Взаимодействие КНР с мировым хозяйством в 80 - 90-е годы тема диссертации по экономике, полный текст автореферата

Диссертация: содержание автор диссертационного исследования: доктора экономических наук, Салицкий, Александр Игоревич

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. МИРОХОЗЯЙСТВЕННАЯ СТРАТЕГИЯ И ПРАКТИКА КИТАЯ В

ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ 30

§ 1. Особенности формирования мирохозяйственного курса КНР 30

§ 2. Роль политических мотивов 54

ГЛАВА 2. ПАРАМЕТРЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

С МИРОВОЙ ЭКОНОМИКОЙ 80

§ 1. Количественные характеристики роли внешних факторов 80-

§ 2. Основные хозяйственные и внепшеэкономические показатели 93

ГЛАВА 3. КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ

ХОЗЯЙСТВА КИТАЯ 120

§ 1. Ценовые параметры 120

§ 2. Особенности конкурентоспособности КНР 135

ГЛАВА 4. ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ

§ 1. Техническая независимость

§ 2. Современные инвестиционные приоритеты

§ 3. Хозяйственная деятельность за рубежом

ГЛАВА 5. РЕГИОНАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ

§ 1. Внешнеэкономические факторы в развитии регионов Китая

§ 2. Сянган - специализированная часть китайского хозяйства

Диссертация: введение по экономике, на тему "Взаимодействие КНР с мировым хозяйством в 80 - 90-е годы"

Актуальность темы исследования определяется растущей и меняющейся ролью Китая в мировой экономике. Выработка адекватной политики в отношении КНР становится на современном этапе важной для всех государств, но особое значение такой курс имеет для сопредельных стран. Предпринятое исследование позволяет точнее очертить круг проблем, с которыми сталкиваются партнеры Китая, а также их возможности добиться тех или иных целей в диалоге с этой страной - идет ли речь об освоении китайского рынка или о сотрудничестве по международным вопросам. Большое теоретическое и прикладное значение имеют анализ формирования мирохозяйственной стратегии КНР, ее воздействия на международные товарные рынки, а также исследования практики взаимодействия этой страны с частным предпринимательским капиталом, правительственными и международными организациями. Важную роль играют разработки проблематики соотношения внутренних и внешних факторов в экономическом развитии КНР в последние десятилетия, имеющие значение для определения хозяйственного, технологического и политического потенциала этой страны.

Исключительно высокая экономическая динамика Китая в 8090-е годы и его мирохозяйственные достижения в этот период привлекли внимание тысяч исследователей. Многие из них связывают перемены в жизни гигантской страны с ее политикой открытости по отношению к внешнему миру, ставшей двадцать лет назад одной из установок Пекина. Действительно, сдвиг в отношениях с соседями по планете государства, некогда славившегося замкнутостью и самодостаточностью, внешне выглядит как фундаментальный, особенно на фоне так называемой автаркической модели, воплощавшейся в Китае в 60-е и в какой-то степени в 70-е годы.

Вместе с тем этот очевидный контраст послужил источником излишне прямолинейных и зачастую поверхностных исследований и заключений, вся методика которых строится на упрощенном понимании открытости как безусловного блага, а замкнутости как ее полной противоположности. Трафаретным стало представление о синхронности открытия и реформ в Китае, а также внутреннем единстве этих явлений, которое обыкновенно предполагается в штампе "либерализация экономики", часто используемом применительно к этой стране без достаточных, как представляется, оснований.

При анализе экономической стратегии КНР в целом, а также отдельных ее инструментов (например, полигики использования иностранных инвестиций, создания специальных экономических зон и т.д.) часто происходит смешение понятий цели и средств, Официальная формула "реформы - сила, развитие - цель, стабильность - гарантия", отводит реформам чисто инструментальную (отнюдь не целевую) роль. Следует, кроме того, иметь в виду, что слово "реформа" использовалось и используется в КНР и в чисто пропагандистском значении ( "не было бы компартии, не было бы и реформы"), и с сугубо церемониальными целями обмен опытом реформ с Россией"), и просто с меркантильными намерениями или при политических маневрах.

Современные зарубежные исследования китайского хозяйства нередко демонстрируют растерянность специалистов, применяющих стандартные подходы. Например, представитель Мирового банка Викрам Неру (Vikram Nehru) отмечал в докладе 1997 г: "На микроуровне виден хаос, на макроуровне это каким-то образом работает"1. Продолжается и имеющая определенное отношение к Китаю дискуссия вокруг причин экономического подъема стран Юго-Восточной и Восточной Азии (ЮВВА) в последние тридцать лег. Объяснения этого явления, пишет М.Бергер "продолжают прибывать от англо-американского либерализма, представляющего быструю индустриализацию региона как оправдание фритредерской модели капиталистического развития. Менее влиятельные, но также известные ученые рассматривают успехи Восточной Азии в качестве примера воплощения неокейнсианства. Одновременно растущее число исследователей в Северной Америке, Австралии и Европе относят подъем региона главным образом на счет конфуцианства или других расово-культурных характеристик. С последними подходами часто связаны откровенно расистские рассуждения, в которых подъем Востока, особенно Японии (а теперь и Китая), выглядит как угроза Западу"2. Есть и авторы, относящие успехи НИС главным образом на счет политических причин. "Просто существует непонимание причин

1 China 2020. World Bank. Wash., 1997. P.26.

2 Berger M.T. The Triumph of the East? The East Asian Miracle and Post-Cold War Capitalism/ The Rise of East Asia: Critical Visions of the Pacific Century. Ed. by Berger M.T., Borer D.A. L.: Routledge, 1997. успехов этих экономик, - пишет австралийский специалист К.Лингл. -Рискну заметить, что очень динамичный рост в Восточной Азии был сочетанием обстоятельств и везения. Главным образом экспортные способности этих стран опирались на привилегированный доступ на североамериканский и западноевропейский рынки. Открытость государств региона отражала лишь реалии холодной войны: стратегические интересы требовали, чтобы азиатские партнеры стали экономически сильными"3.

В действительности весь довоенный и послевоенный опыт вхождения Китая и новоиндустриальных стран и территорий (НИС) в современный мир, а также последняя четверть века дают свидетельства куда более сложных взаимодействий между внутренними преобразованиями и внешнеэкономической сферой. Реакция производительных сил, населения и руководства страны на внешние возможности и воздействия часто бывала неоднозначной. Отнюдь не столь простыми оказываются при ближайшем рассмотрении и отношения между внутренними хозяйственными преобразованиями и частичной либерализацией внешнеэкономических связей в последнее двадцатилетие. Так, реформы в КНР начались в том числе и с усиления централизации в промышленности, а введение хозрасчета в индустрии, продолжающееся до сих пор, стартовало спустя пять лет после запуска программы создания специальных экономических зон и законодательного оформления совместного предпринимательства с участием иностранных инвесторов в 1979 г. Увеличение притока зарубежных предпринимательских инвестиций в китайское хозяйство в 1990-1992 гг. сопровождалось рецентрализацией внешней торговли

3 Lingle Ch. import to Grow? Asiaweek. 17.09.1999. P.63. многими товарами и резким ужесточением внешнеэкономического регулирования. Воланы некоторого смягчения внешнеторговой политики Пекина на одних направлениях нередко совпадали с усилением централизованного контроля и протекционизм а в других сферах и т.д,

Актуальность исследования связана, таким образом, с необходимостью более тщательного, выходящего за ставшие стандартными рамки анализа процесса взаимодействия китайского хозяйства с внешним миром. Злободневность темы повысилась в наши дни, когда финансово-экономический кризис в тихоокеанской Азии, случившийся в 1997-1998 гг., часто и не без оснований рассматривается как кризис чрезмерно открытых экономик, а относительно благополучное положение китайского хозяйства - как пример устойчивости самодостаточной, а потому более защищенной страны. Творчески развивая "открытую политику", КНР выработала богатый арсенал эффективных средств взаимодействия с мировым хозяйством, в том числе в условиях низкой конъюнктуры, спадов и депрессий.

Теоретические и методические основы исследования. Для начала, на мой взгляд, нужно, в частности, ясно разделить понятия "реформ" и "открытия". Во-первых, из практики многих стран, включая Россию прошлого века и СССР 20-х годов, США после кризиса 1929 г. (достаточно вспомнить повышение импортных пошлин на 70% в 1930 г. по закону Смита-Хаули) и т.п., хорошо известно, что преобразования в хозяйстве лучше и легче проводить за протекционистским барьером. Во-вторых, ритмы двух процессов -реформирования и открытия - в Китае не совпадали: открытие происходило более плавно и осторожно даже на фоне общепризнанной постепенности внутренних китайских реформ.

Нынешний подъем Китая, по-видимому, носит целостный, цивилизационный характер, затрагивая экономику, политику, науку и технику, культуру и т.д. В этом движении непросто выделить отдельные составляющие, например, "развитие", "рост", "реформы", "модернизацию". Наиболее адекватными представляются понятия "рост" и "развитие", поскольку они особенно хорошо передают динамичный характер явлений, происходивших в Китае в последнюю четверть XX в. Что касается последнего десятилетия XX в., то именно стабильный экономический рост был главной особенностью КНР, ярко выделив эту страну среди десятков государств, проводивших те или иные реформы, как правило, сопровождавшиеся крупными сбоями в экономической динамике или глубокими кризисами. Понятия "рост" и "развитие" свободны от отмеченных выше и многих других изъянов толкования хозяйственных процессов в Китае в его взаимодействии с внешним миром, в которых на первый план выдвигается либерализация экономики. Эти дефиниции лучше отражают и общий подход, сложившийся в экономической школе отечественного востоковедения, где уже длительное время ведется разработка понятий роста и развития, а также предпринимаются попытки комплексного, методологически интегрированного анализа хозяйственных проблем в широком историко-культурном и политико-идеологическом контексте. Автор в первую очередь опирался на разработки советских и российских экономистов-востоковедов А.З.Арабаджяна, Е.А.Брагиной, Е.В.Бубенцова, С.А.Былиняка, А.И.Диыкевича, И.С.Дьяковой, В.К.Зайцева, Л.З.Зевина, В.А.Исаева,

В.А.Мельянцева, ШХМоисеева, А.С.Мугрузина, И.Н.Наумова, ^ О.Е.Непомнина, А.М.Петрова, В.Я.Портякова, В.Б.Рамзеса,

В.Г.Растянникова, Л.И.Рейснера, Г.И.Старченкова, С.В.Степанова, Г.Д.Сухарчука, С.ЯТюльпанова, Н.А.Ушаковой, Л.А.Фридмана, Г.К.Широкова, А.Я.Эльянова, В.А.Яшкина и других. Учитывая, что подъем Китая в последние двадцать лет носит всеобъемлющий характер, а также исключительно большое значение политики в мирохозяйственных связях КНР (достаточно упомянуть стержневую для их развития в последние двадцать лет установку "одно ^ государство - две системы") для исследования темы привлечен и обширный массив научной литературы, касающейся цивилизационно-культурных и политических аспектов отношений Китая с другими государствами и территориями.

Комплексный востоковедческий подход привлекателен совмещением имеющегося багажа знаний о мировой экономике с анализом специфики модернизационных процессов на Востоке, особенностей хозяйств Азии, вытекающих из природных, # демографических и культурных черт традиционных обществ, хозяйственного менталитета и общего мировоззрения их членов.

Популярность тематики, связанной с анализом китайского хозяйства и его местом в мировой экономике, а также с политическими аспектами подъема КНР, имела в 90-е годы, по крайней мере, два следствия. С одной стороны, произошел настоящий взрыв числа публикаций о Китае вследствие подключения к исследованиям в данной области очень большого числа экономистов и международников, ранее не занимавшихся китайской ^ проблематикой. Эта волна породила немало свежих идей и оценок, огромное количество межстрановых сопоставлений. С другой стороны, значительная часть китаеведов со стажем, отмечая невысокую страноведческую осведомленность "новой волны" в синологии, сосредоточилась на подчеркивании исторической и социально-экономической специфики Китая. Возникли не всегда продуктивные дискуссии по поводу общего и особенного в хозяйственном поведении Китая. Складывается парадоксальная картина: динамичный рост в азиатской стране оказался предметом столкновения нередко противоположных взглядов относительно примата или универсальных (общемировых) или, напротив, индивидуальных (специфически китайских) тенденций. При этом вне поля зрения остается собственно восточная (азиатская) составляющая хозяйственного развития и экономической полигики в КНР. То же можно сказать и о понимании мирохозяйственной стратегии Китая, формировавшейся под влиянием ближайшего окружения, а также на основе анализа достижений и проблем в этой сфере у соседних стран и территорий. В результате представления о месте хозяйства крупнейшей страны в мировой экономике обедняются, происходит неправомерное отделение предмета от окружающего его мира, полигика открытости редко воспринимается как вписывание КНР прежде всего в модернизирующуюся Азию. Между тем никаких особых секретов хозяйственная и внешнеэкономическая практика Китая в последние двадцать-двадцать пять лет не содержит. Успехи и неудачи этого государства вполне объяснимы, если приложить к ним теоретические представления и эмпирические наблюдения, касающиеся хода промышленной революции в странах Запада и Востока, характера взаимозависимости в современном мире, истории "зеленой революции", способов адаптации азиатских стран к научнотехническому прогрессу, углублению международного разделения труда и т.д.

Поэтому представляются малопродуктивными стравнения Китая с развитыми странами, а также неубедительным распространенный в зарубежных и российских публикациях тезис об "отставании" КНР от европейских "переходных" стран или повторении Китаем пути СССР. Например, В.Малышев и Р.Рахлина пишут: "Китай на данном этапе развития (вслед за СССР на предыдущем) демонстрирует возможное расхождение выводов о потенциале страны при его оценке по объемным показателям и по показателям эффективности"4. Внешнеэкономическая полноценность китайского хозяйства (важнейший показатель эффективности в современном мире, в корне отличающий Китай от позднего СССР) в приведенной оценке явно не учитывается. Замечу, что превосходство Пекина в этой области (в том числе информационное) связано, помимо прочего, с богатым опытом, приобретенным в Сянгане (Гонконге) в послевоенный период, а также плодотворными наблюдениями за сильной внешнеэкономической политикой Тайваня, Южной Кореи, сооответствующими заимствованиями и т.д.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественном востоковедении осуществлена комплексная оценка взаимодействия мирового и китайского хозяйства, учитывающая многообразные изменения в ситуации, происходившие в 80-90-е годы. В научный оборот введен и проанализирован обширный материал, касающийся исторических и политических особенностей

4 Малышев В., Рахлина Р. "Пятерка" и Китай: сопоставительный прогноз экономического развития на период до 2015 года// Вопросы экономики. 1998. №11. С.151. внешнеэкономического курса КНР, конкурентоспособности хозяйства этой страны, роли внутренних и внешних факторов в ее развитии. Подробно рассмотрены конкретные механизмы, обеспечившие реализацию целей мирохозяйственной политики Китая в последние десятилетия.

Во второй половине 90-х годов был зафиксирован, как представляется, качественный сдвиг в положении Китая в мировом хозяйстве, подготовленный полутора десятилетиями движения по пути преобразований. Суть и последствия этого сдвига поняты еще не до конца. Причиной тому - стереотипность подходов к оценкам экономического и мирохозяйственного потенциала КНР.

При анализе меняющегося места Китая в современном мире, по-видимому, не следует руководствоваться представлениями об этой стране как о легко типологизируемой части геоэкономических или геостратегических пространств. Рассматривая даже относительно удачные современные типологии, предусматривающие деление мира на всевозможные зоны (к примеру, "евразийскую", "тихоокеанскую", "посткоммунистическую" или "новый неоиндустриальный Восток", "сырьевой (глубокий) Юг", "деструктивную параэкономику" и т.п.5), легко обнаружить, что КНР не вписывается в предлагаемые схемы, в том числе в силу гигантских масштабов, структурных особенностей и богатейшего разнообразия хозяйства.

Новизна ситуации состоит и в том, что даже квалификация Китая как развивающейся страны (хотя официально КНР по-прежнему относит себя к этой группе, имеет соответствующий статус

5 Неклесса А. И. Постсовременный мир в новой системе координат// Восток. 1998. № 2. С.45,48,49. в ряде международных организаций и добивается его сохранения, в частности, при вступлении в ВТО) уже не вполне адекватна. Например, недавние опросы руководителей предприятий в прибрежных провинциях Китая показали, что большинство этих, как правило, хорошо знакомых с зарубежьем людей оценивают свою страну как "развитую", а часть (15%) - даже как "очень развитую'^. Высокие самооценки также порождают сомнения. Уязвимо по ряду причин и отнесение КНР к группе новоиндустриальных стран и территорий (НИС).

Обычными стали не вполне корректные межстрановые сопоставления, не всегда правомерные выводы о подчиненности тенденций хозяйственного развития Китая неким общим закономерностям, складывающимся при существенно иных условиях. Вряд ли нужно приветствовать неаргументированное игнорирование государственной идеологии КНР, в том числе в ее социалистической части. "Практика упомянутых стран, - пишет академик О.Т.Богомолов, - не дает однозначного ответа. Венгрия, Китай, Словения, Вьетнам, Словакия выбрали поэтапное и более или менее постепенное введение рыночных механизмов, тогда как в остальных посткоммунистических странах, по крайней мере на первых порах, превалировали шоковые методы"6. Замечу, что, неизменно оказываясь "специфичным" среди "переходных" и "посткоммунистических" стран, Китай лишний раз показывает условность и ограниченность подобных классификационных признаков.

6 Богомолов О. Т. Опыт рыночных реформ в странах Центральной и Восточной Европы и СНГ. М., 1997. С Л 4.

Интересно, например, что в Сингапуре не торопятся относить Китай (а также Вьетнам) к "посткоммунистическим" или "переходным" странам, уважая государственную идеологию соседнего государства. В 1997 г., выступая на одной из конференций по конфуцианству, министр информации и культуры Сингапура Дж. Яо выразился так: "Конфуцианству предстоят три великих адаптации - к марксизму-ленинизму, демократии и равенству наций в межгосударственных отношениях.В КНР марксизм-ленинизм уже обеспечил стабильность не без помощи некоторых конфуцианских принципов". Говоря же о приспособлении к "всеобщности закона как принципу демократии", Дж. Яо заключил, что к этой идее конфуцианству приспособиться нелегко, поскольку "в последнем Правила извечно главенствовали над Законом"7.

Впрочем, выяснение вопроса о том, к какой группе государств должен быть причислен быстро меняющийся Китай, не самая главная задача работы. Важнее прояснить рад пропорций и, соответственно, понятий, так или иначе касающихся проблем участия КНР в мирохозяйственных связях. К ним можно отнести такие часто встречающиеся термины, как "глобализация", интернационализация", "интеграция", "открытая экономика" и некоторые другие. К сожалению, шаблонное употребление некоторых из них применительно к Китаю может вести к искажению оценок характера, масштабов и темпов экономических изменений в стране, ее нынешней мирохозяйственной стратегии, перспектив этого курса.

Концепция работы. При выборе понятий для определения современной внешнеэкономической политики КНР, с одной стороны, нужно учесть, что уровень протекционизма в этой стране, остается, по

7 Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 4. С. 126. крайней мере, на порядок более высоким, чем в НИС. С другой стороны, наличие в составе государства Сянгана, практически наиболее либерализованного очага азиатского хозяйства (специальный административный район является, помимо прочего, членом ВТО), существенно затрудняет совокупную характеристику политики Китая в рассматриваемой области. И это отнюдь не единственная проблема, возникшая перед исследователями после перехода территории под китайскую юрисдикцию в 1997 г. Немалые методологические затруднения представляет статистический анализ товарных и денежных потоков внутри "расширившегося" Китая, даже терминологическая квалификация привлеченного в страну извне предпринимательского капитала.

Применительно к внешнеэкономическому курсу КНР можно встретить такую, например, формулировку: "Особого внимания, в частности, заслуживает роль государства в формировании свободной от политизации, разносторонней внешнеэкономической политики. осуществление «разумного» протекционизма по отношению к стратегически важным отечественным отраслям и предприятиям"8. Не вполне понятно, зачем нужны кавычки в слове "разумный", а также каким образом политика может быть "свободна от политизации". Впрочем, по сути М.Потапов прав, - термин "протекционизм" наилучшим образом отражает характер внешнеэкономической политики современного Китая. Как ни странно, этот очевидный факт оспаривается некоторыми представителями "новой волны" в синологии. В четвертом номере журнала "Вопросы экономики" за 1998 г. опубликована статья о

Потапов М. Внешнеэкономическая стратегия Китая: значение китайского опыта для России// Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 2. С. 81.

А.Илларионова "Секрет китайского экономического «чуда»". Ее автор приходит к следующему заключению - секрет китайских успехов, оказывается, основан на том, что в 1979-1997 гг. "вопреки широко распространенным представлениям в Китае проводились не постепенные (градуалистские), а либеральные экономические реформы. При этом степень либеральности и радикальности китайских реформ, по всей видимости, не имеет аналогов в мировой истории". В КНР, согласно этому автору, проводилась также "последовательная либерализация внешнеэкономических связей".

В качестве примера терминологических сложностей, возникающих при квалификации внешнеэкономической политики восточноазиатских стран, можно указать на осторожную формулировку "дозированный либерализм". Ее в своей недавней работе выбрал для характеристики международной экономической политики НИС профессор В.А.Мелъянцев . Однако даже такая формулировка оказывается весьма уязвимой, принимая во внимание значительные, а то и принципиальные различия (например, между Гонконгом и Южной Кореей) в соответствующей сфере хозяйственного регулирования в этих странах и территориях. Стоит заметить, что не вполне соответствует истории хозяйств стран и территорий ЮВВА и расхожий штамп о нарастании "либерализма" в их послевоенных экономических стратегиях. Фактически первым (и последним) "либеральным" с внешнеэкономической точки зрения

9 Мельянцев В. А. "Восточноазиатская модель" экономического роста: важнейшие составляющие, достоинства и изъяны, М.: ИСАА при МГУ, 1998. С. 10, 30. анклавом среди НИС был Гонконг. А всю имеющуюся историю остальных НИС можно представить и как ограниченное или вынужденное использование элементов открытости в целом протекционистски настроенными правительствами стран ЮВВА. Примерно так же можно подойти и к анализу политики КНР, учитывая, конечно, специфику этой страны и согласившись с В.А.Мельянцевым в том, что "импортзамещение само по себе не является абсолютным злом"10.

Важный элемент концепции - анализ положения китайского хозяйства в годы, предшествовавшие кризису 1997-1998 гг. и во время кризиса Перевернув многие устоявшиеся представления, кризис в ЮВВА, несомненно, обладает и мощным разрешающим действием, демонстрируя новые, а еще чаще старые истины экономической теории и практики. Азиатские экономисты, обсуждая пути стабилизации хозяйства континента после кризиса 1997-1998 гг., все чаще высказывают мысль о необходимости "деглобализации" -т.е. пересмотра самой модели развития "фундаментальными недостатками которой являются неразборчивая интеграция в мировое хозяйство и чрезмерная опора в развитии на зарубежный капитал"11. Острой критике подвергается избыточность сферы обращения. "С начала 80-х годов мы пытались сократить число финансовых учреждений. Нелепо иметь такое количество финансовых институтов и коммерческих банков в небольшой экономике, - отмечает директор

10 Мельянцев В.А. "Восточноазиатская модель" экономического роста: важнейшие составляющие, достоинства и изъяны. М: ИСАА при МГУ, 1998. С.37.

11 Bello W. The Answer: De-Globalize// Far Eastern Economic Review. 29.04.1999. P.61.

Института стратегических и международных исследования в Куала Лумпуре, советник премьер-министра Малайзии Ноордин Сопии (Noordin Sopiee), - лично я оставил бы три'**2.

Все чаще и на Западе появляются аналитические работы, ставящие под сомнение выгоды нарастающей открытости для хозяйств развивающихся стран. Американский исследователь Д.Родрик, например, на обширном статистическом материале показал отсутствие какой-либо связи между уровнем открытости и экономическим ростом13. Для достижения последнего, по мнению этого же специалиста, куда важнее последовательная инвестиционная стратегия и наличие властных структур, способных преодолевать внутриполитические конфликты14. В недавнем докладе И.Валлерстайна отмечается: "Нет оснований считать, что мировая экономика сегодня более глобализирована, чем на прежних стадиях, в частности, в период 1873-1914 гг." Что же касается "концепции глобализации", то она, по мнению этого ученого, "служит главным образом в качестве риторики с политическими целями: повсеместного снижения уровня заработной платы; устранения государственных ограничений на свободное перемещение капитала; уменьшения перераспределительных функций государства, его расходов (на образование, здравоохранение, гарантии пожизненного дохода). Поскольку эта риторика, - продолжает И.Валлерстайн, - в растущей мере официально бралась на вооружение (особенно в 1985-1995 гг.),

12 Asiaweek. 17.09.1999. Р,57.

13 Rodrik D. Has Globalisation Gone Too Far? Wash.: Institute of International Economics, 1997.

14 Rodrik, D. The New Global Economy and Developing Countries: Making Openness Work. Plymbridge: Johns Hopkins University Press, 1998. соответствующие изменения в политике отдельных государств (в действительности меньшие, чем это декларировалось) дали социальный откат по всему миру. Поэтому маловероятно, что последуют новые шаги в этом же направлении .

Предмет и задачи исследования. Исключительно высокие темпы изменения ситуации в ЮВВА в последние годы и даже месяцы заставляют на ходу пересматривать привычные взгляды на сложившуюся там расстановку политических сил и внешнеэкономические тенденции. И если о причинах кризиса 19971998 гг. до сих пор ведутся острые дискуссии, то некоторые следствия этих событий выглядят уже вполне определенно, в частности, налицо резкое углубление кризиса сбыта на мировых рынках и обострение здесь конкурентной борьбы. А особое положение КНР, оказавшейся пока куда менее своих соседей затронутой негативными последствиями кризиса - как хозяйственными, так социальными и психологическими, - делает ее экономическую стратегию чрезвычайно привлекательным объектом .изучения.

Некоторые авторы справедливо указывают на то, что причиной устойчивости китайской экономики является низкий уровень финансовой либерализации в КНР1* Однако только этого объяснения, на мой взгляд, недостаточно - попытка представить более

15 Wallerstein I. The World We Are Entering, 2000-2050. Discussion Notes. Schengen, Luxembourg. June 4-5,1999. P.9.

6Lommen Y.F., Tonchev P. China in East Asia: From Isolation to a Regional Superpower Status. Athens: Institute of International Economic Relations, 1998. P.31. полный список причин отмеченного явления - одна из целей настоящей работы.

Главный предмет настоящего исследования - соотношение и взаимовлияние внешних и внутренних факторов в хозяйственном развитии Китая в последние 20 лет и их проекция на нынешнюю ситуацию в Азии. В рамках ретроспективного анализа внимание концентрируется на наиболее типичных и значимых эпизодах, особо сложных проблемах взаимодействия с внешним миром. В пяти главах анализируются пять групп вопросов: принципы мирохозяйственной стратегии и внешнеэкономической политики Китая в их соотношении с практикой; основные параметры участия страны в мирохозяйственных связях; конкурентоспособность экономики КНР; эффективность усилий КНР по достижению технологической самостоятельности и роль этой страны в качестве субъекта процесса глобализации; региональные аспекты внешнеэкономических связей и политика в Сянгане. Одну из главных задач исследования автор видит в выявлении специфики взаимодействия внутренних и внешних факторов в Китае, определении хозяйственных параметров, а также социально-экономических, политических и идеологических компонентов его внешнеэкономического курса.

Большое внимание в работе уделяется второй половине 90-х годов - периоду перехода хозяйства Китая в новое качество и появления кризисных явлений в экономике стран ЮВВА. Автор постарался привлечь максимально возможное число свежих источников информации и ее анализа, так или иначе помогающих раскрытию темы, отводя, быть может, несколько больше места точкам зрения специалистов со стажем - как отечественных, так и зарубежных.

Основные источники и степень изученности темы, В анализ хозяйственной и политической ситуации в тихоокеанской Азии в последние годы много нового внесли Р.Ш.А.Алиев, В.Б.Амиров, В.Белло, М.Бергер, Д.Борер, Б.Бриджес, В.М.Коллонтай, Г.Кристоферсен, П.Кругман, А.Крюгер, В.Лимлиньган, К.Лингл, Э.Литвяк, В.В.Михеев, М.Мохамад, Д.Родрик, Д.Рой, Н.А.Симония, Р.Скалапино, Н.Сопии, И.Такатоши, Г.Томпсон, А.Н. Федоровский, Хао Юйфань, Хуань Гоцун, Ши Минь. Среди работ упомянутых авторов заслуживают внимания публикации П.Кругмана, посвященные проблемам трактовки основ экономического роста НИС, а также причинам восточноазиатского кризиса 1997-1998 гг., в частности его недавняя работа "Возвращение депрессивной экономики"117.

По мнению известного экономиста, валютно-финансовый кризис в тихоокеанской Азии был усугублен политическими ошибками. "Если бы на Уолл-стрит случился кризис, а экономике США угрожало падение, то Федеральная резервная система, -отмечает П.Кругман, - несомненно, резко снизила бы процентную ставку. Вместо этой меры МВФ заставлял азиатские правительства повышать процентную ставку. В результате образовался новый порочный цикл. Проблема, таким образом, заключается в том, что при возникновении паники политика начинает следовать за предрассудками финансовых рынков, а не закономерностям улучшения базисных показателей хозяйства"18. Интересно, что если раньше П.Кругман писал об определенной мере безответственности в

17 Krugman P. The Return of Depression Economics. N.Y.: W.W.Norton & Co.,

1999. кредитовании странами ЮВВА своих хозяйств как одной из главных причин азиатского кризиса, то в новой работе он пересмотрел эту точку зрения. К такому мнению его склонили размышления по поводу наличия в избыточном кредите странам ЮВВА накануне кризиса высокой доли зарубежных вливаний. Заслуживает внимания оценка этим ученым ситуации в мировой экономике накануне 1999 г. Главной опасностью он считал переход дефляции в депрессию. Структурные реформы, с его точки зрения, перестали быть актуальным пунктом для национальных стратегий НИС в тот период. Куда важнее было, на его взгляд, стимулирование спроса, возможно, за счет перехода к инфляционной политике. В своей работе П.Кругман выступил с резкой критикой морализаторов-либералов, особенно некоторых экономистов в США, считающих, что "недемократичная" и "коррумпированная" Азия получила "по заслугам".

Тем не менее книга П.Кругмана вызвала разные реакции. В своем отклике на нее китайский исследователь Шоун Сюй (Shawn Xu), работающий на совместном предприятии, учрежденном Стройбанком КНР и финансовой группой Морган Стэнли, в частности отмечает: "Я совершенно уверен, что П.Кругман ошибается в своих оценках Китая и причин азиатских проблем. Он применяет к ним лишь экономические теории, разработанные на Западе, без рассмотрения фундаментальной разницы в институциональной среде и культуре. Когда азиатские страны стали осваивать идеи капитализма и рыночной экономики, они не представляли, что эти идеи противоречат тысячелетней философии и культуре. Дружеский (стопу) капитализм в Азии - это отражение коллективизма азиатской

18 The Economist. 17.07.1999. Р.8. культуры. Это верно не только для Китая, но и для Японии, Южной Кореи и Юго-Восточной Азии.Если бы не недостаток времени -сейчас я очень занят зарабатыванием денег - я бы обязательно написал книгу с подробной аргументацией своей точки зрения"19.

При решении ряда методических вопросов, непосредственно касающихся темы исследования (доля внешней торговли и иностранных инвестиций в ВВП, сравнительные оценки уровня цен в различных государствах, характер современного международного разделения труда и его перспективы), были использованы труды А.В.Аникина, С.Ахмада, С.А.Былиняка, Т.Вольфа, Л.Голдстоуна, Р.Гордона, Жэнь Жоэня, И.Крэвиса, А.Мэдцисона, В.А.Мельянцева, С.М.Никитина, А.Сена, И.П.Фаминского, П.И.Хвойника.

Большую помощь в исследовании оказали работы по отдельным товарным рынкам и отраслям хозяйства Китая (авторы: К.Андерсон, Л.Браун, Дж.Бхагвати, А.Ватсон, В.Мартин, Р.Конрой, Ю.Парк, Р.Помфрэ, С.Розель, М.Розенгрант, Р.Тайерс, Г.Тидрик, Х.Фицдлэй, П. Филипс, Дж.Хуан, К.Чжао).

Важные оценки общей социально-экономической ситуации в Китае и политики этой страны содержатся в работах Д.Барнетта, А.Вайгинга, В.Маленбаума, Б.Наутона, Д.Перкинса, Пу Шаня, Т.Роски, Дж.Сакса, Д.Соледа, Дж.Фэрбэнка, Г.Хардинга, Цай Вэнь-хуэя, Д.Шамбо, А.Экстейна, М.Ягуды.

Обстоятельные работы по китайскому хозяйству регулярно представляют в последние годы В.В.Карлусов, П.М.Мозиас, И.Н.Наумов, В.Я.Портяков, И.Б.Шевель. Ценные наблюдения за современным развитием экономических теорий в Китае содержатся в публикациях О.Н.Борох.

19 Far Eastern Economic Review. 30.12.1999-06.01.2000. P.99.

Среди зарубежных исследователей внешнеэкономической политики КНР выделяются такие авторы, как Ван Хуайнин, Ван Леван, Ли Шаньтун, Дж.Камм, У.Кеменаде, Н.Ларди, К.Ли, И.Ломмен, Синь Хоуюань, Сюй Линь, П.Тончев, У Дакунь, К.Фукасаку, Чжай Фань, П.Чоу, Чэнь Чуаньлай. Среди отечественных монографий, диссертаций и статей следует отметить работы С.А.Манежева, А.А.Нетрусова, М.А.Потапова (особенно его монографию 1998 г.), Е.М.Спрогис, Т.Г.Терентьевой

Обширна научная литература по экономике отдельных регионов Китая. К сожалению, охватить ее на сколько-нибудь репрезентативном уровне невозможно. Интересные исследования по воздействию внешних факторов на отдельные регионы Китая сделаны такими авторами, как Э.Вогель, Лу Минхун, Т.Моррисон, П.Прайм, Ян И.

Существенно облегчили сбор статистических данных информационные базы КНР, доступные в Интернете, в том числе подборки официальной хозяйственной статистики (http://vAvw.cei.gov.cn) и статистики Министерства внешней торговли и внешнеэкономического сотрудничества (МВТЭС htpp://www.moftec. gov.cn). Из других баз данных следует отметить бюллетени TCFA (редакторы - Ф. Дюкуломбьер, Фань Чжигэн, Ху Цзянь, Ван Лицюнь, Яо Тун, Цзоу Фэй).

Как ни странно, чем большую роль играет Китай в мировой экономике и политике, тем меньшее значение придается в научной литературе собственно китайским оценкам глобальных процессов, в том числе официальным. Возможно, их внешняя простота и кажущаяся традиционность не доставляют достаточно пищи для новомодных построений, скажем, в русле так называемого постиндустриального видения будущего мира. Однако вряд ли это обстоятельство можно считать серьезным основанием для выведения за рамки научного анализа пекинской "риторики" и, напротив, произвольного навязывания руководству этой страны неких замыслов, сведения о которых нередко черпаются по усмотрению современных аналитиков из их собственных, далеко не всегда адекватных представлений о китайской истории - как древней, так новой и новейшей.

В настоящей работе внимание сосредоточено именно на тех вопросах экономической политики и практики КНР, которые регулярно находят отражение в официальных документах, статьях известных авторов в авторитетных журналах. В самых общих чертах они, например, сформулированы в известной речи Цзян Цзэмивд "Правильно налаживать некоторые важные отношения в ходе социалистической модернизации" (5-й пленум ЦК КПК 14-го созыва, сентябрь 1995 г.). К важнейшим для страны пропорциям отнесены сооотношения между реформами, развитием и стабильностью; темпами и эффективностью хозяйства; экономическим строительством и народонаселением, ресурсами и окружающей средой; Восточными районами, Центром и Западом; рыночными механизмами и макрорегулированием; общественным сектором и другими секторами экономики; доходами государства, предприятий и отдельных лиц; расширением внешней открытости и отстаиванием курса опоры на собственные силы; центром и местами; укреплением обороны и экономическим строительством; материальной и духовной культурами20.

20 Жэньминь жибао. 09.10.1995.

Важность учета официальных экономических установок и скрытых за ними механизмов и расчетов вытекает из чисто аналитических задач. Без этого не удастся понять историю развития народного хозяйства Китая в послевоенный период, изобиловавший драматичными поворотами экономического курса, сменой ряда установок, некоторые из которых до сих пор остаются предметом дискуссий в КНР и за ее пределами. Необходимо также сознавать, что даже те установки, от которых руководство страны в свое время отказалось, сохраняют определенное значение, либо материализовавшись в виде конкретных объектов, например, предприятий "третьей линии" (заводов ВПК, созданных в 60-70-е годы в глубине континентальной части Китая), либо в форме действующих мер планового и достаточно жесткого политико-административного регулирования хозяйственной деятельности населения, либо в сложившихся стереотипах массового сознания, либо как проверенный историей идеологический ресурс (на случай тех или иных непредвиденных обстоятельств, в том числе мирохозяйственных). "Китай сохранил в принципе возможности и механизмы перехода к мобилизационной экономике, обладая также огромным внутренним рынком. В силу этого он лучше других подготовлен к грядущему периоду хаотизации и имеет весьма реальные шансы оказаться наверху новой мировой иерархии", -отмечает, в частности, А.И.Неклесса21. С этим положением во многом стоит согласиться. Быть может, не нужно лишь переоценивать интерес современного Китая к краху Запада и верхней позиции в мировой иерархии. Мне не кажется наивным принять за чистую

21 Макроэкономические модели переходного периода: мировой опыт и российская специфика. М: Панинтер, 19%. С.10. монету официальную установку Пекина: "КНР не стремится к гегемонии". Она органично входит в представление о многополярности (неиерархизированности) мира и может быть частью выводов о чрезмерной цене сверхдержавности, безусловно сделанных в Пекине из наблюдений за послевоенными международными отношениями.

В силу перечисленных причин китайская хозяйственная действительность и экономическая политика предстают как достаточно преемственные, в том числе в сфере непосредственного взаимодействия с внешними рынками.

Практическое значение предпринятого исследования связано с рядом вопросов, касающихся отношений России с азиатскими странами, анализом путей и перспектив их хозяйственного развития. Здесь к концу 90-х годов возникла, как представляется, крупная научная и общественная проблема, связанная со сложившимися в РФ стереотипами восприятия современной азиатской действительности. В менталитете деловых, административных* и даже части научных кругов вполне закрепилось представление о том, что экономический опыт Азии не подходит России - в силу ее географических, культурно-цивилизационных и некоторых других особенностей. По мнению автора, в противоположность указанным представлениям, бытующие на сей счет взгляды порождены главным образом пробелами в информационном обеспечении и несовершенством образовательных курсов учебных заведений. Предполагается, что в работе удастся показать однотипность ряда проблемных ситуаций в России, Китае и азиатских странах на разных этапах их развития и, следовательно, возможность решения некоторых наших внутренних экономических проблем с использованием зарубежного опыта.

Апробация работы. Разработки, содержащиеся в диссертации, многократно использовались в аналитических и рекомендательных материалах для органов управления. Ряд положений исследования использовался в докладах автора на международных конференциях, при подготовке аспирантов и стажеров, выступлениях в средствах массовой информации. По теме исследования в отечественной я зарубежной научной печати опубликовано 15 работ, включая три монографии.

Диссертация: заключение по теме "Мировая экономика", Салицкий, Александр Игоревич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уже не вызывает сомнения, что финансово-экономический кризис в Восточной и Юго-Восточной Азии, с одной стороны, и высокая устойчивость по отношению к нему китайского хозяйства, с другой, означают крупное изменение в соотношении сил в мировой экономике и политике. Меняются, причем весьма резко, и многие привычные представления о факторах, лежащих в основе хозяйственных успехов наций. Сдвиг в их понимании после кризиса зачастую больше напоминает модернизацию и корректировку накопленных ценностей, чем прорыв в будущее.

Открытая экономика - это непременно такая экономика, в которой внутренние цены приближены к ценам мирового рынка. Открытая экономика предполагает также свободное перемещение не только товаров, но и услуг, капитала рабочей силы.Мир движется в сторону открытых экономик. В этом направлении идут и страны Юго-Восточной и Восточной Азии", - отмечает в своей недавней книге профессор С.А.Былиняк204.

Развитие Китая в последнее десятилетие и особенно его нынешнее положение в мировом хозяйстве отличается существенным образом от траектории, представленной в указанной точке зрения.

Прежде всего выясняется, что Китай в отличие от своих восточноазиатских соседей не вполне вписывается в известную схему о ступенчатом переносе извне специализированных трудоемких производственных стадий и процессов в следующие одна за другой

204 Былиняк С. А. Адаптация к мировому хозяйству: опыт Азии и российские проблемы. М.: Институт востоковедения РАН, 1998. С.94. волны "новоиндустриаиьности". В КНР преобладает ориентация на внутренний рынок, создание собственного производства с относительно замкнутым в национальных границах циклом. Кроме того, в ходе кризиса в тихоокеанской Азии в 1997-1998 гг. серьезные нарушения произошли в привычном разделении труда, связанном с особой ролью Японии, и в ходе, как казалось некоторым исследователям, неуклонной либерализации в АСЕАН. Между тем эти механизмы и тенденции вплоть до недавнего времени многими расценивались как важнейшие условия углубления международной кооперации во всем "интегрирующемся" Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Не обнаруживает в последние четыре года тенденции к росту и доля внешней торговли в ВВП КНР. Более того, она снижается - как при расчете по валютному курсу, так и при более адекватной действительному значению внешних факторов в хозяйстве калькуляции по паритету покупательной способности. В результате оказывается под сомнением и привычный тезис о том, что "во всех более или менее преупевающих странах доля ВВП, реализуемая через каналы международного экономического обмена, имеет четко выраженную тенденцию к росту"205.

Статистический материал второй половины 90-х годов не подтверждает, помимо этого, и расхожего представления о стремительно растущих диспропорциях в экономическом развитии Китая. Во-первых, остаются вполне конкурентоспособными так называемые старые экономические центры. Во-вторых, наметился

205 Эльянов А. Индустриализация развивающихся стран в интерьере мирохозяйственных связей и Россия// Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 2. С. 14. ускоренный экономический рост в ряде внутренних провинций, а в некоторых прибрежных регионах переломилась долговременная тенденция к росту их доли в ВВП. Частью этого процесса можно, по-видимому, считать и продолжившийся в первой половине 1999 г. кризис в реальном секторе экономики Сянгана, финансовые проблемы ряда провинциальных гуандунских компаний и т.п.

Китай в 90-е годы поглотил огромную массу предпринимательского капитала, сопоставимую с объемом, поступившим в страны Юга, Востока и Латинской Америки вместе взятые. Освоение этого капитала в КНР значительно отличается от обычных схем: оно идет главным образом в форме совместного предпринимательства при жестком контроле за предприятиями изнутри и извне; зарубежные инвестиции, в том числе в ходе локализации ("гочаньхуа" - модернизированный вариант "опоры на собственные силы"), как бы растворяются в неродном хозяйстве гигантской страны. В нем прекращает "свободное перемещение" значительная часть объема капиталов и услуг, представленного мировой экономикой в 90-е годы. Происходит их адаптация к условиям КНР, китаизация.

Вряд ли нужно широко использовать термин "интеграция", говоря о взаимодействии Китая с мировой экономикой. Этот термин, скорее, характеризует связи КНР с Сянганом и Макао (с которыми интеграция во многом состоялась), а если говорить о будущем -возможно, с Тайванем (хотя здесь высокая степень интеграции двух хозяйств необязательна).

Неправомерность широкого использования понятия "интеграция" вытекает еще из одного обстоятельства. В этой и других работах автора была показана исключительно высокая роль внешней политики в мирохозяйственной стратегии КНР, их тесная взаимосвязь. Соответственно, согласуются теоретические подходы, принципы, понятия. "Интеграция" же в концептуальном и смысловом плане во многом противостоит китайскому представлению о многополярности современного мира, актуализированном в последние полтора десятилетия и родившемуся в том числе и из наблюдений Пекина за ходом развития мировой экономики в послевоенный период. Поэтому применительно к отношениям хозяйства Китая с мировой экономикой уместней употреблять слово "адаптация". Масштабы "интернационализации" китайского хозяйства также не стоит преувеличивать - вспомним описанный в работе "парадокс Сянгана": "иностранные" инвестиции в значительно своей части, строго говоря, таковыми не являются. В конце десятилетия усиливается избирательность китайской экономики в отношении зарубежных прямых капиталовложений, в 1998-1999 гг. наметилась тенденция к сокращению масштабов их нового притока в страну - в том числе из-за противодействия со стороны национальных предприятий Китая, а также совместных компаний, давно закрепившихся на китайском рынке. Похоже, что нынешняя фаза взаимодействия этой страны с иностранным предпринимательским капиталом может быть охарактеризована как насыщение. Поэтому, в частности, не вполне правомерны следующие выводы: "В настоящее время Китай превратился в гигантскую губку, жадно поглощающую значительную часть международного движения прямых предпринимательских инвестиций"206. Стоит также заметить, что,

206 Lommen Y.F., Tonchev P. China in East Asia: From Isolation to a Regional Superpower Status. Athens: Institute of International Economic Relations, 1998. P.39. согласно некоторым исследованиям, современный уровень прибыльности предприятий с иностранным участием в КНР весьма невысок - 3,1%207.

Отношение к новым прямым иностранным инвестициям, кстати, меняется не только в Китае. Некоторые исследовательские организации отметили в 1999 г. нарастание (по сравнению с предыдущим годом) дискриминации в отношении иностранного предпринимательского капитала в большинстве стран и территорий ЮВВА, включая КНР, Тайвань и Сянган. Лишь в Японии, Южной Корее и Таиланде наблюдалась противоположная тенденция208.

Не исключено, что наблюдаемые явления характеризуют и известную исчерпанность процесса интернационализации мирового хозяйства (кстати, не вполне "иностранные" инвестиции из Сянгана, сделанные в КНР в 90-е годы, правомерно вычесть из их общего объема поступившего в развивающиеся и "переходные" страны -тогда затухание глобализации по этому показателю станет еще рельефней). Западные ТНК, возможно, уже не получают достаточного уровня прибыли в ходе интернационализации производства. Из-за разницы во внутристрановых базах цен они проигрывают национальным предприятиям там, где эта база находится на относительно низком уровне, и особенно, если последние располагают (и китайский случай особенно иллюстративен) относительно полным циклом производства. К тому же в пользу национальных производителей (в том числе мелких и средних) обычно складывается и ситуация высокой доли на местных рынках всевозможных субститутов, имитаций и подделок популярных международных марок. Поэтому не стоит исключать, что мир вскоре на время попрощается с риторикой о глобализации, морализацией принципов свободы торговли и т.п., а более популярной идеей станет, например, "глокализация", предусматривающая приспособление доноров к местным условиям принимающих капитал стран, встраивание в их экономику, отказ от навязывания унифицированных

209 норм хозяйственного регулирования

Учитывая, что стратегия развития и политика реформ в Китае следовали в общем-то за естественными потребностями роста производительных сил этой страны, а также внимательным изучением опыта соседних стран (а иначе они вряд ли были бы столь успешными), можно предположить, что аналогичные (достаточно консервативные) стратегии станут еще популярнее, будут и дальше приводить к формированию в крупных странах относительно обособленных от мирового хозяйства комплексов - с существенно иными ценовыми, потребительскими, структурными и внутрисистемными характеристиками. Возможно, это в свою очередь будет способствовать спаду глобализации, а очередной цикл мирового развития будет более ориентирован на внутренние рынки. На сей счет применительно к развитым странам уже существует немало прогнозов, подкрепленных эмпирикой наблюдений за ходом циклических процессов в мировой экономике, сменой экстравертных и интровертных стадий в политике отдельных стран. Стоит также упомянуть, что всевозможные сценарии самообеспечения постоянно прорабатывались развитыми государствами в последнее десятилетие.

208 Far Eastern Economic Review. 30.12.1999-06.01.2000. P.l 10-1U.

209 Михеев B.B. Глобализация в понимании зарубежных ученых// Проблемы Дальнего Востока. 2000. № 1. С.56.

Вместе с тем стоит отметить факт стремительно нарастающей роли КНР как субъекта глобализации. Субъекта, который, скорее, скрывает свою истинную мощь, чем демонстрирует силу. Влияние Китая проявляется и в том, что недавний кризис в тихоокеанской Азии усиливает государственное вмешательство и индивидуализм большинства правительств в подходах к хозяйству и внешнеэкономической политике. Тому можно было бы привести множество свидетельств из современной жизни континента. Упомяну лишь резко интенсифицировавшиеся государственные интервенции в экономическую жизнь Сянгана, самого либерализованного пятачка азиатского хозяйства.

Некоторая либерализация внешнеэкономических связей в КНР отнюдь не противоречит ведущей роли государства в хозяйстве. Более того, отдельные шаги в сторону большей свободы торговли, например, в ходе предстоящего вступления в ВТО вызывают потребность в новых государственных программах. В частности, по некоторым оценкам, возможное увеличение импорта Китаем ряда сельскохозяйственных товаров (которое, впрочем, вряд ли изменит обшую картину высокого уровня самообеспечения в этой сфере) поставит перед правительством задачу поиска новых рабочих мест для 9,6 млн. человек в 2000-2010 ггп°.

Нарастает общность подходов азиатских стран к различным политическим и экономическим проблемам современного мира В годы кризиса и по мере преодоления его последствий во многих

210 Ли Шаньтун, Чжай Фань, Сюй Линь. Чжунго цзяжу шицзе маои цзучжи дуй Чжунго цзинцзидэ инсян (Воздействие вступления Китая в ВТО на экономику страны)// Шицзе цзинцзи. 2000. № 2. азиатских государствах, в частности, широкое распространение получили всевозможные мобилизационные экономические программы и отдельные мероприятия. Аналоги некоторых из них уже использовалась на более ранних стадиях послевоенного хозяйственного развития, а некоторые меры применялись в азиатских странах впервые.

В новых условиях такие инструменты разрабатывались и вводились в действие с учетом изменившейся социальной структуры общества, его психологии, новых ценностных ориентаций и современных возможностей средств коммуникации и массовой информации. При значительной разнице в эффективности тех или иных мероприятий в отдельных странах опыт 1997-1999 гг. оказался в целом удачным, оказав благоприятное воздействие на постепенное преодоление некоторых последствий кризиса - экономических, социальных и, что особенно важно, психологических.

Отмеченные кампании не исчерпывались мобилизацией средств населения на отдельные, наиболее важные в тот или иной момент цели национального развития, например, улучшение внешнего платежного баланса страны, пополнение бюджета за счет недоимок по налогам за прошлые годы (Индия), погашение долгов крупнейших национальных производителей (Южная Корея), ускоренное продвижение общенациональных проектов в автомобилестроении (Малайзия, Индонезия) или резкое расширение приобретения акции местных предприятий с целью увеличения инвестиций (Китай). Мероприятия такого рода включали также разъяснение населению и деловым кругам необходимости введения тех или иных ограничительных или непопулярных мер, крупных изменений в параметрах макрорегулирования. Особое место заняли кампании покупай отечественное", борьба с избыточным потреблением импортных предметов роскоши. Кроме того, на общенациональном, региональном и местном уровнях с помощью мобилизационных средств усиливались функционирующие на постоянной основе программы поддержки образования, здравоохранения, культуры, окружающей среды, репатриации квалифицированных кадров. Немалая роль отводилась в указанных мероприятиях связям с зарубежными диаспорами, использованию их возможностей. Большое распространение получили общественные работы, деятельность разного рода добровольческих организаций и т.д. Различного рода мобилизационные стратегии генерировались и на микроуровне.

Ведущая роль государства в экономике КНР, вытекающая из особенностей этой страны, а также стимулируемая некоторыми тенденциями развития международной ситуации имеет в нынешних обстоятельствах тенденцию к усилению, в том числе за счет повышения культуры и эффективности управления народным хозяйством и внешнеэкономическими связями. Благодаря этому страна благополучно обходит многочисленные рифы, кроющиеся в волнах современной мировой экономики.

При этом Китай остается количественно мало втянутым в мировую торговлю, в том числе вследствие кризиса последней и стремительного экономического роста внутри страны. Не обнаруживает тенденции к сближению с уровнем развитых стран и внутренняя ценовая база страны, более того, в 1997-1999 гг. в КНР наблюдается длительное снижение внутренних цен. Учитывая, что эта страна представляет наиболее динамичную часть современного мирового хозяйства, перспективы роста последнего вновь приходится связывать с производством готовых изделий полностью внутри национальных хозяйств, при возможном относительном усилении роли межотраслевых обменов на мировом рынке.

Кризис, приобретший в 1998 г. все признаки внешнеторгового, явственно демонстрирует определенную деградацию международного производственного сотрудничества в ЮВВА в его прежнем виде, создавая мощные стимулы к корректировке старых подходов и усилению самообеспечения в рамках национальных хозяйств. При пересчетах по валютным курсам индикаторы доли внешней торговли в ВВП пострадавших от кризиса стран и территорий вроде бы выросли, однако фактически, если оценивать их с точки зрения внутренних производителей, взятых в целом, и в реальном выражении, они стабильны или падают, в том числе из-за распада многих производственных цепочек, ориентированных на внешние рынки.

Китай в этом процессе не только шрает роль страны, проводящей политику, альтернативную привычной ориентации на экспорт - а в силу своей массы он существенно влияет на общие показатели, - но все более становится примером, которому начинают следовать другие государства А ввиду отсутствия объективных возможностей к интеграции в мировую экономику, хозяйство КНР приобретает черты самостоятельной подсистемы (системы) в международном разделении труда. Вдобавок Китай нельзя отнести ни к развивающимся, ни к развитым, ни к "переходным", ни к "новоиндустриальным", ни к "посткоммунистическим" странам. Существование же столь крупного и целостного образования вне сложившихся классификаций также служит аргументом в пользу отнесения этой страны к отдельной системе.

Ее собственный интегрирующий потенциал, впрочем, пока невелик, географически ограничен и ориентирован в основном на Тайвань, причем без выраженного намерения форсировать процесс экономической и политической консолидации. Существенное отличие КНР от многих стран заключается в ее ориентации на внутреннюю (межкитайскую) интеграцию при достаточно осторожном, селективном, а зачастую и просто негативном подходе к интеграционным процессам в глобальном и даже региональном масштабе.

Похоже, сбываются некоторые прогнозы китайских ученых. Они уже давно сделали вывод о "возвышении Азии". "При общем спаде в мировой экономике, - отмечал, в частности, еще в 1994 г. известный специалист Хэ Фан, - Азия становится движущей силой мирового хозяйства. То, что развитие экономики Азии постепенно ослабляет ее зависимость от США, уже стало реальностью, у нее вполне достаточно сил для самостоятельного развития внутренней экономики". Характерно, что ученый разделяет понятия "Азия" и "АТР . Тем самым азиатское самообеспечение обозначается как одна из важных глобальных тенденций XXI века.

Интересно, что схожие мнения относительно перспектив развития азиатской и тихоокеанской экономики высказывают и некоторые тайваньские специалисты-международники. Один из них, Юн Вэй, отмечая быстрое развитие связей между Тайванем и Китаем в 90-е годы, приходит к заключению о том, что "хотя традиционные взаимосвязи с океаническими нациями остаются важными для

211 Хэ Фан. Проблемы эпохи и роль Азии// Проблемы Дальнего Востока. 1994. №5. С. 156.

Китайской Республики на Тайване, действительной сферой расширения ее отношений с внешним миром является континентальный Китай. В конечном итоге такое расширение будет включать также связи с Россией, Вьетнамом, Северной Кореей и Центральной Азией. Соответственно, для будущего Тайваня необходима смешанная стратегия развития: укрепление отношений с США, Японией, Юго-Восточной Азией и Европой следует дополнит^ ориентированными в будущее связями с материковым Китаем, Россией и другими странами континентальной Азии. Более того, в отсутствие формальных политических отношений нужно интенсивно налаживать функциональные и социально-экономические связи со ti2i2 всеми этими зонами

Как массовое производство современных товаров длительного пользования, так и создание высоких технологий оказались вполне достижимыми в индустриальной системе Китая при относительно низком уровне использования внешних факторов. Это при том, что эффект собственных научно-технических разработок еще только начинает себя проявлять. В стране достаточно средств, чтобы поддержать перспективные направления. На "низших" этажах промышленной структуры накоплен богатый опыт относительно несложных и экономичных технологий, представляющих интерес для малого и среднего предпринимательства в других странах.

212 Yung Wei. From "Multi-System Nations" to "Linkage Communities": a New Conceptual Scheme for Integration of Divided Nations// Occasional Papers/Reprint Series in Contemporary Asian Studies. Baltimore (USA): University of Maryland School of Law. 1998. No 1. P.28.

Китай понемногу начинает индустриальное возрождение некоторых пространств за пределами своей территории. В ряд стран Африки уже переносятся производства, не вполне удовлетворяющие нынешнему уровню средней технической вооруженности экономики КНР. В Венгрии только в 1997 г. создано около 800 совместных предприятий с китайским участием. Впрочем, основными торговыми партнерами и рынками сбыта КНР остаются развитые страны. А взаимодействие с ними пока никак не может складываться на основе теорий свободы торговли, сравнительных издержек и производных в силу значительных различий в уровнях внутренних цен. В результате сохраняются все предпосылки для ведущей роли государства во внешнеэкономических связях страны - политической, организационной и непосредственной.

Парадоксальность положения заключается в том, что усиление государственного вмешательства во внешнеэкономическую сферу, наблюдаемое теперь в Азии (да и не только в Азии), удивительным образом оборачивается к еще одной выгоде Китая, сохранившего государственные монополии в этой области. Дело в том, что нарастание кризиса сбыта в мировом хозяйстве может привести к неожиданной ситуации: все более протекционистскому Западу будет противостоять все более "фритредерский" Китай; стратегическая инициатива свободы торговли и соответствующей риторики будет переходить и уже в ряде случаев переходит к нему. С другой стороны, стоит повторить, что КНР и раньше и теперь важнее защищать внутренний рынок, поскольку там есть более динамичный рост, чем в других странах.

Скорее всего, Китай продолжит искусные маневры в экономических отношениях с развитыми странами на сугубо двусторонней основе, косвенно способствуя усилению роли национальных государств и определенной дискредитации, ослаблению функциональной дееспособности между народи ы х институтов, построенных на идее свободы торговли, - ВТО, ЛТЭС и пр. Во всяком случае в силу своих масштабов, а также резко выросших в 90-е годы масштабов взаимодействия с иностранным капиталом это государство оказывает все большее воздействие на формирование действительных правил игры в международных экономических отношениях.

В этих условиях для России не очень актуально сотрудничество с Китаем в рамках "азиатско-тихоокеанской кооперации". Когда-то казавшаяся укрепляющейся, но ныне достаточно неопределенная общность "АТР" оттеснила на задний план в российской полигике континентальный и собственно двусторонний аспект отношений с мощным азиатским соседом. Учитывая преимущественно внутренний характер стоящих перед Китаем проблем, соответствующую объективную направленность его долгосрочных планов развития северных и западных районов, важно, помимо прочих сфер сотрудничества, развивать именно внутриконтинентальную направленность наших связей и взаимодействий в Азии.

Возникновение по соседству с Россией новой системы мирового хозяйства требует специальной проработки целого круга проблем. Остановлюсь бегло на некоторых из них.

Очевидно, что одна их важных целей для России -индустриальное, научно-техническое сотрудничество с Китаем, в том числе с участием ВПК.

Несомненна потребность России в особых отношениях с КНР, вытекающая не только из географической близости и общности некоторых уровневых н социально-исторических параметров, но и из новой роли этой страны в международном разделении труда. Однако специфику таких отношений не следует непременно связывать с расширением масштабов двустороннего сотрудничества в ближайшем будущем - тем более, что ряд традиционных рынков сбыта российские компании в последние годы проигрывают (приложения, табл. 30, 3IX а доля России во внешней торговле КНР при нынешнем характере обменов невысока и снижается: в 1997-1999 гг. по экспорту с 1,1% до 0,8%, импорту - с 2,9% до 2,5%. К тому же слишком тесное взаимодействие с китайским хозяйством на принципах свободы торговли представляет известную проблему для РФ - вследствие высокой конкурентоспособности (в том числе ценовой) экономики Китая. Куда важнее качественные аспекты кооперации, быть может, обоюдное укрепление индивидуального самообеспечения. Китайский хозяйственный и особенно внешнеэкономический опыт представляет немалый интерес - в той части, которая актуальна для предельно упростившихся задач восстановления хозяйственной системы в России. Но это не столько опыт открытия, сколько достижения в самообеспечении - в том числе путем использования современных внешнеэкономических инструментов.

Для некоторых других крупных стран (Индонезия, Россия, Бразилия) успехи Китая в самообеспечении - вызов, заставляющий задуматься об оптимальной мере собственной вовлеченности в мировое хозяйство. Целесообразность ряда пунктов в национальных стратегиях, включая высокую степень открытости внутренних финансовых рынков, низкий уровень государственного контроля за развитием внешнеэкономических связей, акцентированный упор на привлечение зарубежных инвестиций и постоянное улучшение инвестиционного климата, оказывается под вопросом при внимательном изучении опыта "открытой политики" КНР и ее нынешних тенденций.

Не менее важно для соседей Китая - определить стратегию непосредственного взаимодействия с этой страной. Сам факт системности хозяйства КНР может подразумевать ориентацию не столько на рост масштабов сотрудничества, сколько, опять-таки, обоюдное укрепление самообеспечения - хозяйства, науки и техники, обороны и т.д. - то есть фактическое расширение ареала многополюсности современного мира, объективно выгодной относительно слабым странам. В среднесрочной перспективе интересам России, как справедливо отмечают Л.З.Зевин и Н.А. Ушакова, отвечает идея "умеренного изоляционизма"213. Не противоречит такой стратегии и стимулирование коллективной опоры на собственные силы в рамках двусторонних, многосторонних и региональных объединений, преимущественное внимание связям р Азией.

Сближение уровней социально-экономического развития России и Китая, происходившее в 90-е годы, однопорядковость макроэкономических индикаторов в расчете на душу населения, размеры хозяйств и, что самое главное, незавершенность индустриальной стадии эволюции в обеих странах объективно способствуют нарастанию общности в подходах России и КНР к основным проблемам "постиндустриального" мира.

213 Зевин Л.З., Ушакова Н.А. Азиатский вектор внешнеэкономической стратегии России// Восток. 1998. № 6. С.37.

Бесхитростное открытие внутреннего рынка России на рубеже 80-90-х годов стало, по мнению многих, одной из главных причин последовавшего упадка ее хозяйства. Соответственно, вопрос о сохранении последнего как целостности, а не просто слабого придатка мировой экономики находится среди постоянно дискутируемых экономистами тем. Можно с некоторой степенью условности обозначить участников этой полемики как фритредров и протекционистов и заметить, что позиции последних имеют тенденцию к усилению - и не только в виде риторики о горькой участи "отечественного производителя". Августовская девальвация 1998 г. создала некоторый слой людей, практически ощутивших выгоды хотя бы курсовой защиты внутреннего рынка.

В этих условиях, быть может, стоит еще раз обратиться к китайскому внешнеэкономическому опыту последних двух десятилетий, прежде всего имея в виду механизмы обеспечения интересов отечественных производителей и защиты внутреннего рынка Поскольку Китай во внешнеэкономической сфере в технике я квалификации опережал СССР перед последним десятилетием XX века, его опыт 80-х годов для нас по-прежнему актуален.

При всей разнице в структуре экономики Россию и Китай объединяет необходимость в достижении высоких темпов обычного роста, то есть роста производства промышленной и сельскохозяйственной продукции, и достаточно туманная перспектива расширения сбыта в развитых странах. Вероятное усиление ориентации Китая на внутренний, коетгйиентальный; рынок выглядит мощным стимулом для двустороннего сотрудничества в будущем, которое может стать важным элементом возрождения производительных сил ряда регионов России, исторически формировавшихся в парадигме "освоения", "масштаба", "заделов на будущее" и т.п.

Стратегическое партнерство с Китаем останется пустым лозунгом без подведения под него адекватной хозяйственной базы, которая могла бы включать проработку идей коллективного самообеспечения, совместного укрепления экономической и военной безопасности малых азиатских партнеров, повышения индивидуальной технологической самостоятельности, организации разнообразных ферм взаимодействия на многосторонней товарообменной (смешанной) основе. Напрашивается, в частности, мысль о возобновлении использования - на этот раз в отношениях с Китаем, а возможно, и другими азиатскими государствами - такого экономического инструмента как переводной рубль (юань).

Помимо крупных межгосударственных программ, способствующих в том числе и внутренней территориально-экономической интеграции в обеих странах, помимо создания крупных совместных аналогов ТНК (например, в гражданском авиастроении, добывающей промышленности и т.д.), в сотрудничестве с Китаем можно было бы оживить и некоторые "архаичные" формы. В условиях низкой ликвидности в Азии, кстати, все большее распространение получает хорошо знакомый нам бартер. Так, в мае 1997 г. в Гонконге создана фирма "Pacific Barter" ("РВ"), занимающаяся обменом товарами и услугами на основе компьютерной сети. Для участников обменов предусмотрено начисление на счета условных долларов за поставку их продукции до появления интересующего их товара (если последнего нет в данный момент). Средний объем сделок - 25 тыс.долл. Среди клиентов "РВ" есть достаточно крупные компании, например, "Acer" (тайваньский производитель компьютеров), "Hertz International" и др.

Важно, что представление китайцев о предпосылках международного сотрудничества в Азии базируется на идее гетерогенности этого пространства. В качестве примера приведу выдержку из выступления председателя Госкомитетов по науке и технике и по экологии Сун Цзяня на симпозиуме, посвященному трансконтинентальному мосту "Европа - Азия" (Пекин, май 1996 г.): "Необходимо идентифицировать экономическое развитие как приоритет и яри этом уважать национальную специфику. Разные страны вдоль моста отличаются в культурах, обычаях и религиях, имеют разные политические и экономические системы, разные уровни развития, обеспечивая тем самым будущую динамику и перспективу сотрудничества". Схожую точку зрения мне также приходилось высказывать214.

В заключение необходимо сказать несколько слов об одном термине, который почти не использовался в настоящей работе и не был предметом специального рассмотрения. Я имею в виду понятие "реформы". В краткой формулировке мой взгляд на реформы в Китае сводится к следующему: стратегически и инструментально они состоялись и, если иметь в виду сами методы и алгоритмы преобразований, а также их немаловажную психологическую сторону,

214 The Eurasian Land-Bridge. By Dr. Jonathan Tennenbaum et al. Executive Intelligence Review special report. January 1997. E1R News Service Inc. P.35; Fisyukov V., Salitsky A. Central Asia: Towards Ethnic Harmony Through Openness and Reform?// Ethnic Challenges beyond Borders. Chinese and Russian Perspectives of the Central Asian Conundrum. Ed.by R.Azizian and Zhang Yongjin. L.: Macmillan Press Ltd., 1998. P. 166-179.

- успешно завершились в 80-е годы, в том числе во внешнеэкономической области. В 90-е годы шло нормальное развитие (включавшее, естественно, продолжение реформирования) на основе оправдавших себя принципов и с использованием наработанных в предыдущем десятилетии способов осуществления этого движения. Оно в дальнейшем, скорее всего, будет протекать еще более плавно, сохраняя возвратно-поступательные ритмы. Помимо внутренней ситуации, ни положение в так называемых переходных странах, ни последствия валютно-финансового кризиса в ЮВВА не располагают Пекин на исходе XX в. к форсированию реформ, ускорениям в "либерализации" и открытии экономики.

Замеченный многими ведущими учеными рост значения политических факторов в мировой экономике, происходивший в 90-е годы, оказался к выгоде Китая, уделявшего им исключительно большое внимание. Яркой иллюстрацией приобретений, совершенных на основе точного анализа международной обстановки, кропотливой и активной внешнеполитической деятельности, является восстановление китайского суверенитета над Сянганом - крупнейшим и наиболее чисто выраженным постиндустриальным анклавом в Азии

- с сохранением и даже усилением всех его информационно-маркетинговых и финансовых функций в хозяйстве Китая. В результате системность экономики КНР приобрела в 1997 г. еще более законченный вид.

Справедлива, на мой взгляд, и такая формулировка: именно внешнеэкономический курс КНР, а точнее, его своевременная корректировка в рамках общего уточнения обновленной парадигмы развития в середине 80-х годов, обеспечил Пекину разветвленные, сравнительно дешевые и, вдобавок, постоянно расширяющиеся каналы получения реальных плодов глобализации.

Следует, впрочем, заметить, что глобализация не признается в китайской политике главным, исключительным или постоянно усиливающимся свойством современного западного мира Технологическая и информационная революция, скорее, воспринимаются в нынешнем Китае в качестве одной из многих и привычных черт развитых стран и, что существенно, вполне достижимой стадией собственного развития. Парадоксально, но значение научно-технических вопросов, проблем, связанных с передачей технологий и т.п., в течение последних двадцати лет формально даже несколько убывало в диалогах Пекина с развитыми странами - по мере роста технологической самостоятельности хозяйства Китая и практического освоения многообразных способов приобретения зарубежного технического опыта

Центральное место во взаимоотношениях с развитыми государствами занимали и продолжают занимать политические вопросы, соответствующие разработки Пекина. Они оказались достаточными для построения вполне удовлетворительных и равноправных отношений с лидерами постиндустриального мира Стратегия и политика еще долго сохранят главенствующее место в отношениях Китая с США, хотя бы из-за тайваньской проблемы.

Китайский опыт хорошо показывает вздорность или откровенно конъюнктурный характер тезиса о слабеющей экономической роли государства в ходе глобализации. Тенденция эта конечно, часто подается в преувеличенном виде, отнюдь не универсальна и охватывает лишь развитой мир (а куда больше - "переходные" страны), да и то с определенными оговорками - в связи с регионализацией и частичным замещением национальных институтов региональными, наднациональными (приложения, табл. 27). В остальных же странах проблематичность полноценной для национальной экономики мирохозяйственной интеграции оставляет для государства еще слишком много внешнеэкономических проблем, чтобы говорить об объективной потребности к ослаблению этой роли. Тем более, что региональная интеграция, развернувшаяся в Азии и Латинской Америке, еще очень далека от завершения, испытывает сейчас огромные трудности, в свою очередь, требуя от национальных правительств значительного вмешательства в ход событий. Регионализация в китайском случае (интеграция массива и территорий) отчетливо демонстрирует, сколь гигантская роль принадлежит в этом процессе государству. С наметившимся затуханием глобализации в мирохозяйственной области и в других странах экономическая роль государства имеет и, вероятно, будет иметь тенденцию к усилению.

Из положения хозяйства Китая в мировой экономике как обособленной системы и кризиса в ЮВВА в 1997-1998 гг. следуют довольно простые выводы. Во-первых, системное и постиндустриальное качества хозяйства (если под последним иметь jb виду научно-техническое и информационное обеспечение развития) принципиально достижимы в современных условиях и, возможно, повторимо и перспективно в других очень крупных странах или группах соседних стран. Ничего сверхъестественного в экономике и политике Пекина в последние десятилетия не наблюдалось, а продолжающийся почти четверть века динамичный рост был начат из очень тяжелого положения. Стратегия самообеспечения в принципе вполне сочетаема с политикой интенсификации внешнеэкономических связей, крупными научно-техническими и информационными приобретениями, а цели адаптации к внешнему рынку могут иметь большее значение, чем задачи интеграции в него -последний процесс для крупных стран, вероятно, уже не очень возможен в ближайшей перспективе - в том числе * связи с депрессивным состоянием мирового хозяйства в целом.