны, в странах, где монетаризм был применен по рекомендациям, общее состояние экономик, как правило, уже было близко или находилось в фазе кризиса. Что касается третьей группы стран, в которых общепринятые рекомендации восприняли с ограничениями, то их отличительной особенностью является то, что они могли проводить независимую внутреннюю политику, самостоятельно определяя масштабы деятельности по монетаристским сценариям1. Их правительства также имели возможность работать на перспективу, так как экономика имела положительный импульс. Если в отношении западных стран (первая группа) и стран АТР (третья группа) принято говорить об успехе монетаризма, то в отношении Латинской Америки, южной части Восточной Европы, России (вторая группа) чаще говорят о провале.

Стоит отметить при этом, что лишь в первой и второй группах применение монетаристских рекомендаций приняло характер «реформ»; в последнем случае монетаризм был интегрирован в текущую политику, в том числе и в качестве общего знаменателя для делового и политического партнерства с заграницей.

1 Речь идет прежде всего о странах А'ГР. Китае, частично касается Западной Европы и лр.

При этом отличие первой и второй групп проявляется в характере реформ, обусловленного фактическим состоянием экономики и общественных институтов. Реформы по макроэкономической стабилизации (первая группа^ и реформы, связанные со структурной перестройкой и институциональными изменениями в обществе и экономике (вторая группа) противоположны по фазам большого цикла (насыщение /рецессия). Кроме того, первый тип касается «полного использования» ресурсов или на языке кейнсианства -проблем ограниченного и избыточного спроса; второй тип реформ связан с «эффективным распределением ресурсов» - реформированием предложения.

Рассмотрению особенностей применения монетаристских рецептов в трех группах стран посвящена вторая глава данного исследования. Третья глава относится непосредственно к России.

Три подхода к монетаризму.

Экономический курс, проводимый в России правительствами Гайдара, Черномырдина, Кириенко, в меньшей степени современным правительством Касьянова, считается монетаристским. В связи с этим в работах современных российских экономистов высказывается три превалирующих подхода к проблеме монетаризма в России.

Первый: монетаризму нет альтернативы; правительству необходимо усилить степень либерализации экономики и строгость следования предлагаемым международными организациями рецептам, чтобы проявились положительные результаты. Второй: проводимая в 90-х годах монетаристская политика непоследовательна, но неверна не в силу этого, а так как она изначально не соответствует принципиальной схеме и важнейшим предпосылкам своего применения. Третий: монетаристский подход не подходит отечественной экономике, больше ей подходят предпосылки кейнсианской или иной модели.

Первый подход кроме, само собой, фигур, запустивших и осуществлявших либеральные программы, таких как Е. Гайдар, А. Чубайс, Е. Ясин, А. Лившиц,

С. Алексашенко и др. наиболее бескомпромиссно отстаивает А. Илларионов, директор Института экономического анализа и советник Президента по экономическим вопросам. Указывая на мировой опыт (подразумевается опыт прежде всего таких стран, как США и Великобритания) они считают, что у России нет альтернатив правым, жестко-либеральным рецептам, в том числе монетаристским, и минимизации вмешивательства государства в механизмы функционирования экономики. В экономической науке 80-х - первой половине 90-х гг. в связи с этим особо авторитетными считались мнения западных экспертов, таких как Дж. Сакс и А. Ослунд. Неортодоксальную версию радикал - либерализма с начала 90-х предлагает В. Найшуль (частный Институт национальной модели экономики). Либеральные экономические концепции, кроме того, отстаивают Институт экономики переходного периода (Е. Гайдар, Г. Мальгинов), Институт социальных исследований (И. Березин), проф. В. May, а также Г. Греф, В. Адрианов и другие либералы в правительстве России. В публицистике, в политической полемике данная позиция на протяжении 90-х гг. популяризировалась многими деятелями СМИ (такими как О. Лацис, Е. Киселев) и политиками правого толка (прежде всего из "СПС").

2. Представители второй точки зрения критикуют реально проводимую политику, указывая, что она не соответствует теоретической базе монетаризма с сущностной стороны, а не в плане последовательности - непоследовательности. Так, Ю. Ольсевич, Н. Шмелев, А. Хандруев и др. указывают, что "псевдомонетаристы" в рекомендациях международных финансовых организаций и в российском правительстве, утрировав положения теории, исказили многие начальные тезисы, высказанные М. Фридманом, не учли предпосылок и ограничений. Касательно практического исполнения тех или иных рецептов, принципов, программ, относимых к мерам монетарного воздействия, большое количество критических замечаний высказали О. Л. Рогова, С. Меньшиков, Я. Корнай, А. В. Некипелов, М. Ершов, А. Потемкин, Л. и Р. Евстигнеевы, А. Дзарасов и др. К критическому направлению можно отнести экономические воззрения Г. Явлинского, а также многочисленные статьи экономистов в журналах «Вопросы экономики», «Эксперт», «Экономист», «РЭЖ», «Общество и экономика», «МЭиМО» и других, в которых анализируются конкретные проблемы проводимой политики.

3. Третья часть российских экономистов помимо содержательной критики прямо противопоставляет имеющиеся у них программы проводимой политике. К экономической оппозиции причисляют себя экономисты в той или иной степени близкие к НПСР: Д. Львов, С. Глазьев, Д. Лукин, О. Богомолов, О. Черновец, Н. Федоренко, А. Дзарасов и др. Они предлагают апеллировать прежде всего к кейнсианским методам и моделям управления экономикой. Оригинальное видение направления экономического развития, по которому следует двигаться России, в связи с неприемлимостью монетаристского подхода, высказывалось такими авторитетными экономистами как В. В. Леонтьев (кейнсиантсво), Л. И. Абалкин (эволюционный подход), публицистом Д. В. Валовым.

На наш взгляд, на данном этапе наиболее широкое видение экономических проблем (в том числе и в монетарной, и в кейнсианской перспективе) может предложить синтез имеющихся мнений на определенной основе. По нашей оценке, естественной базой для этого может стать институциональный подход (в противовес попыткам обобщения по чисто статистическим признакам или математическим схемам), тем более, что по факту именно институциональный подход - формальный или сущностный, "подсознательный" - и сближает позиции многих из экономистов.

Необходимо понимать, что научное противостояние монетаризму в последние годы зачастую и оформляется как критика со стороны институционализма, включая «кейнсианскую» критику В. В. Леонтьева и «структуралистскую» - Дж. Стиглица. Ограничения принципов рационального поведения» - краеугольного камня традиционного либерального учения - в западной науке широко рассматривается в работах современных неоинституционалистов, начиная с Р. Коуза и Д. Норта. Однако, в меньшей степени там апеллируют к именам «старых» институционалистов -Т. Веблена, Г. Шмоллера, Дж. Гелбрейта и др., которые выявляли границы и других основополагающих принципов либеральной экономической доктрины, таких как «свобода торговли», «минимизация роли государства».

В отечественной практике институциональная критика не централизована (не имеет единой политической или финансовой основы) и широко вбирает в себя элементы как "старого" институционализма, так и кейнсианской концепции. Таким образом, ее научное основание в России в настоящее время, вероятно, более широкое, чем "неоинституционализм", представляющей зарубежные направления. Основные черты институциональной критики, возникающей в российских условиях, мы постарались разобрать в отдельном разделе теоретической главы данной работы.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в возможности использования основных положений и выводов диссертации:

А) для дальнейшего научного анализа переходных экономических процессов, в том числе в вузах, в учреждениях РАН;

Б) в преподавании курсов: экономической теории, истории экономических учений, истории экономики; спецкурсов: по теории трансформации, по истории экономических реформ в России, по современным зарубежным экономическим теориям и политике, по финансовой политике, по актуальным проблемам финансов современной России, по актуальным вопросам государственного управления современной России и др.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационной работы обсуждались на заседании кафедры экономической истории Санкт-Петербургского Университета экономики и финансов^ а также отражены в материалах научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов факультета экономической теории и политики Санкт-Петербургского Университета экономики и финансов, состоявшейся в 2002 году.

Публикации по теме диссертации. Основные результаты работы отражены автором в следующих публикациях:

Радушинский Д. А. Теоретические истоки монетаризма //Научная сессия профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов факультета экономической теории и политики. - Сборник докладов. - СПб: Изд-во СПбГУЭиФ, 2003. - 0,8 п. л.

Радушинский Д. А. Монетаризм и рыночная трансформация экономики в России //Сборник научных трудов кафедры экономической истории. - СПб: Изд-во СПбГУЭиФ, 2003. - 2,0 п. л.

Диссертация: заключение по теме "Экономическая теория", Радушинский, Дмитрий Александрович

Заключение и основные выводы.

По нашему мнению, основной целью научной работы, посвященной исследованию теории и практики монетаризма в России, должно стать определение тех условий, при которых этот подход был или может быть применен наиболее эффективно.

В общем виде, вывод к которому можно придти в результате анализа имеющегося материала, заключается в том, что в ходе своего распространения монетаризм не являлся лишь экономической теорией в чистом виде, но являлся и идеологией, и средством внешнего давления, как показано в гл. 2. Данный вывод — основная предпосылка к объективному рассмотрению и нахождению рамок применения данной теории.

1. Экономика стран Запада125 (Атлантической цивилизации), на объекте которой зародился монетаризм, представляет собой образование количественно и качественно отличное от экономики всех других стран. Это отличие заключается в развитости экономики Запада и самым наглядным образом характеризуется превосходящим обилием в этой экономике специфических "экономических" материй: материальных ресурсов, экономических институтов, людей определенной ментальности - homo economicus. Причем это не просто обилие, а упорядоченная система, структура, в конечном счете - та база, тот экономический производственный фундамент, который, в отличие от "надстройки"- проводимой экономической политики - и является основной характеристикой экономики страны.

2. Поэтому относительно успешное применение монетаризма в 70-80х гг. в западных странах прежде всего обязано успешному применению в предыдущий период, как это ни парадоксально, методов кейнсианства -методов, которые монетаризмом оспариваются. С помощью кейнсианства с

125 Считаем, что употребление такого деления наряду с экономически более точным "страны с развитой/рыночной/капиталистической .экономикой" и "страны с неразвитой экономикой" уместно из-за его традиционности и психологической образности (как The West and the Rest С. Хантингтона). его акцентом на "реальную" экономику страны Запада смогли восстановить утраченный производственный потенциал после Великой Депрессии, укрепить его во время Войны (США) и позже сделать производство настолько автономным, чтобы можно было им управлять с помощью набора манипуляций в сфере обращения - каким видится монетаризм из призмы «реальной» сферы.

Однако, именно развитый и стабильный в глобальном смысле "реальный" сектор, сфера производства, сделали возможным в принципе само появление монетаризма и являются самым необходимым условием его применения.

3. Россия и ее ареал стран (Евразийская система), со своей стороны, также обладают неотъемлемыми особенностями в сфере экономики. Как показывает проф. Д. Ю. Миропольский в книге "Неравновесие и типы хозяйственных систем", хозяйственная система России тяготеет к централизованному, скорее плановому распределению (аллокации) ресурсов. Эффективность такого метода, в противовес децентрализованному/ рыночному методу распределения, варьируется в зависимости от стадии социально-государственного устройства в конкретной стране в разное время. Эффективность сильного государственного, федерального центра в России, кроме того, обоснована его жизненной необходимостью. Огромные пространства, и, не менее важно, особенности российского этноса (какими их можно представить, основываясь на идеях таких социологов, как М. Вебер, а также Л. Гумилев, А. Зиновьев и др.) указывают на такую необходимость. Данные особенности экономической конституции России устанавливают соответствующие рамки для эффективного применения "импортированных" экономических рецептов.

4. Сообщество западных (развитых) стран является достаточно агрессивным образованием, а сферой, которая, начиная с Эпохи Просвещения, стала острием этой агрессии, является прежде всего экономика. Суть этой неявной, "цивилизованной" агрессии неочевидна и замаскирована соответствующей риторикой. Основой это риторики являются те положения из созданных на Западе экономических теорий, которые отражают реалии эффективной экономики в западных условиях, но могут оказаться губительными (как минимум несвоевременными) для экономик менее развитых стран126. Прежде всего это принцип «оставить все как есть \ дать дорогу «естественному» ходу вещей» (laissez faire - laissez passer), где под «естественным» ходом и будет скрываться реальная агрессия. Например, в Англии с помощью теории и политики фритредерства "оправдывали" происходящий неравноценный обмен, а попросту эксплуатацию колоний, тем, что "любой обмен - благо", и правительствам таких стран надо оставить все как есть. (По поводу подобной политики высказывался в конце XIX в. еще С. Ю. Витте127). Прямая агрессия -война - после победы буржуазного строя стала лишь крайним продолжением политики развитых стран, таких как Англия, США и других, а сама политика -выражением экономических интересов, которые во внешнем мире стали носить характер "цивилизованной" эксплуатации на основе неравноценного обмена128. 5. В международном плане теория монетаризма довольно скоро после своего появления стала флагом и инструментом тех сил, которые используют ее в своих целях. Не случайно применение монетаристских методов управления экономикой предписывается в императивном порядке для получения кредитной помощи с Запада. С другой стороны, впрочем, очевидно, что сам по себе монетаризм не обладает напрямую той разрушительной силой, которую ему приписывают. Такой разрушительной силой может быть только то обстоятельство, что данная экономическая политика навязывается правительствам стран извне, и, в принципе, на месте монетаризма может быть и другая теория. Таким образом, для определения самостоятельной линии

126 «Универсализм культуры той или иной страны и ее способность сформировать совокупность правип и ценностей, определяющих действия других государств, есть не поддающиеся переоценке источники власти» -характеризующая этот процесс цитата из книги J. S. Nye, Jr. The Paradox of American Power. Why the World's Only Superpower Can't It Alone. NY, 2002, c. 10-11. Цит. по: Иноземцев В. Л. Полезные рекомендации политическому классу Америки. // Полис - 2002 - №5 - с. 181.

127 См. Витте С. Ю. Воспоминания: в 3 т. М, Таллин: Скиф Алекс, 1994. т. I.

I2S См., например статьи в журнале «США и Канада» за 2002 год: Жинкина И. Ю. Стратегическое мышление США. // №3 -с. 78 - 93; Шаклеина Т. А. Поиски глобальной стратегии США. // №10 - с. 3 -15; Громыко А. А. Становление нового мирового порядка. //№1 I - с. 78 - 88; Дейкмн А. И. Дефициты экономической политики | республиканцев. // №12 - с. 42 -63. поведения правительству страны имеет смысл вычленить области, в которых стратегически наиболее целесообразно применение предлагаемых методов.

6. В отношении имевших место преобразований в России, идеологическим скелетом которых является либерализм, а экономическим фактически стал монетаризм, отмечается: быстрота, неконтролируемость преобразований, порожденная в том числе и внешними причинами, а также особенности менталитета предопределили развитие событий в ходе реформ, глубоко отличающееся от прогнозируемого и, тем более, обещанного. Если в Восточной Европе переход к лучшему уровню жизни во многом осознанно связывался, в том числе, очевидно, и многими руководителями, с особенностями капиталистического способа производства - конкуренцией, повышенными требованиями к квалификации, большему посвящению себя работе и с другими ценностями, которые в контексте веберовских исследований можно назвать "протестантскими", то намерения руководящего класса России, и шире стран СНГ, создается впечатление, плелись в хвосте этих устремлений и в конечном итоге приняли лишь форму личного обогащения.

В то же время для других «пост-традиционных» стран (прежде всего АТР, часть Восточной Европы), подъем в последние десятилетия связан с единой идейной заинтересованностью всей вертикали общества, напряженно работающей в одном направлении. Именно осознанная руководителями общность интересов с работающим населением возможно и позволяет достигать определенных успехов на экономическом поприще. В противном случае, как это принято называть, "компрадорский" капитал хранится за границей и не работает на остальное население, интересы правящих слоев не позволяют им обращать внимание на развитие страны.

7. Логика рыночных реформ в России исходила из предположения о том, что либерализация цен, открытие экономики, а также разрушение организационных монополий и массовая приватизация будут «стихийно» стимулировать необходимые структурные сдвиги. Этот подход действительно оказался справедливым для низкотехнологичных отраслей, а также для сферы услуг. Однако для крупного производства - для взаимодействия высокотехнологичных и сырьевых отраслей - этот подход на практике не сработал.

В сырьевых отраслях ускоренная приватизация фактически означала переход в частные руки тех дополнительных доходов, которые возникали за счет перехода от существовавших внутренних к мировым ценам на сырье. Запас прочности сырьевых отраслей, ставших лакомым куском олигархов, обусловлен именно этой "естественной рентой", ранее перераспределявшейся государством. В идеальных условиях эти доходы могли бы использоваться для структурной перестройки всего народного хозяйства, однако по факту именно они в последние годы представляли собой один из главных источников для нелегального или полулегального экспорта капитала129.

Таким образом, сокращение производства и деградация структуры промышленности (см. Приложение 4 и комментарии), кризис значительной части научно-производственного потенциала приводят к тому, что в рамках достигнутого состояния макроэкономического равновесия возможностей для устойчивого экономического роста не существует. Перевод "экономического маятника" влево - отказ от огульно рестрикционной финансовой политики в пользу стимуляции перспективных производств - единственная возможность для экономического роста, адекватного потенциальным возможностям страны.

129 См. например: Лабудин А. В., Нинииева Г. В. Государство в российских экономических реформах 90-х гг. XX - XXI века //Известия СПбГУЭиФ - 2002. - №2. -с. 86- 103; Корабельщиков Г. А. Как противодействовать бегству капиталов из России //Сборник научных трудов кафедры экономической истории. - СПб: Изд-во I СПбГУЭиФ, 2003 -с. 64 - 83. 1 2 3 4 5 6 7 8 9

10

11

12

13

14

15

16